Старая дорога - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 30

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая

— Это было глупо с моей стороны, — прошептала Анжелика.

— Очень, — согласился Клифтон.

— Вы… передали письмо Гаспару?

— Когда я ему сказал, что у меня к нему письмо от Анн Жервэ, он отказался взять его!

— Что такое?

— Я заставил его прочесть.

Анжелика вздохнула с облегчением.

— И он?.. Вы дразните меня, мсье Брант? Если вы думаете, что так приятно… — глаза ее сверкнули.

— Дразню! — Клифтон мягко рассмеялся. — Я счастлив вашим счастьем, маленький друг! Мне кажется, что я совсем не знал Сент-Ива до той минуты, пока он не прочел ваше письмо. Вспыхнул огонь — и осветились подлинные глубины человека. Должно быть, он уже перестал надеяться, а получив ваше письмо, почувствовал себя богам подобным. Сказал он немного, но важно то, как сказал. Вот что он поручил мне передать вам: «Скажите ей, что я приду с ней счастливейшим из смертных, как только мы с сестрой покончим нашу работу. Я помчался бы сейчас, но, знаю, ей это не понравилось бы!». А потом он дал мне прочесть письмо… он дал мне прочесть письмо… — с ударением повторил Клифтон. — Вы говорили в нем обо мне. Благодарю вас за доброе мнение обо мне, мадемуазель Анжелика. И если вы в самом деле думаете то, что писали об отношении мадемуазель Антуанетты ко мне, — то я тоже буду счастлив, почти так же счастлив, как Гаспар Сент-Ив… Но если вы написали это, не подумав…

Он встретился взглядом с поднятыми на него прекрасными, мягко сиявшими глазами Анжелики.

— Я написала правду, — сказала она, и от этих трех слов в груди у него словно заработали три маленькие динамо-машины. — Сейчас я еще более уверена в этом. Вы в чем-то провинились, Клифтон, в чем-то ужасном, и Антуанетта хочет наказать вас, как я пыталась наказать Гаспара, и так же сама от этого страдает, как страдала я. Если бы это было не так — почему бы она стала плакать, тихонько плакать по ночам? Я дважды ловила ее на этом.

— Причина, наверное, какая-нибудь другая.

— А как она говорила о вас с Джо! Мне она повторяет, слишком часто повторяет, что терпеть вас не может, а Джо с глазу на глаз говорит, что нет лучше вас человека в мире и что он должен стараться походить на вас, когда вырастет. Сознаюсь, я как-то нарочно подслушала их разговор.

— Она слишком благородна, что восстанавливать Джо против меня…

— А раз как-то случилось мне заглянуть в ее шкатулочку — я искала пудру, чтобы припудрить нос, — и в шкатулочке увидала… письмо и телеграмму… на первом была ваша подпись, я поспешила закрыть шкатулочку! Так и я берегу письма Гаспара, уж не потому, конечно, что ненавижу его, а потому, что люблю!

— Антуанетта будет здесь дней через десять-двенадцать, — закончила она. — И тогда, если зрение у вас острое, а суждение верное — вы увидите сами.

Клифтон принялся за работу с энтузиазмом, которого не знал уже много лет. Анжелика Фаншон рассеяла тучи, которые так угнетали его. Раньше лишь чувство долга и суровая решимость заставляли его работать, теперь воодушевляло пылкое желание добиться успеха. Он грезил наяву и готов был померяться силами с дюжинами, с сотнями Хурдов.

На третий день после его возвращения из Сен-Фелисьена приехал из Роберваля полковник Денис. Его уверенность в победе была сейчас так сильна, что наводила на мысль о скале, которую никакому динамиту не взорвать. Они вместе объездили все лагеря, и за пять дней, проведенных в лесу, Денис, казалось, сбросил с плеч десять лет.

Одна из школ была наполовину готова, для других заготовлялся лес. Девушки вырабатывали программы, составляли списки и распределяли школьников по классам и, к удивлению Клифтона и Джона Дениса, пробудили в рабочих и их семьях большой интерес, занявшись обучением мужчин и женщин английскому языку, который так необходим работающим в лесах, где девяносто процентов разработок производятся английскими компаниями.

— Разве можно проиграть при таком общем настроении? — говорил Клифтон. — Раз у нас будет лес, никакой Хурд не может нам помешать сплавить его к фабрикам. Ваше дело настоять, чтобы к тому времени, как у нас все будет готово, правительство прислало сюда одного-двух своих блюдолизов для обследования. Дело, которое мы делаем, должно прийтись по душе премьеру. Он сам строитель и презирает Хурда. Да! — заканчивал он каждую из своих тирад. — Мы приготовим два миллиона бревен, и мы спустим их!

До самой середины сентября никаких известий от Антуанетты или Гаспара Сент-Ив не поступало. Но люди продолжали прибывать. К пятнадцатому в лесу было сто восемьдесят человек, и с ними сорок женщин и шестьдесят ребят.

Семнадцатого впервые в диких лесах севера прозвучал серебристый призыв школьного колокола.

Восемнадцатого от Антуанетты Сент-Ив пришло краткое и холодное сообщение, гласившее, что она приедет с братом двадцатого.

В этот день Делфис Боолдьюк привез сведения о деятельности Хурда. Он начал уже вырубать лес по течению потоков, впадающих в Мистассини ниже базы Лаврентьевцев. Такая спешка была понятна. Он хотел приготовить ко времени сплава такое количество бревен, какое только могла поднять Мистассини, и запрудить реку так, чтобы задержать лес Лаврентьевской компании до тех пор, пока вода спадет и невозможно будет сплавлять лес.

Но настроен был Делфис не мрачно. Он нашел, говорил он, способ побить карту Хурда. В сорока милях вверх от последней их разработки лежит спрятанное между гор большое озеро, хорошо ему знакомое. Соединяет его с Мистассини небольшой проток, скользящий между скал. Там не трудно устроить плотину и поднять уровень воды в озере футов на сорок.

Разумеется, работать пришлось бы втихомолку, чтобы Хурд не испортил дела. Но если бы плотину удалось соорудить, они спустили бы свой лес в Мистассини раньше хурдовского, а затем, не ожидая периода половодья, взорвали бы плотину, и неожиданно прорвавшаяся вода отнесла бы их бревна вниз ниже хурдовских, где они могли бы уже дожидаться весеннего половодья.

Идея эта поражала своей грандиозностью. Но если удастся осуществить ее, Хурд не только будет побит, но половина заготовленного им леса останется к концу половодья на суше, раз Денис прав, что Мистассини может спустить только пять миллионов бревен, не больше.

Клифтон вместе с Винсентом и Боолдьюком выехал вверх по Мистассини в тот самый день, когда Делфис привез последние известия о работе Хурда. Он оставил для Антуанетты коротенькую записку, в которой объяснял цель своей поездки и выражал сожаление, что не мог остаться, чтобы встретить ее.

В первом депо он обменялся несколькими словами с мадемуазель Фаншон.

— Вы, конечно, будете там ко времени их приезда? — спросил он.

— Конечно, не буду! — горячо воскликнула Анжелика. — Гаспар Сент-Ив должен сам разыскать меня, где бы я ни была!

— Но Антуанетта! — запротестовал Клифтон. — Надо же кому-нибудь встретить ее?

— Зачем же вы убегаете? На несколько дней, наверное, можно было бы отсрочить вашу поездку? Вы просто бежите.

Клифтон покраснел.

— Сознаюсь, боюсь немножко. И воспользовался предлогом, чтобы уехать. Это даст ей возможность без меня ознакомиться с тем, что сделано. Не хочется больше навязывать ей свою особу.

Анжелика мило рассмеялась; глаза и щеки ее радостно вспыхнули.

— Вы начинаете исправляться, мсье Клифтон, — похвалила она. — Да, женщины любят, чтобы их немножко боялись. Разумеется, она лишь от меня может узнать, что вы бежали. Но перед тем я постараюсь расписать вас хорошенько, Ей полезно будет послушать, какого мы с Катрин мнения о вас. Отправляйтесь же по вашим важным делам и возвращайтесь не раньше как через несколько дней.

И Клифтон уехал на север, счастливый и довольный.

То, что он нашел там, еще повысило его обостренное настроение и восприятие жизни. Делфис Боолдьюк был прав. Инженер Винсент с легкой дрожью в голосе, торжествуя, разъяснил, что озеро легко может быть использовано как мощный резервуар. Плотину можно построить почти исключительно из дерева и камня. В нужный момент три-четыре динамитных заряда совершенно уничтожат ее и выбросят в Мистассини пять миллионов кубических футов воды (это в том случае, если поверхность воды будет повышена всего на двадцать футов).

• Предыдущая
• 30/37
• Следующая