Северный цветок - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

Преданный тебе навеки Том».

Пораженный до последней степени, Филипп уронил письмо на пол. Тотчас же он. поднял голову, и страшный крик сорвался с его губ. Но не содержание письма Грегсона исторгло из его груди этот крик. Главной и единственной причиной его была Жанна, которая появилась в эту минуту на пороге палатки. Страшное горе отражалось на ее лице. Бесцветные губы, тусклые глаза и глубокие борозды на лице говорили о том, что она много перенесла за последние часы. Через мгновение она упала на колени пред Филиппом и обеими руками схватила его руку.

— Я так рада! — полусдавленным голосом воскликнула она и прижала его руку к своему лицу. — Я так рада… — повторила она.

С этими словами она встала с колен и слегка покачнулась. Когда она вышла из палатки, Филипп услышал ее рыдание.

Лишь после того, как упали полы шелковой палатки, к Филиппу вернулся дар речи. Он громко назвал девушку по имени и сделал было попытку присесть. Затем вскочил на ноги и убедился, что не может стоять. Мучительные судороги, точно от действия электрических волн, прошли по всему его телу. Правая рука совершенно онемела и не подчинялась ему, и только теперь он обратил внимание на то, что она забинтована. В голове стоял невообразимый шум, а ноги с каждой секундой все сильнее подкашивались. Он хотел было поднять левую руку к голове, но немедленно отказался от этой мысли, и болезненная улыбка выступила на его лице. Он понял, что весь, с головы до ног, покрыт царапинами и ранами, и, совершенно обессиленный, упал на свое ложе. Спустя минуту в палатку вошел Пьер с чашкой крепкого навара в руке.

Филипп взглянул на него более спокойным взглядом и сразу обратил внимание на то, что в его лице произошла точно такая же перемена, как и в лице Жанны. Он осунулся, плечи его как-то опустились, а в глазах застыло тяжелое, угрюмое выражение.

Филипп взял из его рук чашку с бульоном и стал медленно, ни слова не говоря, пить навар, который, казалось, сразу придал ему силы. После того он пристальнее прежнего взглянул на Пьера, с лица которого, словно маска, спало горделивое выражение.

Пьер опустил глаза под его пристальным взглядом, и тогда Филипп поднял руку:

— Пьер!

Тот схватил руку и ждал дальнейших слов. Губы его напряглись, и весь он сжался.

— Пьер, я хочу знать, что случилось! Что произошло с Жанной? Ведь вы сказали, что она нисколько не пострадала!

— Она нисколько не пострадала от порогов! — быстро прервал его Пьер и опустился возле него на колени. — Выслушайте то, что я вам сейчас скажу, мсье! Я думаю, что так будет лучше всего. Вы — мужчина и сразу поймете все, несмотря на то, что я Многого не коснусь. Я привез из Черчилла новости, которые должен был во что бы то ни стало рассказать Жанне. Это были потрясающие новости, и она сникла под их тяжестью. Я полагаю, что вы настолько благородны, что не потребуете от меня дополнительных сведений! Я ничего больше не могу прибавить; кроме того, что это горе касается только ее одной. Я умоляю вас помочь мне. Сейчас старайтесь делать вид, что вы не замечаете ее ужасного состояния и все приписываете тем мытарствам, которым вы с ней подверглись. Несколько попозже я все расскажу вам, и тогда— вы поймете. Но теперь я бессилен и ничего больше не могу прибавить. То, что я открыл вам… это так важно… потому что…

Веки его были полуопущены, и когда он поднял их, то поглядел поверх головы Филиппа, не видя ее.

— Я открыл вам часть тайны потому, что мне кажется… что вы любите Жанну.

Крик радости сорвался с губ Филиппа.

— Да, Пьер, да, да! Вы не ошиблись, — воскликнул он.

— Я догадался об этом, и вот почему я обращаюсь к вам с просьбой помочь мне спасти ее.

— Я готов бороться за ее счастье до самой смерти.

— В таком случае вы должны отправиться вместе с нами в Божий Форт, а оттуда — в вашу стоянку на Слепом Индейском озере.

Филипп почувствовал, как пот выступил на его лице. Он сразу ослабел и произнес неестественным, дрожащим голосом:

— Значит, вы знаете?..

— Да, мсье, я все знаю! — немедленно ответил Пьер. — Я знаю, что вам предстоит там, и Жанна тоже знает. Мы знаем кем, вы были до того, как мы встретились в памятный вечер на скале. Вы должны теперь вернуться к тем, кто ждет вас.

Филипп молчал. На один момент в его голове и сердце рухнули все надежды. Он взглянул на Пьера. Глаза метиса сверкали, и на лице его проступил яркий румянец.

— Это необходимо?

— Да, мсье, это абсолютно необходимо!

— В таком случае я повинуюсь! Но, Пьер, я должен узнать больше, чем я знаю до настоящей минуты. Я не могу действовать совершенно вслепую. Прежде всего я хочу знать, кто такой лорд Фитцхьюг Ли!

Глаза Пьера на миг расширились, почернели и загорелись странным, грозным огнем. Он медленно поднялся с колен и положил обе руки на плечи Филиппа. В продолжение минуты оба пристально смотрели друг на друга. Затем Пьер заговорил. Его голос был тих и низок. Казалось, он не говорил, а шептал. Но то, что услышал Филипп, наполнило трепетом его сердце.

— Я скорее убью вас, чем отвечу, мсье, на этот вопрос! — сказал Пьер. — Ни один человек не сделал для Жанны и меня столько, сколько сделали вы. Мы должны вам больше, чем когда-либо сможем отдать, и, тем не менее, если вы будете настаивать на этом вопросе, то сами же сделаете меня вашим» врагом. Если вы произнесете это имя в присутствии Жанны, то раз и навсегда отпугнёте ее от себя.

Не прибавив больше ни слова, он вышел из палатки.

В продолжение некоторого времени Филипп оставался недвижим на том месте, где Пьер оставил его. Ему казалось, что земля стала вдруг уходить у него из-под ног и что он погружается в своего рода хаос самых диких мыслей. Грегсон бросил его в самый критический момент, а между тем еще так недавно он верил в него больше, чем в кого бы то ни было на свете. При других обстоятельствах подобная измена была бы для него страшнейшим ударом, который мог бы оказать влияние на всю жизнь, но теперь она проходила как бы незаметно, потому что больше всего» Филипп сейчас считался со странной переменой, происшедшей с Жанной.

Еще несколько часов назад она была счастлива, весела и все громче напевала по мере приближения к родному дому. Каждый час прибавлял блеска ее глазам и радости ее голосу, — и вдруг такая неожиданная перемена! Конечно, все это случилось по вине Пьера, который, в данном случае являлся орудием в руках загадочного лорда Фитцхьюга Ли. Пьер определенно заявил ему, что он никоим образом не должен упоминать при ней этого английского аристократа, а между тем несколько дней назад он произнес при ней это подлое имя, и она нисколько не реагировала на него, не проявила ни малейших признаков страха или волнения. Мало того: она уверила его, что никогда до сих пор не слышала о лорде, и что в Божьем Форте о нем не имеют ни малейшего представления.

Филипп опустил голову на руки и вцепился пальцами в волосы. Что все это значит? Он вспомнил сцену на скале, когда Пьер вздрогнул, услышав это имя. Он постарался восстановить все события со времени прибытия Грегсона в Черчилл, и в результате у него застучало в висках: напряжение было слишком велико. В настоящую минуту он был уверен лишь в немногом. Во-первых, он любит Жанну — и любит так, как никогда не мог и мечтать. Во-вторых, Жанна не способна обмануть его. Он не сомневался, что она не имела понятия о лорде Фитцхьюге до тех пор, пока бежавший из Черчилла Пьер не привез ей каких-то особых сведений. В-третьих, он понимал, что должен во что бы то ни стало повиноваться Пьеру и надеяться на то, что рано или поздно он узнает всю правду.

Он встал с места и направился было, к выходу, но вдруг новая мысль овладела им; он остановился, и густой румянец внезапно залил его бледные щеки. Он поцеловал Жанну перед лицом смерти. Он поцеловал ее после того еще и еще и в этих поцелуях выявилась вся его любовь! Он был рад, и в то же время от горя у него заныло сердце! Мысль о том, что она знает о его любви, радовала его, но, вместе с тем, он понимал, что это сознание положит известный предел их отношениям.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая