Первая и последняя свобода - Кришнамурти Джидду - Страница 19

 Разве разум – вопрос специализации? – разум, являющийся полным осознаванием всех происходящих в нас процессов.Разве разум развивается посредством какой-нибудь формы специализации? А ведь именно это и происходит, не так ли? Священник, врач, инженер, промышленник, бизнесмен, профессор – в нас дышит дух всех этих специализаций.

 Чтобы понять высшую форму разума – которая есть истина, которая есть Бог, которая не поддаётся описанию, – чтобы по нять её, мы должны, нам кажется, сами стать специалистами. Мы изучаем, мы нащупываем, мы отыскиваем; и проникшись умонастроением специалиста, с оглядкой на специалиста, мы изучаем себя для того, чтобы развить в себе способности, которые помогут нам разрубить гордиев узел наших конфликтов, наших страданий.

 Наша проблема – если мы хоть сколько-нибудь сознатель ны – в том, может ли другой разрешить конфликты, и страдания, и горести нашего повседневного существования; и если не может, как возможно для нас разрешить их? Понимание проблемы, очевидно, требует определённого разума, и этот разум нельзя получить или развить путём специализации. Он приходит, только когда мы пассивно осознаём весь процесс своего сознания, то есть осознаём самих себя без выбора, не выбирая, что правильно и что неправильно. Пассивно осозна вая, вы увидите, что исходя из этой пассивности – которая есть не леность, не сон, но величайшая живость ума – проблема об ретает совсем иной смысл; что означает – больше нет иденти фикации с проблемой и, следовательно, нет суждения, и поэ тому проблема начинает открывать своё содержание. Если вы будете в состоянии делать это постоянно, непрерывно, тогда каждая проблема сможет быть разрешена коренным образом, не поверхностно. В этом и заключается трудность, потому что большинство из нас неспособны пассивно осознавать, позволяя проблеме рассказывать свою историю, без нашей интерпретации её. Мы не умеем смотреть на проблему беспристрастно. Мы, к сожалению, к этому неспособны. Так как мы хотим отпроблемы результата, мы хотим от неё ответа, мы заглядываем в конец; или мы пытаемся перевести проблему на язык своих удовольствий или страданий; или мы имеем уже готовый ответ, как разобраться с проблемой. Вследствие этого мы подходим к проблеме, которая всегда нова, со старым шаблоном. Вызов всегда нов, а наш ответ всегда стар; отсюда наша трудность – встречаться с вызовом адекватно, то есть полно. Проблема – это всегда проблема взаимоотношений – с вещами, с людьми или с идеями; другой проблемы не существует; и чтобы встречаться с проблемой взаимоотношений, с её постоянно меняю щимися требованиями – встречаться с ней должным образом, встречаться с ней адекватно, – нужно находиться в состоянии пассивного осознавания. Эта пассивность – не вопрос реше ния, воли, дисциплины; осознавать, что мы не пассивны, – вот начало. Осознавать, что мы хотим определённый ответ на оп ределённую проблему, – несомненно, вот начало: познавать самих себя во взаимоотношении с проблемой и с тем, как мы берёмся за проблему. Тогда, в то время как мы начнём познавать самих себя во взаимоотношении с проблемой – как мы реагируем, каковы наши различные предвзятые мнения, требования, стремления при встрече с этой проблемой, – такое осознавание откроет нам процесс нашего собственного мышления, нашей собственной внутренней природы; и в этом залог освобождения.

 Что, несомненно, важно, так это – осознавать не выбирая, потому что выбор вызывает конфликт. Выбирающий находится в состоянии запутанности, поэтому он и выбирает; не находись он в состоянии запутанности, не было бы и выбора. Только тот, кто запутался, выбирает, что ему делать или что ему не делать. Человек, который ясен и прост, не выбирает; что есть – есть. Действие, основанное на идее, это, очевидно, действие, диктуемое выбором, и такое действие не освобождает; напротив, оно только создаёт дальнейшее сопротивление, дальнейший конфликт в соответствии с нашим обусловленным мышлением.

 Важно, следовательно, осознавать каждый миг, не накапливая опыта, который приносит осознавание; ибо, когда вы накапливаете, вы осознаёте только согласно этому накоплению, согласно этому образцу, согласно этому опыту. Так что ваше осознавание обусловлено вашим накоплением, и, следователь но, это больше не наблюдение, но всего лишь перевод на язык опыта. Там, где существует такой перевод, существует выбор, а выбор создаёт конфликт; в конфликте же не может быть понимания.

 Жизнь есть вопрос взаимоотношений; и чтобы понять эти взаимоотношения, которые находятся в постоянном движении, должно быть гибкое осознавание – чутко-пассивное, а не агрессивно-активное осознавание. Как я сказал, это пассивное осознавание возникает не из какой-то формы дисциплины, не из какой-то практики. Надо просто осознавать, каждый миг осознавать свои мысли и чувства, и не только когда мы бодрствуем; ибо, погружаясь во всё большую глубину, мы увидим, что начинаем видеть сны, грезить наяву, начинаем окружать себя всякого рода символами, которые мы толкуем как сновидения. Так, мы открываем двери в тайное, которое становится явным, становится знаемым; но чтобы найти незнаемое, мы должны проникнуть за эти двери – и в этом-то, несомненно, и состоит наша трудность. Реальность непознаваема умом, потому что ум – результат знаемого, прошлого; следовательно, ум должен понять себя и свои функции, свою истинную суть, и только тогда появляется возможность для незнаемого – быть.  

 Для большинства из нас, желание – действительно проблема: желание собственности, положения, власти, комфорта, бессмертия, желание продлиться в потомстве, желание быть любимым, иметь что-то постоянное, приносящее удовлетворение, прочное, что-то, что находится за пределами времени. Так что же есть желание? Что же это за вещь, которая гонит нас, слов но бич, заставляет нас делать то или иное? Я не предлагаю нам удовлетворяться тем, что мы имеем или тем, что мы есть, такое удовлетворение – всего лишь противоположность того, что мы хотим иметь или кем хотим быть. Мы попытаемся понять, что такое желание, и если мы сможем внимательнейшим образом, соблюдая крайнюю осторожность, вникнуть в этот вопрос, я думаю, мы вызовем к жизни такое преобразование, которое не является простой заменой одного объекта желания другим объектом желания. А это обычно мы и подразумеваем под «изменением», не так ли? Будучи не удовлетворены каким-нибудь определённым объектом желания, мы находим ему замену. Мы вечно движемся от одного объекта желания к другому, которое считаем более высоким, благородным, более рафинированным; но каким бы рафинированным оно ни было, желание всё ещё желание и в движении желания присутствует бесконечнаяборьба, конфликт противоположностей.

Разве не важно, следовательно, выяснить, что такое жела ние и поддаётся ли оно преобразованию? Что такое желание?Не символ ли и его ощущение? Желание есть ощущение, соединённое с объектом его достижения. Бывает ли желание без символа и его ощущения? Очевидно, нет. Символ может быть картиной, личностью, словом, именем, образом, идеей, дающими мне ощущение, заставляющими меня почувствовать, что это мне нравится или не нравится; если ощущение приятное, я хочу заполучить его, обладать им, ухватиться за символ его и продлить тем самым удовольствие. Время от времени, согласно своим наклонностям и темпераменту, я меняю картину, образ, объект. Насытившись одной формой удовольствия, устав от неё, наскучив ею, я ищу нового ощущения, новой идеи, нового символа. Я отвергаю старое ощущение и хватаюсь за новое ощущение, облечённое в новые слова, новые смыслы, новые опыты. Я сопротивляюсь старому и уступаю новому, которое считаю более высоким, благородным, приносящим большее удовлетворение. В желании, таким образом, присутствует сопротивление и уступка, предполагающая искушение; и, конечно, в уступке определённому символу желания всегда содержится страх разочарования.

 Наблюдая весь процесс желания в себе, я вижу, что всегда существует объект, к которому в поисках дальнейших ощущений направлен мой ум и что в этот процесс вовлечены сопротивление, искушение и дисциплина. Возникает восприятие, ощущение, контакт и желание, и ум становится механическим инструментом этого процесса, в котором символы, слова, объекты образуют центр, и вокруг этого центра выстраиваются все желания, все стремления, все честолюбивые планы; этот центр есть «я». Могу ли я уничтожить этот центр желания – не одно определённое желание, одну определённую страсть или жажду, но всю структуру желания, страстного стремления, надежды, в которой всегда таится страх разочарования? Чем более сильное разочарование я испытал, тем больше силы придаю я своему «я». До тех пор пока существует надежда, страстное стремление, на заднем плане всегда гнездится страх, который снова укрепляет центр желания. А революция возможна только в этом центре, не на поверхности; на поверхности происходит лишь поверхностное изменение, процесс отвлечения сил и внимания, что ведёт к действию, приносящему вред.