Пайола - Кин Дей - Страница 4

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая

Я спросил:

– Если вы ее не убивали, то кто, по-вашему мнению, мог это сделать?

Он ответил довольно открыто:

– Кто-нибудь из парней – а может, даже несколько – из банды противников Тода Хаммера. Ее называют Пайола-банда. Они знали, что я работаю на него, и понимали, что если разразится крупный скандал, то это свернет Хаммеру шею. Тогда они бесплатно смогут заняться его бизнесом.

Это было вполне разумное объяснение.

Мулден загасил сигарету.

– Да, я думаю, что именно так все и произошло. Но доказать это довольно трудно. И если вы так же умны, как выглядите, то советую вам отдать деньги обратно Ивонне. При этом поблагодарите ее от меня, пожалуйста, – так же и за все прежнее. Она поймет, что я имею в виду. А потом просто забудьте обо мне, пока однажды утром не прочтете в газете, что я уже никогда больше не выражу свою свободную волю к враждебному мне миру, потому что мне придется слишком много вдохнуть синильного газа.

Наше время еще не кончилось, но он неожиданно встал и, постучав в дверь, вызвал надзирателя.

– Вы меня извините, но я, пожалуй, пойду в свою камеру, чтобы окончательно решить, существует ли на самом деле потусторонний мир. И если он действительно существует, то, возможно, для меня там найдется еще свободное место. Как говорится в "книге книг": в отчем доме много свободных помещений.

Я проводил его взглядом, пока он шел по коридору. Теперь он не был похож на готового к прыжку тигра. Плечи опустились, походка отяжелела. Я поднялся на лифте к выходу и не зашел в кабинет Хэнсона, хотя и обещал ему.

Если Мулден солгал мне, что мною не исключалось, то он был первоклассным лжецом. С другой стороны, как-то один психолог говорил мне, что многие преступники перед лицом газовой камеры начинают убеждать самих себя в том, что никогда не совершали того, в чем их обвинили. И так упорно вбивают себе в голову свою невиновность, что вскоре искренне верят, что это сделал кто-то другой.

История Мулдена не была исключительной. Необычное касалось, главным образом, счастливой в браке женщины, которая собиралась бросить своего мужа и любимых детей и сбежать в тропический рай. И ни с кем иным, как с жалким музыкантом, который только и мог ей предложить модную джазовую музыку и мужские достоинства. Разумеется, в данных о банде Пайола могли быть и достоверные факты. Я терял время. А Ивонна предлагала мне 5000 долларов. Я сел в машину и поудобнее устроился за рулем. Потом повернул ключ зажигания. На мгновение я подумал, что нахожусь снова в Корее. И тяжелая артиллерия точно била по моей машине. Взрыва я не почувствовал, скорее услышал. А потом машина взлетела на воздух. Вместе со мной.

Возможно, вы видели эту фотографию. Незадолго до каникул ее поместили во многих газетах как предостережение водителям, любящим выпить. На ней изображен парень, лежащий на операционном столе. Он с надеждой смотрит в озабоченные лица хирургов. Надпись над фотографией гласила: "Алкоголь несет смерть!"

Нечто похожее случилось и со мной. Только я не был пьян. И как выяснилось, мой час умирать еще не пришел. Я лежал даже не на операционном столе, а просто на кровати станции Красного Креста в здании полиции. И лица, которые смотрели на меня, отнюдь не были озабоченными.

– Как это случилось? – спросила пожилая женщина-полицейский.

Хэнсон ответил:

– Более дикой вещи я еще не переживал. Я догадался, что Алоха не зайдет ко мне на обратном пути. Поэтому ждал его внизу в холле. Когда он вышел из лифта, я вслед за ним прошел на площадку для машин. И как раз в тот момент, когда я хотел его окликнуть, эта проклятая штуковина взлетела в воздух.

Блондинка поинтересовалась и у полицейского врача, тяжело ли я ранен, и с облегчением услышала:

– С ним практически ничего не случилось. Переломов нет, внутренних повреждений, судя по всему, тоже нет. Насколько я знаю мистера Алоха, он принадлежит к тем счастливчикам, чьи ангелы-хранители никогда не спят.

Я с интересом наблюдал, как в комнату вошла сестра в накрахмаленном белом халате. В руке она держала шприц для инъекций с какой-то жидкостью.

– Тут уже все хорошо, мисс Хастингс. – Полицейский врач небрежно махнул рукой. – Нам это больше не нужно. Мистер Алоха уже приходит в себя.

Чтобы показать, что он прав, я не только заморгал глазами, но и полностью их открыл. Потом попытался подняться.

Хэнсон помог мне принять сидячее положение и озабоченно спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– А как бы ты почувствовал себя, если бы в твое лицо полетели три тысячи фунтов металла? Вы бы не могли перестать разглядывать мою статную фигуру и не принесли бы вместо этого чего-нибудь выпить и покурить?

– Он чувствует себя превосходно, – перевел Хэнсон мои слова врачу. – Во всяком случае, он такой же, как и прежде.

– А что это было? – спросил я. – Землетрясение? Или кто-то меня невзлюбил?

Хэнсон сказал:

– Судя по всему, тебя кто-то крепко невзлюбил. Два человека из технического отдела изучают обломки твоей машины. Они уже высказали предположение, что к твоему зажиганию кто-то присоединил "чикагский ананас". И этот кто-то хорошо знал свое дело.

Я выпил то, что принесла мне сестра.

– Великолепно! Совершенно великолепно! И вся эта история, и подоходный налог.

Хэнсон сделал знак сестре и женщине-полицейскому, чтобы те покинули помещение.

– Кто хочет убрать тебя с пути, Джонни?

Я взял из руки врача горящую сигарету и спокойно ответил, что понятия не имею. Правда, после разговора с Мулденом, добавил я, этого можно ожидать от людей из банды Пайола. Видимо, им не понравилось, что Ивонна Сен-Жан наняла меня вызволить из камеры смертников Мулдена.

Хэнсон покачал головой.

– Чепуха! У них не хватило бы времени прикрепить бомбу! Тем более что они не слышали Мулдена.

– А откуда ты знаешь, что именно он мне рассказывал?

Хэнсон показал мне свои золотые коронки:

– А как ты думаешь, почему мы позволили тебе воспользоваться частной комнатой? Ты знаешь, что я думаю?

– Нет.

– Я думаю, что эта французская куколка пришла к тебе сегодня по хорошо разработанному плану. Мы должны думать, что тебе мешает освободить Мулдена банда Пайола. А я со своей стороны думаю, что Мулден рассказал тебе как раз то, что и должен был рассказать.

– Другими словами, я должен играть роль козла отпущения?

– Вот именно.

Сейчас, в воспоминаниях, духи Ивонны источали не такой приятный аромат.

А Хэнсон продолжал:

– Есть множество вещей, о которых Мулден нам ничего не рассказал и не расскажет, пока будет верить, что Хаммер все еще проявляет активность в его деле. Если бы ты оказался убитым, а мы бы клюнули на эту удочку, то появился бы новый материал, на основании которого можно было бы просить о пересмотре дела. Сам понимаешь, как выгодно было бы для Хаммера, если бы мы начали гоняться за каждым его конкурентом.

Его слова выглядели вполне логично. Ни Тод Хаммер, ни Ивонна Сен-Жан не учились своей тактике в институте благородных девиц.

– И что ты собираешься делать? – спросил я у Хэнсона. – Арестовать мисс Сен-Жан и прижать ее так, что она будет вынуждена заговорить?

Он не нашел это смешным.

– Нет. Мы сделаем вид, будто думаем именно так, как, по их мнению, мы должны думать. А ты будешь продолжать выполнять свое поручение и будешь пытаться вызволить Мулдена из беды, стараясь доказать, что он действительно не убивал Мэй Арчер.

Я поинтересовался, какую пользу принесет моя работа полиции, и его цветущий оттенок лица сразу сменился на багрово-красный.

– Мы как раз говорили о Пайоле! – взорвался он. А потом добавил с угрозой: – Твоя проклятая лицензия поставлена на карту!

Возразить было нечем. Я выкарабкался со своей высокой кровати и только сейчас понял, почему Хэнсон попросил дам выйти из комнаты. Мой револьвер и кобура висели у меня на поясе. Рубашка и куртка висели лохмотьями, но все-таки еще кое-что прикрывали. Но от брюк и подштанников остались лишь приятные воспоминания. В таком виде я не выступал перед общественностью с тех пор, как был еще от горшка два вершка.

• Предыдущая
• 4/33
• Следующая