Майами, 69 - Кин Дей - Страница 49

• Предыдущая
• 49/53
• Следующая

Поняв, что кто-то снизу ей свистит, девушка, перегнувшись через перила балкона, посмотрела на площадку возле бассейна и увидела на ней Флипа Андерса и Рене Дюпре. Увидев, что Кара на них смотрит, Флип, изображая из себя влюбленного, прижал руки к левой части своей мускулистой груди и глубоко вздохнул. А второй спасатель, протянув к ней обе руки, низко склонил голову.

В ответ на это Кара захотела покрутить у виска пальцем, но удержалась. Дав обещание Али стать его женой, она уже не могла себе позволить подобные штучки: плебейские жесты не для той, кто очень скоро станет принцессой. Кроме того, Флип Андерс был ей весьма симпатичен, и ей не хотелось в присутствии Рене задевать его мужское самолюбие. Этот Рене — мерзкий тип, он, кажется, и появился-то на свет только ради того, чтобы заниматься сексом.

Как только в номер вошла Сесиль, прислуга, которая, наряду с облаченным в униформу водителем “кадиллака”, по настоянию Саркати была приставлена к Каре, девушка, отойдя от перил, раздвинула стеклянную дверь.

— Извините за беспокойство, мадемуазель, но мсье Шарблан хотел бы, чтобы вы еще раз примерили ваше свадебное платье.

Кара вошла в гостиную, сплошь заставленную огромными букетами цветов, и оцепенела, а служанка тем временем принялась снимать с нее спортивную одежду.

Из своего предыдущего опыта посещения домов моделей девушка знала, что тот факт, что она предстанет перед закройщиком и его помощником в полупрозрачных трусиках и сильно открытом лифчике, их совсем не смутит. А вот те двое парней, которые находились в это время у бассейна, многое бы отдали за то, чтобы только взглянуть на нее.

Едва Кара надела полуготовое платье невесты, как двое принесших его мужчин, восклицая “Magninque!” [Прекрасно! (фр.)], словно бабочки, запорхали вокруг нее. Однако они восторгались не телом девушки, а работой мсье Шарблана.

Кара посмотрела на себя в зеркало, которое держал помощник мсье Шарблана. Это было очень красивое платье и наверняка стоило Али огромных денег. На первой примерке француз буквально пришел в ужас, увидев, что грудь девушки плохо умещается в лифе. Он расстроился так, что, казалось, был готов отрезать ей ту часть груди, которая портила классические линии его творения.

Однако теперь, после того как у платья на груди удалили жесткие клинья, все было в полном порядке.

Девушку радовало еще и то, что модельер не предложил ей надеть фату. Вместо нее предполагалась маленькая “медичи” из живых цветов и ниток жемчуга, которая так прекрасно гармонировала с жемчугами, купленными принцем для своей невесты.

Кара развернула ладонь и посмотрела на свое кольцо. Она всегда хотела иметь именно такое, с большим бриллиантом. Теперь оно у нее было. Она пожалела, что ни одна из жен служивших с ее отцом полковников не видит всего этого, — она не забыла их высокомерного отношения к себе.

Неожиданно Кара почувствовала, что очень устала, и опустила руку. Затем, сказав мсье Шарблану, что платье просто великолепно, она попросила Сесиль, чтобы все вышли из номера и не входили в него до тех пор, пока она немного не отдохнет, не примет ванну и не переоденется к обеду.

Служанка со словами: “Certainement, mademoiselle [Конечно, мадемуазель (фр.)]. Пока моя госпожа будет отдыхать, я распоряжусь, чтобы ей выгладили брюки” — собрала с кресел лоскуты ткани и незаметно удалилась.

Оставшись одна, Кара принялась стягивать с себя свадебное платье, но вскоре раздался стук в дверь. Она решила, что принесли цветы, — Али, начиная с восьми утра, каждый час посылал ей букет, и теперь цветов в номере стояло столько, что впору было ложиться в гроб и слушать соболезнования родных и близких.

Однако это оказался не посыльный с цветами, а полковник Сингх, который привел с собой телевизионщиков и газетных репортеров. Как всегда, он был предельно вежлив. Поскольку, как сказал Сингх, его высочество известный в мире человек, а информационные агентства многих стран уже начали посылать своих корреспондентов, чтобы осветить в прессе и на телевидении такое важное событие, как его бракосочетание, то не могла бы мисс О'Хара дать им интервью и, если это возможно, попозировать перед объективами.

— Почему бы нет? — ответила ему девушка.

Из-за сильной усталости ей было трудно помнить все инструкции по общению со средствами массовой информации, которые оставил ей Саркати, но основные она все же усвоила — не говорить о цели его приезда в Соединенные Штаты и о вчерашнем покушении на его жизнь.

Выслушивая вопросы журналистов, она позировала перед фотографами, как и подобало на пресс-конференциях, и отвечала:

— …Да, я родилась в Соединенных Штатах… Мне двадцать четыре года… Да, я была замужем. За молодым англичанином… Нет, я не стану называть его имени… Да, последние пять-шесть лет работала секретарем-машинисткой в разных городах Европы и Ближнего Востока… Да, мой отец был главным сержантом военно-морских сил США… Да, он тот самый Майкл Джон Френсис Патрик О'Хара, награжденный во время Второй мировой войны орденом Почета… Нет, моего отца никогда не посылали на работу в страну принца Али Саркати Мухамеда Масруха… Нет, никогда не думала над этим, но уверена, что наш брак еще больше укрепит дружбу между нашими странами… Нет, с принцем в Европе никогда не встречались… Да, мы впервые встретились с ним в “Отель Интернэшнл”… Да, думаю, это можно назвать любовью с первого взгляда… Нет, слухи о том, что он к свадьбе переводит на мой счет большую сумму, подтвердить не могу… Да, я испытываю огромную радость, что стану принцессой…

Каре показалось, что все это будет длиться целую вечность.

Заметив, что девушка едва стоит на ногах, полковник Сингх выступил вперед и, подняв руки со словами, что пресс-конференция закончена, вывел всех из гостиной.

Когда из ее номера вышел последний репортер, она, заперев за ним дверь, направилась в спальню, чтобы снять с себя свадебное платье и повесить его в шкаф. Открыв дверь спальни, Кара увидела сидевшего на краю ее кровати Джека Мэллоу.

— Привет! — с улыбкой произнес он.

— Как ты здесь оказался? — удивилась девушка.

— Очень просто. Пришел вместе с репортерами.

— В таком случае ты мог бы с ними и убраться. Что случилось? Домашняя вечеринка в Бимини сорвалась?

Пилот почесал двухдневную щетину на своей щеке.

— Какая еще домашняя вечеринка в Бимини? — удивился он.

— На которую ты поехал с Марибель.

— А-а, та! Ты имеешь в виду длинноногую блондинку из бара “Сансет”?

Кара вошла в спальню.

— Можно подумать, что ты с ней незнаком, — заметила она.

— Нет, почему же, знаком, — удивленно глядя на Кару, признался Мэллоу. — Она мой очень хороший, давнишний друг. Но все дело в том, что любовные отношения мы с ней уже давно не поддерживаем. Да, но я ни в каком Бимини с ней не был.

— Тогда почему не отвечал на телефонные звонки?

— Ничего удивительного в этом нет. Я просто не мог.

— Почему?

— Потому что меня не было дома, — чуть ли не с гордостью произнес Мэллоу. — Видишь ли, я был в тюрьме.

— В тюрьме?

— Так точно. Почти сразу после того, как ты спустила на меня собак.

— Никаких собак я на тебя не спускала! — с гневом в голосе воскликнула Кара. — Я только сказала тебе, что…

— Я хорошо помню, что ты сказала мне тогда, — прервал ее Мэллоу. — Поэтому я после того, как забрал машину из гаража твоей гостиницы, напился.

— Напился? — удивилась девушка. — Так ты напился?

— Да, и еще как. До поросячьего визга, — с гордой улыбкой на губах произнес пилот. — Вот четверо полицейских меня и забрали. Знала бы ты, в чем меня обвинили. Пьянство, появление на людях в нетрезвом виде, управление транспортным средством в алкогольном опьянении, сопротивление при задержании… За всю жизнь меня еще ни разу не арестовывали. Мне грозило наказание: штраф в пятьсот долларов или тридцать дней пребывания в тюрьме. Я предпочел первое, но, выйдя на свободу, из газет узнал, что мне грозит еще большее наказание. Долгое и мучительное. Совсем как Прометею, которому орел выклевывал печень.

• Предыдущая
• 49/53
• Следующая