Руны грома - Рымжанов Тимур - Страница 53
- Предыдущая
- 53/54
- Следующая
— Что же это за мир, в который ты так отчаянно боишься вернуться?
— Долго рассказывать, — ответила Оля, впервые за весь этот долгий разговор обернувшись ко мне лицом.
— А у нас что, мало времени?
— Если сравнивать, то в своем мире я прожила совсем немного. Некоторые события сейчас даже не вспомню. Да и не хочу вспоминать, если честно. Единственное, что глубоко врезалось в память, так это постоянные запреты. Немыслимый свод ограничений и правил. Мир, в котором я жила, был поделен надвое. На два полярных, совершенно не схожих между собой общества. С юных лет мне говорили о моей исключительности, избранности. А всего-то пометили электронным маркером. Один социальный класс составляли «меченые». Я и мои родители были именно из этого класса. Образно говоря, мы жили в совершенно прозрачном обществе. На виду у всех. Представь, что каждое твое действие, каждый шаг контролируется и записывается. Ты свободен, можешь делать, что хочешь в рамках закона, но должен помнить, что наблюдение не прекращается ни на секунду. Работай, отдыхай, веселись — все что угодно. У тебя льготы по налогам, у тебя иммунитет от полицейского преследования, у тебя жизнь в законе. Про тебя знают все, вплоть до того, как часто ты посещал туалет и с каким результатом. Правду сказать, мне даже не пришлось привыкать к такой жизни, родилась и выросла в этом обществе, потому и все происходящее считала абсолютной нормой.
— Образно говоря, ты жила в большом, электронном концлагере, — попытался я вставить свое собственное видение ситуации.
— Можно сказать и так, — согласилась она, но добавила: — Концлагерь — это очень громко сказано. Права и возможности обладателя электронного маркера были весьма обширны. Единственное условие — соблюдать закон. Не нарушать принятых в этом обществе норм и правил. Это не сложно, если привыкнуть и смириться. Но были и свободные люди. Если бы я не интересовалось специально их жизнью, то так бы себе и думала, что это отбросы общества, не способные жить цивилизованно. Но я была любопытной девочкой и выяснила для себя, что жизнь людей, не помеченных электронным кодом, в корне отличается от той, к которой привыкли мы все. Да при переезде из страны в страну их трясли, как финиковую пальму. С них требовали справки, документы, и даже если пускали в крупные города, то надевали ошейники, отвратительные, нарочно большие и грубые, чтобы за версту было видно, что перед тобой человек из другого социального слоя, иного класса, низшего сорта. Таких людей с ошейниками называли «допущенными». Ни прав, ни возможностей. Люди, стоящие на ступень ниже, чем даже домашние животные. Они могли себе позволить зайти вечером в совершенно запрещенный ночной клуб, упиться контрабандным пойлом, смешанным с наркотиками, и им за это ничего не будет. За их жизни никто не мог поручиться. Полиции было дано право без колебаний применять оружие, если на сканере не читался электронный маркер. Эти люди были вне закона. Жили на отведенных им территориях, где, по рассказам очевидцев, творилось такое, что ни одно цивилизованное общество и представить себе не могло.
— Знаешь, Оль, — сказал я, — в мое время на эту тему очень много писали и говорили. У подобного образа жизни были свои сторонники и противники. Я не напрягался на сей счет. Был просто уверен, что до такого маразма не дойдет, да и в моем веке и в моей стране как-то не очень верилось в реальную возможность подобного тотального контроля. Позволь продолжить твою мысль. Попав сюда, ты лишилась всех статусов, всех возможностей, но обрела нечто бесценное, нечто невозможное прежде. Полную свободу действий. В наше время это называлось волей. Нет, не свободой, а именно волей. Каким-то безграничным раздольем. Свобода — затисканный до икоты лозунг, который в сознании моих сограждан вызывал только устойчивую аллергию. Эфемерное понятие, не имеющее никакого смысла. Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Все это мы проходили и не раз. Тотальный контроль совершенно прозрачных людей — это, разумеется, не имеет никакого отношения к свободе. Это рабство. В твоем мире были рабы, испытывающие на себе неусыпное бдение государства, и бесправные бунтари, не желающие встать в ряды контролируемых личностей. У меня богатая фантазия, и я могу себе представить, как выглядел твой мир.
— Ну, коль так, тогда ты с легкостью поймешь, почему я не хочу в него возвращаться. Мало того, коль я здесь, в этом времени и в этом месте, я постараюсь сделать все возможное, чтобы подобного не произошло. Чтобы мир, в котором я родилась, просто не смог существовать.
— Ты часть этого мира, и поэтому вовсе не исключение.
— Жертва?! Готова ли я принести себя в жертву? Об этом ты хочешь меня спросить?
— Не появится тот мир — исчезнешь и ты. Я до сих пор удивляюсь, как еще сам жив после стольких изменений, внесенных в известную мне историю страны. То и дело вспоминаю фильм «Назад в будущее», где герои так или иначе меняли ход событий, но потом восстанавливали равновесие. И ведь понимаю, что это чистой воды вымысел, игра воображения сценариста, но все равно не могу выкинуть из головы. Ориентироваться больше не на что.
— Вот и Самойлов так же считал. Старик был уверен в том, что мы не должны вмешиваться в ход событий. Только наблюдать. А я вмешивалась! Просто не могла видеть творящуюся несправедливость.
— В таком случае я не вижу смысла во всем этом!
— В чем? — спросила Ольга, вставая передо мной.
— Зачем мы здесь, если должны только наблюдать. Все это оборудование на базе. Летательные аппараты, машина времени, оружие да еще бог весть что! Зачем все эго нужно, если мы только для того, чтобы наблюдать?!
— Об этой базе я знаю немногим больше тебя. Провела здесь целый год. Пыталась изучить оборудование и приборы, но так ничего и не поняла. Есть четыре устройства, про которые я могу с уверенностью сказать, что знаю, для чего они предназначены. Самойлов, тот и вовсе не хотел слышать ни о какой базе, ни о каких устройствах. Он считал себя наблюдателем. И старался ни во что не вмешиваться. Он строил какое-то собственное общество, которое теперь мы с тобой называем королевством Бьерна. И чем, по-твоему, оно отличается от всех прочих?
— Наверное, ничем.
— Вот именно! Просто большая толпа его родственников от множества браков и сторонних связей. Такие же дикие, такие же алчные. Дерущиеся между собой за власть. Что уж говорить, если даже ты успел в этом поучаствовать.
— Я хоть сейчас могу закрыть на все глаза и так же, как твой профессор ни во что не вмешиваться. Тут, на этой базе, материала для исследования на годы вперед, а то и больше, на столетия.
— Не обольщайся, — ухмыльнулась Ольга. — Не так все просто. Есть приборы, к каждому есть инструкция, только я ни слова разобрать не могу, а тыкать вслепую на все кнопки и дергать рычаги неизвестных устройств — это, знаешь ли, чревато…
— У тебя был выбор. Ты могла прийти посмотреть на то, что я начудил в своей крепости, и просто уйти. Нет ведь! Ты настояла на том, чтобы мы встретились, рассказала о возможностях камертона, привела на эту базу.
— Ну скажем так, если бы ты не был таким наблюдательным и не стал бы пялиться на кусок камня над троном Бьерна, я бы тебе и не сказала, что такое место вообще существует.
— Ты меня обманула. Давным-давно знала об этой базе и ни слова не говорила, строила из себя наивную дуру и не торопилась помочь. Терпеливо ждала, пока я сам не доберусь до сути.
— А тебе хватит духу вытащить отсюда все это оборудование и применить его?! Сможешь вот так просто распорядиться высокими технологиями, не обращая внимания на последствия?!
Ольга почти кричала. В ее голосе чувствовался такой гнев и ярость, что я на секунду засомневался в том, что хотел уверенно согласиться. Но мне потребовалось меньше секунды, чтобы собраться с мыслями и дать уверенный ответ.
— Хватит. Уверяю тебя, я потрачу сколько угодно времени на то, чтобы как следует во всем разобраться. Изучить приборы и понять наконец, чего я сам хочу. Как ты правильно заметила, мы здесь вольные люди. Над нами нет закона, высшей силы или долга. Мы с тобой вольны делать все, что нам угодно. Чем не вариант? Давай начнем с малого. Обустроим свою собственную жизнь. Создадим вокруг себя очередную легенду, миф, в который уже через сотню лет все равно никто не поверит. Меня тешит мысль о том, что я могу пройти в соседнюю комнату, набрать нужную комбинацию цифр или символов, уж не знаю, что там, и оказаться в своем времени, но все это не имеет значения. Уже через час после того как я окажусь в своей мастерской на окраине Рязани, я пожалею, что сделал это. Лишил себя такой возможности. Плевать на то, кто оставил эту базу. Пришельцы с другой планеты или из другого измерения. Мне все равно. У меня есть возможность повлиять на события, происходящие в мире, и я не откажусь от такой заманчивой перспективы.
- Предыдущая
- 53/54
- Следующая
