Каждый может умереть - Кин Дей - Страница 48

• Предыдущая
• 48/56
• Следующая

Миссис Джонс умоляла его позволить ей вызвать врача, но мы просто стояли там, а он целился в нас из пистолета.

— Как долго?

— Нам казалось, что очень долго, но, вероятно, это было всего несколько минут. Девушка, которая говорила, что она его жена, поднялась по лестнице с мальчиком на руках и прошла на балкон, где мы находились. Она плакала и умоляла Ромеро отдать ей оружие.

— И что он на это сказал?

— Он даже не ответил ей. Потом миссис Кац вышла на ланаи, и, я полагаю, миссис Мэллоу сказала ей, что происходит. Она начала кричать и звать меня, желая знать, все ли в порядке с Кацем. Чтобы она не поднялась наверх и не оказалась в таком же дрянном положении, в каком были мы, я солгал, что с ним все в порядке. Все это время я слышал, как гудела полицейская сирена. Когда машина остановилась перед зданием, Ромеро снова ожил. Он сказал, что использует нас как заложников, и велел двум женщинам и мне идти в лифт и спускаться в гараж вместе с ним. Но прежде чем он успел нажать кнопку, чтобы открыть дверцу, двое офицеров полиции ворвались на ланаи и приказали ему бросать оружие… Вместо этого он быстро сделал по ним два или три выстрела.

— Они отстреливались?

— Нет, не отстреливались. Думаю, они боялись попасть в кого-нибудь из нас.

— А потом?

— Ромеро велел своей жене, миссис Джонс и мне выйти на лестничный пролет и подниматься на террасу пентхауса доктора Гэма. Он сказал, что, если мы не пойдем, он нас застрелит. И они сделали то, что он им велел.

— А вы — нет?

— Нет.

— Почему нет?

Мистер Мелкха покачал головой:

— Я все стараюсь это понять, с тех пор как это случилось. Но, черт возьми, капитан! Давайте посмотрим правде в глаза. Я — старый человек. Внезапно мне стало нестрашно умирать. И вот, вместо того чтобы подниматься по лестнице вместе с остальными, я попробовал схватиться с Ромеро, полагаю, со смутной идеей удерживать его достаточно долго, чтобы один из офицеров успел добраться до третьего этажа. Но этого не получилось. Следующее, что я помню, это что женщины, мальчик и Ромеро ушли, а один из офицеров спрашивает меня, насколько сильно я пострадал.

— Насколько сильно вы пострадали?

— Практически совсем не пострадал. Я отделался одной только головной болью. Ромеро даже не ударил меня. Он только толкнул меня так сильно, что я ударился затылком об стену и потерял сознание.

— Понятно, — сказал Хейл.

Он сдвинул шляпу на затылок и ослабил узел галстука. Жара начинала действовать ему на нервы. Он беспокоился за двух женщин и за мальчика. Положение было скверное. Он спрашивал себя, почему такие вещи всегда приключались с ним, почему все из ряда вон выходящее всегда достается ему. Что бы он сейчас ни сделал или ни попытался сделать, пресса и общественность будут критиковать методы полиции и с пристрастием обвинять. Не важно, что у Ромеро были приводы и в подростковом возрасте, и когда он повзрослел, и что его следовало и Много лет назад отправить в тюрьму.

Виноват был не отдел по делам несовершеннолетних. У них так же опускались руки, как и у него, как и у всего управления. Подростком Ромеро задерживали десятки раз по различным обвинениям, от кражи из автомобиля до попытки изнасилования. Но, поскольку он принадлежал к так называемому ущемленному в правах меньшинству, Ромеро, наряду с сотнями тысяч других мальчишек вроде него, всегда мог рассчитывать на снисходительность и своего рода иммунитет, которыми он пользовался на протяжении многих лет. Хейл мрачно смотрел на вещи. Теперь ему и его ребятам придется вломиться в пентхаус и попытаться отобрать заряженное оружие у пьяного болвана. При этом надо умудриться не погибнуть и, что еще важнее, спасти жизни заложников, которых удерживал Ромеро.

— Возвращаясь к оружию, мистер Мелкха. Вы говорите, что это стандартного образца, шестизарядный, короткоствольный револьвер 38-го калибра?

— Да, — сказал мистер Мелкха, — я так считаю.

— Ну хорошо. Давайте начнем вот откуда. Согласно вашему рассказу, один выстрел был сделан, когда он боролся с мистером Кацем и отобрал у него оружие. Вы также говорили, что он сделал два или три выстрела по офицерам. Так он сделал два или три выстрела?

Мистер Мелкха покачал головой:

— Не берусь сказать.

— Он сделал три выстрела, — сказала Ева. — Я слышала четыре выстрела. Первый — единичный, потом три подряд.

— Хорошо, — сказал Хейл. — Таким образом, у него в револьвере еще остается две пули. Две пули, чтобы убить четырех человек, как он, пьяный или безумный, угрожал. Судя по тому, как, по вашим словам, он одет, я не думаю, что у него есть запасные патроны в карманах.

Детектив сошел по пандусу вместе с Джеком Гэмом:

— Вот еще один из жильцов, капитан. Его зовут доктор Гэм. Это в его квартире Ромеро держит заложников.

— Рад познакомиться с вами, доктор, — сказал Хейл. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов, прежде чем мы попытаемся уговорить Ромеро выйти из вашей квартиры. В ваши апартаменты можно зайти или выйти каким-то другим путем, кроме как через личную террасу?

— Нет, — сказал Гэм. — Нельзя. В задней части здания есть пожарный выход, но, чтобы до него добраться, нужно пересечь террасу и одно крыло крыши.

— Мы так и думали, — сказал Хейл. — Какой бы архитектор ни проектировал это здание, он должен был иметь в виду нечто подобное. Вы живете не в пентхаусе, а в крепости. Сколько у вас комнат, доктор?

— Шесть. Гостиная, две спальни, две ванные и кухня.

— Вы живете там один?

— Да, — сказал Гэм, — один. — Он прошел мимо Хейла туда, где стояла Ева, и спросил: — Как вы, Ева? Ромеро ничего вам не сделал?

— Нет, — сказала светловолосая девушка. — Я в полном порядке. Ромеро гнался не за мной. Он гнался за Руби. Но мы обе беспокоились за мистера Каца. Если бы не он, все могло бы быть гораздо хуже.

— Гораздо хуже, — подтвердила Руби. — Вот уж поверьте, не хотелось бы мне когда-нибудь снова пройти через нечто подобное.

— Мистер Кац в порядке?

Хейл посмотрел на одного из детективов, который сопровождал Гэма вниз по пандусу, и тот покачал головой:

— Нет. Старик не перенес этого. Ребята из «скорой помощи» сделали все, что могли, но он так и не пришел в сознание.

— Он был застрелен? — спросил Хейл.

Детектив сказал:

— Нет. Насколько я понимаю, сердце не выдержало.

— А как насчет бара? — спросил Хейл Гэма. — Полагаю, в таких шикарных апартаментах, как ваши, он есть?

— Нет, — сказал Гэм. — У меня его нет. Но у меня есть шкафчик с большим выбором спиртного, который не заперт.

— А как насчет другого оружия? У вас там есть огнестрельное оружие, до которого Ромеро может добраться?

— К сожалению, да, — сказал доктор Гэм.

— Револьвер?

— Нет. Ни одного в рабочем состоянии. Но я в качестве хобби коллекционирую стрелковое оружие. И по последним подсчетам, у меня тридцать шесть старинных и современных ружей, включая «Спрингфилд-03» и «гаранд», и, вероятно, по сотне патронов к обоим ружьям.

— Ну, замечательно! Это просто шикарно. Только этого нам и не хватало! Надо было еще, чтобы вы вернулись домой пьяным.

Ева посмотрела на Гэма, озадаченная.

— Это просто поговорка такая, — успокоил ее Гэм.

…И вошли к Ною в ковчег по паре от всякой плоти, в которой есть дух жизни… И вошедшие мужеский и женский пол всякой плоти вошли…

Долгожданному перелому в погоде, предвозвещенному слабым прохладным ветерком, который Эрни Кац почувствовал у себя на щеке, положил начало чуть накрапывающий дождик, едва слышное постукивание по пыльным листьям и металлическим крышам полицейских машин, припаркованных на улице перед домом.

Здание стояло на гребне холма, и поблизости не было более высоких сооружений, так что хорошей позиции, с которой офицеры имели бы обзор террасы четвертого этажа, или пентхауса, не существовало.

Чтобы свести к минимуму шумы из внутреннего дворика и бассейна, архитектор спроектировал высокие, узкие, монастырские окна с той стороны гостиной, что выходила на двор. То же самое относилось к спальне с этой стороны. Похоже, удобнее всего было атаковать — хотя тоже неудобно — из-за лифтовой Надстройки на крыше и через большое венецианское окно, выходящее на улицу и на город.

• Предыдущая
• 48/56
• Следующая