Дискуссии в Лондоне 1965 год - Кришнамурти Джидду - Страница 16

 Как мы говорили в прошлый раз, «как» - это беспорядок; беспорядок возникает из постановки вопроса: «Как мне перескочить от этого к тому; как мне осуществить изменение в себе столь фундаментально, чтобы иметь совершенно новый ум, чтобы стать новым человеком?». Ученые говорят о природе нового человека с новым умом. Я не знаю, что они имеют в виду и меня это не заботит. Меня заботит, если я вообще заинтересован, не грядущее поколение, не то, что случится в ближайшие сто лет, или двадцать, или завтра, но то, чем я ЯВЛЯЮСЬ сейчас, и возможно ли изменить и разрушить это беспомощное безнадежное существование, не имеющее смысла. Поэтому я спрашиваю себя: «Как мне это сделать?».

 Теперь очень важно понять «как», когда мы задаем себе «как» - это предполагает время, практику, метод, систему, образец для подражания и стремления; поэтому это вовлекает время, а время – расстояние между мною как я есть и каким мне следует быть, или чем-то, каким я не могу себя представить. Это предполагает пространство; потому, чтобы перекрыть это расстояние, необходимо время: секунда, день или даже год. Когда мы спрашиваем «Как?» и ищем метод, мы полагаем, что следуя системе, методу, шаблону, дисциплине, порядку, мы можем забыть все прочие давления, существующие вокруг нас, что всегда воздействует и видоизменяет. Всегда есть соревнование, борьба, конфликт, вопрос; и потому «как» по сути осуществляет беспорядок. Человек должен быть полностью свободен и понимать все это. «Как» предполагает либо возвращение к старому образу, либо создание нового и следование ему; отсюда борьба между тем, что я есть и чем должен быть.

 Итак, это глупо с моей стороны задавать вопрос: «Как мне сделать ЭТО, как мне измениться?». Конечно, если человек будет слегка неврастеником, слегка неуравновешенным, он отправляется к разным психоаналитикам. Вероятно, он немного изменяется и приспосабливается к обществу, которое всегда в упадке. Нас не интересует случай с неуроавновешенными людьми.

 Итак, как же, - я пользуюсь этим «как» просто как вопросительным, - как же найти себя в этом? Я полагаю, что здесь приближается вопрос о медитации. Я не говорю о медитации как о методе, она не имеет чего бы то ни было общего с методом, потому что метод – это «как», а мы отбросили это как неподходящее, незрелое, юное. Если поставить вопрос иначе – любое изменение во времени не является изменением. Мы говорим о фундаментальном изменении, фундаментальной, коренной мутации, поэтому ум должен открыть новое движение, которое вне времени. Вне движения ума – во времени – как мысль, как наслаждение, и длительность наслаждения. Я знаю это время и вижу, что в нем невозможны никакие изменения. Должно быть движение, не принадлежащее этому времени.

 Я вижу, что время, которое построило, сложило ум и мысль, это движение, которое растит печаль, наслаждение, отрицание, у него собственное движение, собственное развитие, оно растет и приходит в упадок. Я это очень хорошо знаю. Ум не может управлять этим движением. Должно быть движение иного происхождения и ум должен найти его, движение не этого времени, но совершенно иного – если я могу использовать слово «время» для обозначения движения, которое не запятнано психологическим временем, известным мне. Должно быть время не имеющее ни начала, ни конца. Это движение, не принадлежащее ни к какому измерению вообще. Это предположение. Когда я говорю «должно быть» - это предположение. Поэтому я направлюсь к этому. Я хочу найти это время, я следую за ним. Это требует повышенной чувствительности, поэтому я играю с наркотиками, с любым методом возбуждения, в надежде ухватить его и, ухватив, - повторить образец.

 Так я вижу, что ЛЮБОЕ движение ума должно быть всегда во времени. Однако, мой ум бродит, чрезвычайно активный, строя идеи и видения, борясь, пытаясь сконцентрироваться, пытаясь быть сдержанным; он постоянно в движении, и потому делает чрезвычайные усилия быть спокойным. Это усилие, эта дисциплина, это следование шаблону в надежде достичь тишины обычно называют медитацией, - что, конечно, слишком абсурдно, слишком по-детски.

 Однако, я вижу, что ум должен быть необычайно спокойным, потому что я знаю, что движение в любом направлении, на любом уровне, - движение к Богу, движение к миру – ЛЮБОЕ движение ВСЕГДА во времени. Вы понимаете проблему? Вот он я – с весьма здоровым, весьма рационалистическим умом, здоровым – и он ХОЧЕТ измениться. Он должен измениться. Мой образ жизни слишком глуп, слишком не интеллигентен: он не имеет смысла. Потому ум говорит: «Я ДОЛЖЕН измениться», и пытается постепенно измениться. Он отвергает этот способ, если он интеллигентен: он говорит: «Это слишком абсурдно». Я только повторяю и повторяю видоизмененный образец. Он видит, что есть возможность изменения – совершенное спокойствие; поэтому он старается быть спокойным, что опять-таки находится в границах времени. Он должен измениться немедленно или вообще не измениться.

 Я не могу смотреть в завтра, я не могу практиковаться, у меня нет времени для дисциплины или следования образцу, который предположительно принесет мне мир, или это чувство безмолвия. При понимании всего этого мой ум становится удивительно чувствительным и инертным, чрезвычайно сознающим себя. Трудность этого в том, что когда вы отвергнете время, в том смысле, который мы вкладываем в это слово, ВСЕ движение – сознательное и бессознательное в любом направлении – приходит к концу.

 Могу ли я продолжать по этому вопросу?

В.: Да, да.

К.: Нет, нет. Вы ПОСТУПАЕТЕ так, действительно внутренне следуя или вы просто следите за словами? Потому что это требует чрезвычайного, не переживающего ума, который полностью одинок, потому что понял одиночество, его собственное одиночество и изолированность, его деятельность, исходящую из него самого, которая воздвигает вокруг него стены, его моральные основы, которые по сути безнравственны, его достоинства – которые вовсе не являются таковыми, но всего лишь приспособление к шаблону. Он покончил с честолюбием, алчностью, завистью и всеми вытекающими последствиями таковых: наслаждением, чувством власти, превосходством; иначе он не может продвигаться. Очень важно, как человек кончает все это. Если он говорит: «Я это сделаю постепенно», то это не имеет ценности. Они должны отпасть немедленно, без какого-либо усилия.

 Давайте рассмотрим привычку курения и привычку зависти. Курение дает вам определенное чувство наслаждения, какое-то занятие вашим рукам, каждый совершает это, это принято в обществе. Можете вы бросить это НЕМЕДЛЕННО, ПОЛНОСТЬЮ, не тренируя волю, без повода? Если вы не можете, вы уловлены временем, и потому нет освобождения от этой привычки.

 Зависть глубоко внедрилась в большинство людей. Она принимает многочисленные формы, не только зависть к человеку более интеллектуальному, более знаменитому, но также зависть, которая всегда сравнивает. Для нее «больше» - важно: больше учености, больше информации, соревнование, попытки бороться, попытки понять, попытки стать интеллигентным, попытки найти Бога, совершить то или иное – вечно больше, больше: не только большие и лучшие ванны и холодильники, но психологически больше. Может человек понять смысл ее мгновенно и отбросить без анализа, без поисков причины зависти, в которые мы уходим: не позволяя времени вмешиваться в это вообще, и потому прекратить ее немедленно.

 Закончить это, эту привычку немедленно – очевидно, для этого должно быть чувство осознания. Вы должны знать, что вы делаете своими руками. Вы должны осознать, как глубоко внедрилась эта зависть, осознать без осуждения, без выбора: с осознанием, которое просто видит и действует. Оно только тогда может видеть и действовать мгновенно, когда оно осознает весь смысл зависти и понимание ее. Строение – суть не от времени. Вы можете увидеть это МГНОВЕННО.

 Я не знаю, вникали ли вы в сущность состояния осознания и его значение. В нем нет ничего таинственного, вам не нужно упражняться в этом. Оно начинается с внешних вещей: осознание деревьев, людей, цвета, шума, бесконечной болтовни, вешних побегов, формы комнаты и ее цвета, - начинаете с этого и плывете на этом приливе: войдите – выйдите. Вы тогда только  можете подниматься с этим приливом, который поднимается, когда нет выбора, нет сравнения, нет осуждения. Просто плыть с ним. Из этого происходит физический порядок, который, очевидно, необходим. Физический порядок аскетичен. Для большинства из нас аскетизм жесток, это результат дисциплины, отказа, жертвы, согласования; а потому, когда есть дисциплина, согласование, принуждение – он становится насилием; и обычно весь аскетизм – это отказ от привязанности, но когда человек глубоко осознает слова, мысли, все построение ума, тогда появляется порядок. У человека должен быть порядок, потому что это сущность добродетели. Не важно – какая у вас есть одежда, или сколько у вас домов, или вообще у вас нет жилья, а только набедренная повязка. Из этого аскетизма исходит простота – не вещей, не одежды, но внутренняя. Потому ум упорядоченный – очень здоров и у него нет иллюзий, - только время творит иллюзии, как мысль. Тогда нет движения и это есть безмолвие.