Танцы с Варежкой - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 16

• Предыдущая
• 16/38
• Следующая

Ее не слушались руки, он помог ей раздеться, уложил, накрыл простыней. Она уронила голову на подушку и сразу уснула.

А он не мог спать. Сидел и смотрел на нее. Никогда ни к одной женщине он не испытывал такой нежности. И ни одна женщина не волновала его так, как эта. И ревность прежде была ему незнакома. А сейчас... взгляд его упал на зеленую сережку, подарок Димы. А с какой стати Дима дарит ей сережки? Он любит ее? А разве можно ее не любить? И Димка такой невероятный красавец! А как он танцует! Неужто она не влюбилась в него? Они вместе гастролируют с этим спектаклем... и дружат. Ну, может, там любви и нет... Но есть ведь такая штука, как дружеский секс... Вот, вероятно, после такого дружеского секса в каком-нибудь провинциальном городе он и подарил ей сережки... Эта мысль была так непереносима, что он застонал. В этот момент ожил Варежкин телефон. Стас схватил его, чтобы сбросить звонок и выключить к чертям. На дисплее высветилось: «Дима». Так, все ясно. С какой это стати он звонит ей ночью, если они не любовники? Если позвонит еще раз, я отвечу ему! Пусть знает, что Варежка со мной! Пусть сходит с ума от ревности, не все же мне мучиться! Он держал в руках ее телефон. Соблазн был велик. Он решил просмотреть звонки. Но входящие и исходящие номера были вычищены. Только два каких-то номера без имен в принятых звонках. И один, Димкин, в непринятых. Раз вычищает телефон, значит, что-то от кого-то скрывает! Он открыл записную книжку. Так, телефон Пирогова имеется! Так и написано «Пирогов», не Марьяна, а Пирогов... И живет она в подаренной им квартире... Ну и обслуживает его там же, а Димка — это, как говорится, для красоты! Он отшвырнул телефон. Телефон тихо запищал. Эсэмэска. Он не удержался и открыл. Опять Димка! «Я тебя встречу на вокзале! Есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться!!! Целую».

 От какого это предложения она не сможет отказаться? Наверняка от предложения руки и сердца! — вскипел Стас.

Варя застонала во сне и сбросила простыню. Господи, до чего же она хороша! Этот изгиб шеи! Как он любил целовать ее в эту ямку над правой ключицей. Но она же сегодня, здесь, сказала, что любит меня, что никого у нее не было... А я не верю! Больше не верю! Она до того соблазнительна... Я сам сколько раз слышал, как мужики о ней говорили... Он прикрыл ее простыней. От греха... Но она такая хрупкая, такая худенькая... Когда мы встретились, она такой худенькой не была. Выматывается, видно... Но она же сама этого хочет. Если бы она тогда послушалась меня... не стала бы сниматься в том проклятом фильме, я бы не уехал в Африку... Я не слетел бы с катушек от ревности, не избил бы ее... И мы были бы вместе, и я засыпал бы и просыпался рядом с ней. Какое сумасшедшее счастье я ощущал, просыпаясь рядом с ней... как она реагировала на каждое прикосновение... А как она съездила мне по физиономии, когда увидела тот засос... Значит, приревновала! И что я сделал? Задохнулся от ревности к Пирогову, идиот! Но ведь она живет в его квартире! И это перевешивает все слова и проявления любви! Вот утром скажу ей: хочешь быть со мной, брось эту квартиру и дело с концом! Я куплю ей квартиру не хуже, даже если придется залезть в долги! Я просто вот сейчас разбужу ее, обниму и скажу... И пусть Димка обломается, когда на вокзале увидит, что мы вместе! Он посмотрел на Варю и уже протянул к ней руку, как она вдруг застонала, повернулась на спину и он отчетливо увидел, какая она бледная, какие тени залегли под глазами. У нее совершенно больной вид! Он отдернул руку, а она пробормотала во сне: «Не надо, Толик!» Его как будто ошпарили. Там еще какой-то Толик затесался! Нет, я этого не выдержу! Она не для меня... Слишком хороша, слишком много на нее претендентов! Не могу! Не хочу! Пусть другие мучаются! Он достал телефон и отправил эсэмэску. Варин телефон тихонько запищал.

Варя проснулась, вспомнила все. Стаса не было. Она выглянула в коридор... Никого. И сумки его тоже не видно. Неужто сбежал? Но почему? Ничего не понимаю! Может, перешел в другое купе, чтобы не тревожить меня? Она быстренько оделась и пошла к проводнице:

— Скажите пожалуйста...

— А он сошел полчаса назад. Странный он у вас... Правда, что ль, муж?

— Бывший!

— А чего разошлись? Пьет он, говорят?

— Нет, не сошлись характерами!

В купе она заметила, что мобильник подмигивает ей голубоватым светом. Эсэмэски. Она открыла. «Прости меня за все, я много думал, пока ты спала, ты права, нам не надо быть вместе». И еще сообщение от Димы. Он меня встретит? Вот и славно. Какое у него предложение? Наверняка что-нибудь хорошее.

Дима испугался, увидев Варю.

— Ты не заболела? Что с тобой?!

— Ничего, оклемаюсь. Просто...

— Послушай, ты прочла мое сообщение?

— Конечно. Что за предложение?

— В нашем театре срочно нужна актриса на роль...

— А я при чем?

— Нужна актриса на роль Элизы Дулитл! Я предложил тебя, и наш главный с восторгом согласился!

— Шутишь?

— Так шутят только кретины! Ты же идеальная Элиза Дулитл!

— А ты?

— А я, естественно, профессор Хиггинс!

— Дим, а меня в твоем театре не сожрут?

— А ты не давайся! Ну и я буду защищать! — ласково улыбнулся он. — Ну как новость?

— Димочка, это, конечно, мечта... А что это будет? Шоу в чистом виде или «Моя прекрасная леди»?

— Как ты изволила выразиться, Бернард Шоу в чистом виде. Главный давно носится с этой идеей...

— Но если петь не надо, то почему я?

— Совсем, что ли, дура? — взорвался Дима.

— Совсем, Димочка, совсем дура... — вдруг разревелась Варя.

— Так, что за дела? Опять, что ли, Стас?

— Да, — шмыгнула носом Варя. — Стас!

— Ну что опять? Опять отметелил?

— Он... сбежал... Из поезда выскочил...

— Вот горе мое! Как, почему, из-за чего? Рассказывай давай!

Варя рассказала.

— Струсил, — безапелляционно заявил Дима. — Ну и ладно. И бог с ним! Все равно у вас ничего не выйдет! И кончай нюниться! Такая роль тебе выпадает, артистка, блин! У тебя сегодня съемки есть?

— Есть.

— А завтра?

— Завтра только до обеда.

— Вот и отлично! Повезу тебя на дачу к главному! Хотя по-хорошему надо бы тебе отдохнуть... К сыну, что ли, съездить.

— Съезжу! Через неделю съемки кончаются. Шилевич еще не скоро снимать начнет, водевиль у Филиппа накрылся медным тазом... Мне сегодня, кстати, приснилось, что Толик Мартемьянов, озверев от космических закидонов Филиппа, кидается на него со шпагой... Я ору: «Не надо, Толик!» — и тут вдруг с колосников начинает литься вода...

— Я же говорю, отдохнуть тебе надо!

— А тебе, что ли, не надо?

— Надо, — вздохнул Дима, — но я как-то не умею. Ладно, куда тебя отвезти?

— Домой.

— А кстати, когда в гости-то позовешь?

— Когда хочешь. Только заранее предупреди, я что-нибудь вкусненькое сготовлю.

— Да вот еще! Поужинаем где-нибудь, а потом к тебе завалимся.

— На чашку кофе? — лукаво усмехнулась Варя.

— Кофе вечером не пью. На чашку чаю с лимоном.

Вениамин влетел в офис с криком:

— Шеф! Ты сидишь? Сидишь. Тогда выпей водички!

— Сдурел, да?

— Это ты сейчас сдуреешь! У меня такая новость! Зашибись!

— Установил факт прелюбодеяния? — упавшим голосом спросил Денис.

— Фига с два! Не знаю, когда у этих артистов время на прелюбодеяние находится! Вкалывают по-черному! Ты в курсе, кем наша Пирогова Лакшиной приходится?

— Похоже, соперницей... — изобразил неведение Денис.

— Фига с два! Сестрой! Такая милая младшая сестренка!

— А ты не брешешь?

— С какого перепугу мне такое брехать? И это еще мало! Она Пирогова когда-то знаешь, у кого увела?

— У старшей сестры?

— Фига с два! У их общей мамочки!

— Блин горелый! Вень, откуда дровишки?

— Из надежного источника!

— А поподробнее?

— Как известно старшему товарищу, я в Москве комнату снимаю.

• Предыдущая
• 16/38
• Следующая