Бабочка под стеклом (СИ) - Риз Екатерина - Страница 36
- Предыдущая
- 36/87
- Следующая
До того, как первый поцелуй у них случился, и Марина тайком о Дмитрии Грановиче размышляла, была уверена, что он попросту не может обратить на неё внимания. Что в ней особенного? Она не молодая, не красавица, не умница, и ноги у неё… не от ушей, так скажем. Совершенно обычные ноги, разве что не кривые. В ней вообще столько изъянов, что явно легче искать в ней достоинства, их перечень окажется намного короче. К тому же у неё дети и проблемы. А ведь всем с давних пор известно, что мужчины проблемы не уважают, не летят они на них, как мотыльки, их совсем другое в женщине привлекает. И это что-то Гранович видимо в ней рассмотрел, и, наверное, Марину должно это смущать, даже настораживать, а ей всё равно, и как такое с ней случилось, совершенно непонятно. Она ведь так любит думать и гадать, это один из самых больших её недостатков, даже Игорь всегда на это жаловался и ругал её: не думай, хоть раз в жизни – не думай, просто живи. А у неё не получалось, всегда останавливали проблемы и возможные трудности. И с мужем никак не получалось не думать, а тут, по сути, незнакомый и чужой мужчина, и вот с ним она голову потеряла, не вспомнив даже о любви, она просто хотела Дмитрия Грановича. Целиком и в эту минуту. Для себя. Закрыть глаза и отдать ему всё, что может в этот момент. Она ведь мечтала о нём, но её фантазии никогда и ни за что бы ни хватило на то, что с ними на самом деле случилось. Когда просто на кровать упали и, не задаваясь лишними вопросами, занялись любовью. И уже сейчас, вспоминая всё это, Марина думала о том, какие у него руки – сильные, с широкими ладонями; губы – твёрдые и настойчивые, и вообще, он весь… не для неё. И то, что вчера произошло, окончательно разбило её жизнь на две неровные половины. И что ей делать с Дмитрием Грановичем, поселившимся в её мыслях (и ладно бы только в мыслях!), она не знает. Его присутствие в её жизни, теперь казалось намного более опасным, чем недавний развод с любимым мужем. Вот как такое случиться могло? Видно, ничему её жизнь не учит.
Они ведь даже не поговорили после. Марина тихо лежала рядом с ним, односложно ответила на пару простых Диминых вопроса, и только ждала, когда он уснёт, чтобы уйти. Остаться не могла, дети не должны были знать, что она здесь ночевала, но лежа в темноте, всё ещё чувствуя тепло и приятную негу после пережитого, понимала, что уходить ей не хочется. Принялась мысленно повторять, что она начинает путаться, и рядом Дмитрий Гранович (Гранович, Гранович!), а совсем не… неважно кто, всё равно она о нём не думает совсем, только намеренно напоминает, и всё вместе это очень странно, и нужно прекращать, и постараться всё обдумать в тишине, и хотя бы попытаться найти выход. Непонятно на что рассчитывала, но когда всё-таки смогла выбраться из-под Димкиной руки и из спальни его тихо выскользнуть, прижимая к себе ворох своей одежды, в своей комнате на кровать села и довольно долго сидела, не шевелясь, в темноту таращась. Никакого выхода, конечно же, не нашла, в голове вообще ни одной здравой мысли за всё это время не появилось, и в итоге кулем на свою подушку свалилась и так уснула. А утром, трясясь, спускалась вниз, совершенно не представляя, как с Димкой встретится. Но он, когда к завтраку спустился, даже вида не подал. Поздоровался, как обычно, не задержав на ней взгляд, за стол сел и потребовал свой утренний кофе. На самом деле потребовал, командирским тоном, а Антон рассмеялся, и разговор за завтраком пошёл обычный, без малейшей неловкости. Марина даже пару слов умудрилась вставить, при этом сумев не обратить к себе пристальный взгляд Грановича.
А теперь вот сидит в своей кассе, ладони к пылающим щекам прижимает и вспоминает всё раз за разом, воскрешая в своей памяти такие детали, за которые не то чтобы стыдно, но, если честно, несколько неудобно. И какая-то её часть, самая порядочная наверное, до сих пор до конца не верит, что она вчера с Дмитрием тем самым Грановичем любовью занималась. Или это не любовь была? Для любви уж как-то всё… остро и впопыхах случилось. Кажется, у неё на теле даже пара следов пережитой страсти осталась.
А ведь ей сегодня ещё домой идти!..
После обеда позвонил Антон и стал отпрашиваться у неё в кино. Услышав голос сына, Марина все смущающие мысли попыталась отодвинуть в сторону, даже на женщину за стеклом, протягивающую ей паспорт, посмотрела более осмысленно. А когда с сыном заговорила, выразила некоторое недовольство его затеей.
- Антош, сейчас темнеет рано, я не хочу, чтобы ты до посёлка по темноте добирался. Может, в выходной сходишь?
- Не могу я в выходной, мам. Прокат уже закончится! Ну, пожалуйста! Я потом в «Стэлс» на автобусе доеду, а домой меня Дима привезёт. Он там до вечера будет, я у него спрашивал.
Марина нахмурилась.
- Антон, какой он тебе Дима?
Сын шумно вздохнул в трубку и поторопился исправиться.
- Дядя Дима.
- Вот так. – Марина ладонью по столешнице провела, пытаясь принять решение. Сердце заколотилось при одном упоминании имени Грановича, а это как-то нехорошо и смущает. – Хорошо. Только… Только позвони дяде Диме ещё раз и выясни всё точнее. Точно ли он будет вечером в магазине.
- Мам, ну я же звонил уже.
- Без «ну», Антон.
- Тогда позвони ему сама. Раз ты мне не веришь.
Марина сглотнула.
- Почему, я верю. Верю. Но я беспокоюсь.
- К семи мы будем дома, - пообещал Антон, и только добавил, прежде чем отключиться: - Эльку забери из сада!
- Обязательно, - пробормотала Марина.
Кажется, что от неё, в её же семье, уже мало, что зависит.
Вечером, с Элей, они до посёлка доехали на автобусе, уже привычно поздоровались с охранниками, и пошли по дорожке к дому. Эля без умолку болтала, и поддерживала рукой лямку своего рюкзачка в виде плюшевого зайца с длинными висячими ушами. Руку из Марининой ладони постоянно выдёргивала, и подпрыгивала рядом.
- Мама, а, правда, у меня свои качели будут? Мне дедушка обещал!
- Раз обещал, значит будут.
- А когда?
- Наверное, весной. Когда снег растает.
Где-то рядом мяукнул котёнок, и Марина невольно взглянула под ноги. А Эля за её руку ухватилась и дёрнула.
- Мама, а горка будет? Эта же растает!
- Я не знаю, солнышко. Вот дедушка приедет, и ты у него спроси.
- Спрошу, - закивала Элька, и лямку рюкзака ещё оттянула. – А мне в садике никто не верит, что у меня будут свои качели. Дураки, да?
- Эля, так нельзя говорить!
Она выразительно надула губы.
- А я им докажу!
- Обязательно докажешь, - пообещала Марина, открывая калитку. Дом перед ними был непривычно тёмным, и у Марины невольно мелькнула мысль: скорее бы Дима с Антоном приехали. Когда они были дома, всё было спокойнее и уютнее.
Войдя в дом, Эля рюкзак осторожно с плеч сняла и замерла, приглядываясь к матери. Но та убирала их верхнюю одежду в шкаф, на дочь не смотрела, и Эля, скинув сапоги, и прихватив рюкзачок, побежала к лестнице. Марина всё-таки посмотрела ей вслед.
- Эля, переоденься обязательно! Скоро ужинать будем!
- Хорошо!
Марина прошлась по комнатам первого этажа и везде свет включила, понимала, что не боится, а просто нервничает, и совсем не из-за того, что они с Элей одни в доме, но со светом всё равно уютнее и приятнее становилось. Но взгляд сам собой без конца к настенным часам возвращался. Ждала Грановича, чувствуя, как внутри дрожит всё. И всё равно ждала, терзая себя за желание его увидеть, и страшась того, как они теперь общаться будут. Может, он успел пожалеть о случившемся? Если так, то жизнь в этом доме невыносимой станет, притворяться Марина вряд ли сможет. И тогда Димка уедет, и останется только сожалеть о том, что всё так обернулось. А ещё Марина никак не могла избавиться от мыслей о том, что он вернулся из Москвы, поехал сегодня на работу, а там идеальная во всех отношениях Наталья, которая, наверняка, тоже ждала его возвращения…
Вот почему ей вчера её осторожность отказала? Если бы подумала о последствиях, то сегодня не мучилась бы от неопределённости, и стольких бы проблем смогла избежать! Как школьница, ей-богу, её поцеловали один раз, а она уже напридумывала себе сказок о любви и счастье, и в омут с головой кинулась. Самой на себя смешно.
- Предыдущая
- 36/87
- Следующая
