Gaudeamus igitur - Быкова Мария Алексеевна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/67
- Следующая
Дробно простучали каблуки, на этот раз звук был более низкий. Спасибо барабану, я начала в этом разбираться. В отсек, запыхавшись, влетела вторая алхимичка — в руках у нее была наполовину полная лейка, и девица оставляла за собой цепочку капель. Очевидно, тут же прикинула я, в начале пути лейка была полной до краев.
— Что здесь… — Ануся замолчала, изумленно уставившись на растение. — Mon Dieu…
— Да что здесь происходит, мрыс дерр гаст? — чуть не взвыла я, переводя взгляд с одной девицы на другую, но ответа так и не дождалась. Обе алхимички выглядели так, будто их пыльным мешком по голове стукнули.
— Мне коробочку кто-нибудь даст? — тоскливо спросила я в пространство, совсем уж не понимая, что происходит.
— Нет, коробочки вам не дадут, — прохладно ответило пространство голосом госпожи Ламмерлэйк. Я посмотрела на дверь: алхимичка стояла у самого порога, дожидаясь, пока погаснет синий контур экстренного телепорта, и с нескрываемой тревогой смотрела на лысое растение, уныло торчащее из земли. — Адептка Ясица, что вы сотворили с цветком?
— Да ничего особенного… — начала было я, но меня перебили девицы, взволнованно заговорившие нестройным хором. Понять, что они говорят, было категорически невозможно, но Гражина активно жестикулировала, поочередно тыкая наманикюренным коготком то в меня, то в цветок, а то в барабан.
— Тихо! — не выдержала наконец магистр.
Воцарилась мертвая тишина. Канал окончательно закрылся, и Эльвира, быстро подойдя к ящику, склонилась над цветком. Она озабоченно ощупала стебель легкими движениями пальцев, прошептала какую-то чару (девицы навострили уши) и выпрямилась, не сумев сдержать облегченного вздоха.
Я обреченно поняла, что снова что-то сделала не так.
— Девушки, вы свободны! — коротко приказала Эльвира.
Дисциплина на алхимическом факультете была железная, и девицы немедленно испарились, ухитрившись сделать это совершенно бесшумно. Магистр посмотрела на барабан, изящно выгнула левую бровь и послала двери многообещающий взгляд. Элементаль смущенно завозилась в косяке, но выйти наружу побоялась.
— Вы, адептка, что, сыграли ему на этом?
— Да, — отчаянно сказала я, страстно жалея, что не прочла до конца инструкцию. — Я ж ведь все едино ни на чем больше не умею!
— А пел кто? — вкрадчиво продолжала алхимичка.
Терять мне уже было нечего.
— Я.
Алхимичка склонила голову набок.
— И что же именно вы ему пели? — ангельским голосом уточнила она.
— Ну это… — Я пощелкала пальцами, поняла, что названия ни мрыса не помню, и тихонько запела, отстукивая ритм пальцем по стене:
— Эту песню запевает молодежь…
— Достаточно! — резко оборвала меня магичка.
Глянув на растение, я увидела, что оно, вновь начиная сотрясаться в пароксизмах, спешно выращивает еще один черешок. Черешок выращивался с трудом, но растение очень старалось.
Забыв про меня, госпожа Ламмерлэйк опустилась на колени и начала водить вокруг цветка обеими руками, вполголоса бормоча непонятные заклинания. Растение понемногу успокаивалось, но стоило Эльвире сделать движение, чтобы подняться на ноги, как его снова затрясло с удвоенной силой.
— Все, все, все уже закончилось… — зашептала алхимичка таким тоном, будто успокаивала ребенка. — Все хорошо, сейчас сюда придут эльфы, сыграют тебе на скрипке… — Она замолчала, будто прислушиваясь к ответу растения, а потом уверенно сказала: — Эта? Нет, эта сюда больше не придет. Не бойся, маленький, сейчас тебе будет скрипка… Что? Ты не хочешь скрипку? А что ты хочешь? Валторну?.. Нет, валторна будет завтра, а сегодня будут скрипка и флейта…
— Мне можно уйти? — с тоской спросила я.
— Подождите меня за дверью, — не оборачиваясь, велела она.
Я молча вышла и привалилась спиной к стене, с угрюмым видом скрестив руки на груди. Нет, чем этому существу не понравился барабан? И потом, оно что, хочет сказать, будто у меня нет голоса?
«Надо было прочитать инструкцию», — злорадно напоминала совесть. Я давала ей мысленный пинок, совесть передергивала плечами и убиралась в дальний угол, откуда продолжала надоедливо скрипеть: «Надо, надо, надо!»
Наконец из лаборатории вышла госпожа Ламмерлэйк. В руке она несла барабан. Посмотрев на меня с непонятным выражением лица, она плотно закрыла дверь и передала мне инструмент. Я автоматически приняла.
Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Потом магистр усмехнулась и произнесла:
— Вот интересно, это у вас профессиональное?
— В смысле? — обиженно спросила я, минутой раньше придя к выводу, что растение не оценило моих музыкальных талантов.
— В смысле… Был у меня один адепт с боевого курса, так он за пять лет учебы ничего, кроме взрывчатки, на практикумах так и не получил. Из любых ингредиентов, по любой теме — взрывчатка, и все. Что характерно, хорошая.
«А я здесь при чем?» — подумала я, но вслух произнесла:
— Я вчера на практикуме противоблошиное зелье сварила…
— Это был пример, аналогия, — строго отрезала Эльвира. — А вот вы… Вас бы, студентка Ясица, полагалось наказать. В жизни не видела, чтобы растение оказалось в таком шоке! Не знаю, что уж вы с ним там делали, но… — Она покачала головой, явно не найдя подходящих слов.
Впрочем, госпожа Ламмерлэйк не казалась особенно разгневанной: глаза ее довольно блестели, а карман длинного кардигана, как я успела заметить, оттопыривала изнутри некая коробочка. Судя по очертаниям оттопыренного, коробочка как две капли воды походила на ту, которую я наполнила половинчатыми листками.
— Но с другой стороны… — задумчиво произнесла Эльвира, и глаза ее блеснули, — с другой стороны, запасы половинчатых листьев в Академии подошли к концу, а практикумы для старших курсов без них провести нельзя. Так что мы, пожалуй, сочтем, что вы просто действовали… мм… нетрадиционными методами. Принесшими, надо отметить, недюжинный результат. Этот цветок — штука капризная, за сеанс он обычно выдает листка по три.
— То есть мне к нему и завтра приходить?
— Нет, — мягко, но решительно отказалась Эльвира. — К этому цветку вы больше и подходить не станете. Я не желаю жертвовать столь ценным экземпляром! И передайте близнецам аунд Лиррен, чтобы они не вздумали последовать вашему примеру. Второе растение еще нежнее, оно такого может и не пережить… О боги, какое счастье, что вы выбрали себе именно этот отсек!
Я вздохнула. Нет, ну неужели ему так не понравился мой голос?!
Из теплицы я прямиком отправилась к себе в комнату. Полин там еще не было — наверное, девица сидела в библиотеке, — зато элементаль, полностью высунувшись из двери, парила у окна этаким полупрозрачным облачком. Я молча предъявила ей барабан, и флуктуация, не удивляясь, утащила его в пятое измерение. Наверное, ей уже все рассказали.
На завтра в принципе нужно было много чего готовить, но я не нашла в себе силы открыть тетрадь по бестиологии. Вместо этого я плюхнулась на кровать, щелчком подозвала к себе список кормильцев и стала искать по нему сегодняшнее число. Но я не успела еще его найти, как в дверь постучались, вежливо, но достаточно твердо.
— Заходи, дорогой, гостем будешь! — радостно отреагировала элементаль, прежде чем я успела вставить хоть слово.
На пороге стоял Валентин де Максвилль, некромант со второго курса и наше экономическое все, прозванное отдельными ехидными индивидуумами «Наш ответ Скупидонусу».
— Привет, — сдержанно сказало экономическое все, заходя внутрь. За ним в комнату влетела вышколенная флуктуация, крепко держащая в лапках обернутую бумагой корзину. Я невольно потянула носом: от корзины шел теплый запах еды. — Вот, — с прежней сдержанностью сказал Валентин, поискав глазами, куда бы поставить корзину. Флуктуация сообразила быстрее, и корзина аккуратно опустилась мне на кровать — я едва успела подпихнуть под донышко тетрадь по бестиологии. — Де Максвилли не забывают карточных долгов.
Это был бесспорный факт, банкиры из поколения в поколение, де Максвилли не забывали ни о долгах, ни о векселях, ни о кредитах. Сдается, у них в мозгах просто не было функции, которая отвечала бы за забывчивость. Впрочем, к Валентину я относилась довольно положительно, да и корзина была объемная, так что я радушно улыбнулась и указала ему на свободный стул:
- Предыдущая
- 33/67
- Следующая
