Миф о вечной империи и Третий рейх - Васильченко Андрей Вячеславович - Страница 15

Ближе всего традиции «Июньского клуба» воспроизвели берлинский «Младоконсервативный клуб» и общегерманское «Младо-консервативное объединение». Эти организации мыслили себя как собрание политически активной молодежи и в определенной мере являлись подготовительной ступенью для попадания в «Немецкий клуб господ». Но молодежь мало устраивали застывшие формы «общества господ». По этой причине берлинский «Младоконсервативный клуб» предпринял попытку восстановить ранее существовавшее единство и согласие. Весной 1927 года молодые берлинцы издали документ, в котором призывали восстановить «Комитет тринадцати». Самое удивительное, что среди предложенных кандидатур отсутствовали такие авторитетные деятели «Июньского клуба», как Эдуард Штадтлер, Мартин Шпан и Ганс Шварц.

Наряду с вышеперечисленными организациями права на наследие Кольца заявил «Народно-немецкий клуб», который возник одновременно с «господами» и «младоконсерваторами». Но это объединение всегда оставалось в политической тени и никогда не играло какой-либо заметной роли.

Конечно, смерть Мёллера ван ден Брука была далеко не единственной причиной развала «Июньского клуба*. Не меньшее влияние на деятельность антипарламентского движения оказали и стабилизация Веймарской республики, которая произошла в годы правления Густава Штреземанна, и изменение политики репараций (плана Дауэ-са). В период 1924–1928 годов изменился и сам политический климат в стране. Большинство членов Кольца, которые были выходцами из средних слоев, отказывались от оппозиционной деятельности, направленной против правительства. Они вообще потеряли интерес к политическим дискуссиям и полемикам. Их больше прельщала собственная профессиональная деятельность. С другой стороны, люди с высшим образованием, оставшиеся без работы, и бывшие офицеры, не нашедшие себе места в рейхсвере, пытались найти свою судьбу в крупных националистических организациях.

Самое распространённое заблуждение, существующее среди историков, что Ринг-движение в своей деятельности ограничивалось лишь публицистическими выпадами, представая неким литературно-политическим явлением. Действительно, в области политической и социальной публицистики Кольцо «развило самую невероятную активность, став наиболее заметным явлением за весь период существования Веймарской республики. Следы, которые оставило Кольцо, можно проследить едва ли не до 80-х годов XX столетия. Но тем не менее подобный подход в корне ошибочен, нельзя ограничивать деятельность младоконсерваторов исключительно опосредованным влиянием на политику. Подобное влияние члены Кольца осуществляли и при помощи личных связей, которые неизбежно возникали во время общения в «Июньском клубе». Точно установить, какие именно решения были приняты в недрах клуба, сейчас затруднительно.

Я уже обращал внимание на принцип Кольца, который отразился на структуре «Июньского клуба», — при вступлении в клуб отдельная личность прежде всего должна была служить определенной доктрине, четко сформулированной программе. Оборотной стороной медали являлось полное отсутствие какой-то унифицированной идеологии младоконсерватизма. Она была составлена лишь в общих чертах. Поэтому в одной из директив «Июньского клуба» содержались следующие слова: «Клуб как таковой воздерживается от принятия политических решений. Его члены несут персональную ответственность за свои политические предпочтения».

Так как Кольцо не обладало какой-то четко сформулированной программой, возникает необходимость остановиться на наиболее ключевых моментах. Только так мы можем определить, какое место «Июньский клуб» и его наследники занимали в политическом поле Германии. Сначала попробуем восстановить социальную структуру Кольца. В первые годы своего существования «Июньский клуб» в основном состоял из представителей мелкобуржуазной среды. Хотя были и исключения — иногда сюда заходили простые рабочие, интересовавшиеся политикой. Основной тон в деятельности Кольца задавали люди с высшим академическим образованием. Большинство из них были фронтовиками и с трудом могли вернуться к своей прежней деятельности. После появления на свет «Клуба господ» в Ринг-движении заметно выросла доля аристократов, землевладельцев, промышленников и банкиров. В итоге идеологии создания народного сообщества (которая была связующим звеном в «Июньском клубе») в «Клубе господ» придерживалась очень небольшая группа людей. В возрастном отношении «Клуб господ» был гораздо старше «Июньского клуба». После развала последнего вся молодежь предпочла перейти в младо-консервативные объединения. С точки зрения религии Кольцо никогда не давало никаких предпочтений.

Несколько выше уже приводилась цитата из документов младоконсерваторов, где говорилось о воздержании от принятия политических решений. Парадокс заключался в том, что это вовсе не ограничивало права на общественные и политические высказывания, что в конечном счете также являлось принятием решения. Далее мне хотелось бы продемонстрировать позицию Кольца по наиболее значимым политическим событиям первых лет Веймарской республики. Это поможет более ясно увидеть политические предпочтения младоконсерваторов. Принципиально не согласен с теми авторами, которые изображают лагерь «консервативной революции» каким-то эфемерным созданием, оторванным от жизни и действительности и существующим то ли в вакууме, то ли парящим в облаках. Но если мы хотим разобраться пусть даже не во всей «консервативной революции», а хотя бы в младоконсерватизме, то представителей этого течения надобно вернуть обратно в политическую реальность 20-х годов, в которой они жили и действовали. Не стоит даже исключать, что за идеологическим фасадом, возможно, скрывается обыкновенный политический дилетантизм.

Суждения современников относительно Ноябрьской революции в Германии зависели в основном от того, какие ответы они давали на несколько незамысловатых вопросов. Стоило ли восстанавливать традиционные немецкую конституцию, экономический и социальный порядок? Революция вызвала военное поражение Германии, или наоборот, военное поражение вызвало революцию?

Для начала надо отметить, что в «Июньском клубе» хотя и относились скептически к Ноябрьской революции, но не собирались наотрез отрицать ее. Это не удивительно, большинство младоконсерваторов накануне мировой войны были оппозиционно настроены к господствующей системе. Но свое недовольство они никогда не выражали открыто, предпочитая быть латентными оппозиционерами. Подобное критическое отношение Мёллер выразил в своей работе «Немцы». Отношение Мёллера ван ден Брука к «вильгельмизму» не изменилось ни после крушения монархии, ни после военной катастрофы. Если в своей книге «Третий рейх» он и упоминал «эпоху Вильгельма II», то эти слова были синонимами реакционности, политической близорукости, полного отсутствия политического чутья. По поводу конституционной монархии в том виде, как она сложилась в Германии после 1871 года, в «Июньском клубе» никто не горевал.

На вопрос: отжила ли себя немецкая монархия, с характерными для нее экономикой и социальным порядком? — в «Июньском клубе» отвечали однозначно. Но какой ответ давался на второй вопрос? Обратимся к первой главе книги Мёллера ван ден Брука «Третий рейх». Мёллер бросал революции т-е же упреки, что и «вильгельмизму» — безответственность и недальновидность. Мёллер не сомневался, что старая система несла ответственность за поражение Германии, новая же была повинна в заключении Версальского мира. Мёллер никогда не опускался до уровня националистических клише, которые провозглашали Ноябрьскую революцию «ударом кинжалом в спину», который позволил союзникам одержать победу в Первой мировой войне. По поводу подобной агитации Мёллер ван ден Брук написал в «Малом политическом словаре»: «Сейчас однозначно не решено, стала ли возможна окончательная победа противника и утверждение старых имперских границ вопреки мобилизации последних народных сил и значительного материального перевеса». Если говорить о многочисленных высказываниях членов Кольца, которые провозглашали монархию истощенной и не скрывали своего поражения осенью 1918 года, то стоит привести знаменитый призыв Мёллера ван ден Брука: «Мы хотим выиграть революцию!», который стал лозунгом младоконсерваторов в революционном вопросе. Так что легенда о предательском ударе в спину никогда не являлась питательной средой Кольца. Однако это не значило, что некоторые из членов «Июньского клуба» не пользовались подобными провокационными лозунгами. Однозначное отрицание было присуще периоду, который закончился вместе с подписанием Версальского мирного договора. Если до июня 1919 года в окружении Мёллера ван ден Брука и Генриха фон Гляйхена господствовало благосклонно-выжидательное отношение к революции, то при переходе в лагерь непримиримой революции некоторые из публицистов Кольца для критики Веймарской республики не брезговали пользоваться легендой о предательском ударе в спину. Не избежал искушения и Мёллер ван ден Брук. Он писал о «предательском ударе» и в своем «Третьем рейхе», и на страницах «Совести». Вот небольшой отрывок: «Рационалисты могут полагать, что снимают со счетов как ложь любую вещь, если о ней говорят как о легенде. Но народ и история судят немного по-другому. В мифе, который иногда возникает вокруг какого-то события, нередко обнаруживается самая глубокая и последняя правда. Уже сегодня миф об ударе кинжалом принадлежит к числу военных мифов».