Семь дней творения - Леви Марк - Страница 26

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая

Без Матильды в закусочной приходилось запасаться терпением и подолгу ждать заказанного, даже простого кофе.

– Уже известно, почему он упал? – спросила София.

– Комиссия по расследованию грешит на ступеньку железной лестницы.

– Очень плохая новость– – пробормотала София.

– Их методы расследования меня не убеждают! Я даже поцапался с их главным.

– Из-за чего?

– Он так часто повторял о ступеньке «трухлявая», что можно было подумать, что он полощет горло! Беда в том, – задумчиво продолжил Пильгес, – что никого из уполномоченных не заинтересовала панель предохранителей…

– При чем тут предохранители?

– Тут – ни при чем, а вот в трюме они еще как важны! Опытный докер может упасть по очень ограниченному числу причин. Может быть виновата и ветхая лестница, я не утверждаю, что она была молода и упруга, может – невнимательность. Гомес, правда, не из тех, кто способен зазеваться. А как вам темнота в трюме? Вдруг там погас свет? Если так, то несчастья было не избежать.

– Намекаете на злой умысел?

– Просто рассуждаю: лучший способ заставить Гомеса свалиться с лестницы – вырубить прожектор, когда он на ней находится! При освещении там впору было надевать темные очки. Теперь представьте, к чему приводит резкое наступление темноты! Пока ваши глаза привыкнут к потемкам, вы успеете потерять равновесие. Вспомните собственные ощущения, когда вы входите с яркого солнца в магазин или, того лучше, в темный кинозал. А если еще висеть при этом на двадцатиметровой высоте…

– У вас есть доказательства этой версии? Пильгес полез в карман за носовым платком. В платок оказался завернут обугленный по всей длине маленький цилиндр. В ответ на вопросительный взгляд Софии прозвучало:

– Полюбуйтесь! Перегоревшая свеча с недостающим ноликом!

– Я не больно смыслю в электричестве…

– Она была вдесятеро слабее того тока, который применяется в трюме.

– Это убедительное доказательство?

– По меньшей мере это – свидетельство недобросовестности. Такое сопротивление могло прослужить там не больше пяти минут.

– Что все это доказывает?

– Что тьма царит не в одном трюме «Вальпараисо».

– А что считает комиссия по расследованию? Пильгес крутил пальцами злополучный предохранитель, не скрывая своего негодования.

– Комиссия считает, что эта улика ничего не стоит, потому что я нашел ее не на самой панели.

– У вас другое мнение? -Да.

– На каком основании?

Пильгес запустил предохранитель крутиться на столе, как юлу, София поймала его и стала внимательно разглядывать.

– Я нашел его под лестницей: сильным напряжением его, наверное, оторвало от панели. Человек, заметавший следы преступления, его не нашел. На панели вместо него красовался новенький.

– Вы намерены завести уголовное дело?

– Еще нет, с этим тоже проблема!

– Какая?

– Мотив! Для чего было ронять Гомеса в трюм этого корыта? Кому на руку несчастный случай? У вас есть догадки?

Софии стало нехорошо. Она кашлянула, закрыла ладонью лицо.

– Никаких догадок!

– Так уж никаких? – подозрительно переспросил Пильгес.

– Ни малейших! – София снова поперхнулась.

– Жаль! – сказал Пильгес, вставая.

Он вышел, пропустив Софию вперед, и направился к своей машине. Опершись о дверцу, он обернулся.

– Никогда не пытайтесь врать, вы для этого просто не приспособлены!

Натянутая улыбка – и Пильгес уже садится за руль. София подбежала к нему.

– Я вам не сказала одну вещь! Пильгес посмотрел на часы и вздохнул.

– Вчера вечером комиссия решила, что корабль ни при чем После этого никто его больше не осматривал.

– Что могло бы заставить их передумать на ночь глядя? – спросил инспектор.

– Я знаю одно: если виноват корабль – значит, будет новая стачка.

– Зачем комиссии стачка?

– Тут должна существовать какая-то связь, ее и ищите!

– Найти такую связь – все равно, что раскрыть причину падения Гомеса.

– Что бы это ни было – несчастный случай или злой умысел, – конец один… – взволнованно проговорила София.

– Сначала мне придется покопаться в прошлом пострадавшего, чтобы отодвинуть другие гипотезы.

– Наверное, это – самое лучшее, – кивнула София.

– А куда направляетесь вы?

– На общее собрание портовиков.

Она отошла от дверцы машины, Пильгес запустил двигатель и уехал.

На выезде из портовой зоны инспектор позвонил в полицию. Женщина-диспетчер сняла трубку только после седьмого звонка.

– Здравствуйте, с вами говорят из похоронной конторы. С детективом Пильгесом случился приступ, он скончался при попытках вам дозвониться. Вы как предпочитаете: чтобы тело доставили в полицию или прямо вам на дом?

– Есть третий вариант в двух кварталах отсюда свалка, везите его прямо туда, я туда наведаюсь, когда у меня появится помощница и мне не надо будет хватать телефон каждые две минуты! – ответила Наталья.

– Добрая ты наша!

– Тебе чего?

– Нисколечко не испугалась?

– У тебя больше не бывает приступов с тех пор, как я слежу за твоим уровнем сахара и холестерина. Хотя иногда я тоскую по временам, когда ты тайком пожирал яйца: тогда у тебя хотя бы изредка повышалось настроение. Этот очаровательный звонок – повод узнать, как у меня дела?

– Еще – кое о чем тебя попросить.

– Да уж, просить ты умеешь! Я тебя слушаю – как всегда.

– Запроси центральный компьютер: нужны все сведения о Феликсе Гомесе, Филмор-стрит пятьдесят шесть, докерская карточка 54687. Второе: кто тебе наплел, что я тайком ем яйца?

– Представь, я тоже служу в полиции! Ты ешь так же деликатно, как и говоришь.

– Что это доказывает?

– Кто относит в чистку твои рубашки? Все, хватит, у меня на линии шесть вызовов, среди них могут оказаться по-настоящему срочные.

Как только Наталья повесила трубку, Пильгес включил сирену, развернулся и помчался в противоположную сторону.

Потребовалось не меньше получаса, чтобы толпа угомонилась. Собрание в порту только что началось. Манча дочитывал медицинское заключение, предоставленное Мемориальным госпиталем Сан-Франциско. Гомеса пришлось трижды оперировать. Врачи не брались утверждать, что он когда-нибудь вернется на работу, но две трещины поясничных позвонков не затронули костный мозг. Пациент по-прежнему без сознания, но его жизнь вне опасности. По толпе пробежал вздох облегчения, но напряжение осталось прежним. Докеры столпились перед импровизированной эстрадой, зажатой между двумя контейнерами. София не пыталась пробиться ближе и осталась в заднем ряду. Манча потребовал тишины.

– Комиссия по расследованию пришла к заключению, что несчастный случай с нашим товарищем произошел, скорее всего, из-за ветхости трюмной лестницы.

Профсоюзный босс глядел сурово. Условия, в которых им приходилось работать, поставили под угрозу жизнь очередного докера. Снова им приходилось расплачиваться своим здоровьем!

Из-за двери контейнера, соседствовавшего с трибуной, с которой Манча обращался к портовикам, тянуло горьким дымом. Зажигая тонкую сигару, Эд Херт опустил стекло своего «Ягуара». Он вернул прикуриватель в гнездо и выплюнул оставшиеся на языке табачные волокна. Чувствуя, как в нескольких метрах от него закипает ярость, он довольно потер руки.

– Мне остается одно: предложить прекратить работу на неопределенный срок, – заключил Манча

Над двором повисла тяжелая тишина. Одна за другой поднялась сотня рук. Манча кивнул: решение его товарищей было единогласным. София набрала в легкие побольше воздуху.

– Не делайте этого! – крикнула она. – Вы попадете в ловушку!

На лицах обернувшихся к ней людей читалось удивление пополам с гневом.

– Гомес упал не из-за гнилой ступеньки! – добавила София.

– Куда она лезет? – крикнул кто-то из докеров.

– Тебя как старшую по безопасности никто не обвиняет – вот и сиди тихо! – подхватил другой.

– Не пори чушь! – отрезала София. Она чувствовала, что вызывает всеобщее недовольство. – Меня все время упрекают за то, что я слишком за вас трясусь, вам это отлично известно!

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая