Северный цветок - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 12
- Предыдущая
- 12/50
- Следующая
Он попрощался с Пирсом и пошел непосредственно в факторский участок. Но Блюдсо, главный фактор Гудзоновой Компании на крайнем севере, сказал ему не больше, чем Пирс. Он тоже ничего и никогда не слышал о Божьем Форте. Точно так же он никак не мог припомнить фамилию Куше, которую слышал как будто впервые. В продолжение ближайших двух часов Филипп беседовал с французами, индейцами и полукровками, расспрашивал почтальона, который утром прибыл с юга, но никто не мог удовлетворить его любопытства. Никто ничего не знал. Ни один человек не мог указать, где находится этот чертовский Божий Форт.
Неужели же Пьер солгал ему?
Его лицо покраснело от гнева при одной мысли о том, что его обманули. Но в следующий же момент он твердо заявил самому себе, что Пьер — не из тех людей, которые способны лгать. Филипп смотрел на него как на подлинного борца, но отнюдь не как на лгуна! К тому же он добровольно заявил, откуда они пришли. Никто не требовал от него этих сведений.
Он сознательно пошел таким путем, чтобы не встретиться с Грегсоном, полагая, что его друг занят тем же самым делом, что и он. Он позавтракал с фактором, а после того решительно направился к скале, где накануне встретился с загадочной парочкой. Хотя он и понимал, что никакого ответа на его письмо не может еще быть, он, тем не менее, самым тщательным образом осмотрел вершину скалы, где, конечно, ничего не нашел. Тогда он пошел лесом в том направлении, откуда ночью к нему донесся собачий вой.
Он искал довольно долго, далеко за полдень, но не обнаружил никаких следов человеческого пребывания. Он прошел несколько миль по главному тракту, который вел к северу от Черчилла, три раза пересек этот тракт, спускаясь к воде, выглядывая какой-нибудь дымок, желая услышать хоть самый малый шум, который мог бы ему дать указания для дальнейших поисков. Он посетил старого индейца, поселившегося в расселине большой скалы, но и этот старик ничего дельного не сообщил ему. Он не видел ни Пьера, ни Жанны и не слышал поблизости воя собаки.
Усталый и окончательно разочарованный, Филипп вернулся в Черчилл. Оттуда он направился в свою хижину, где Грегсон уже поджидал его. Странное выражение было на лице художника, когда он вопросительно взглянул на приятеля. Его безупречный внешний вид исчез. Глядя на него, можно было думать, что он провел несколько часов подряд в самой ужасной обстановке. Его лицо было испещрено морщинами усталости. Местами на нем запеклась грязь. Он стоял перед Филиппом, глубоко засунув руки в карманы.
— Взгляни на меня, Филь! — сказал он, — взгляни, только хорошенько и самым внимательным образом!
Филипп немедленно подчинился его требованию.
— Я сплю, или нет? — спросил Грегсон. — Похож я на нормального человека? Только говори правду!
Он повернулся и указал на эскиз, висящий на стене.
— Видел я эту девушку или не видел? — спросил он снова, не дожидаясь ответа. — Может быть, мне все это приснилось? А, Филь? Только, черт возьми, говори правду!
Он вертелся вьюном вокруг Филиппа, причем лицо его снова загорелось возбуждением.
— Словом, я сегодня не нашел ее. Могу смело сказать, что я обыскал каждую трещину, каждый кустик в Черчилле и вокруг него. Я так долго охотился, что окончательно выбился из сил и вернулся домой дряблый и слабый, как выжатый лимон. И что хуже всего, я не встретил ни одного человека, который видел бы ее так близко, как я. Ее вообще никто не видел. Я помню ясно: в тот момент, как я увидел ее, на ее голове ничего не было, но мне кажется, что тяжелая вуаль свисала с ее плеч, и она поднимала ее, когда шла. И женщины с вуалью никто не заметил!
Он указал на эскиз.
— Ее никто не знает! Она исчезла, точно явилась сюда на аэроплане и немедля улетела! Она исчезла, если только…
— Если только… что?
— Если только она не скрывается здесь, в Черчилле! Повторяю: либо она исчезла, либо скрывается. Ничего другого быть не может!
— По-моему, ты имеешь веские основания предполагать, что она скрывается! — произнес Филипп, стараясь скрыть эффект, который произвели на него слова Грегсона.
Художник буквально не находил себе места. Он закурил папиросу, сделал две-три затяжки и тотчас же выбросил недокуренную папиросу за дверь. Вдруг он стал рыться в боковом кармане и вынул из него письмо.
— В общем, вот какая штука получилась! — сказал он. — Ты погляди сюда! В городе я увидел почтальона и, заговорив ему зубы, осведомился, нет ли у него писем для лорда Фитцхьюга. Я показал ему письмо, которое случайно попало к тебе, и заявил, что состою доверенным лицом этого самого треклятого лорда. Мне удалась моя затея, и я получил вот это письмо.
Филипп схватил письмо, которое Грегсон протягивал ему. Его пальцы дрожали, когда он разворачивал лист бумаги, на котором имелась лишь одна строка:
«Не теряйте ни часа. Начинайте сейчас же!»
Больше в письме ничего не было, если не считать большого чернильного пятна под словами. На конверте был тот же самый адрес, что и на письме, которое по ошибке попало к Филиппу. Приятели обменялись недоумевающими взглядами.
— Однако, доложу я тебе, получается довольно-таки сложная история! — прервал Грегсон молчание. — Несомненно, что эти слова полны важного значения. Автор письма не сомневается, что оно немедленно попадет по назначению и что «военные действия» начнутся также немедленно. Ведь таков смысл этого загадочного послания! Я хочу указать на то, что интересующая меня девушка попала сюда при весьма странных обстоятельствах. Что же касается ее исчезновения, то оно произошло при еще более таинственных условиях. Но я еще не все сообщил тебе. Самое пикантное заключается в следующем: за два часа до прибытия почтальона с юга какое-то другое лицо осведомлялось о том, нет ли писем на имя лорда Фитцхьюга!
Филипп вздрогнул.
— Тебе сообщили об этом?
— Самым положительным образом! Человек, интересовавшийся письмом, — чужеземец! Он не сообщил на станции своего имени и не произнес больше ни слова. Теперь, значит, дело обстоит следующим образом: если речь идет о том человеке, которого я видел с девушкой, и если мы этого человека найдем, то мы тотчас же выясним подлинную личность лорда Фитцхьюга. Если же мы не найдем его или же не найдем достаточно скоро, то волей-неволей нам придется принять бой. Ничего другого не остается!
— Позволь, позволь! — воскликнул Филипп. — Я не понимаю только одного: ведь Фитцхьюг не получил этого письма и, значит, тем самым начало «военных действий», как ты их называешь, откладывается!
— Дорогой мой Филь! — мягко произнес Грегсон. — Я всегда говорил, что ты — борец, а я — дипломат, что ты — мозг, а я — плоть! Неужели же ты не понимаешь сущности всей этой истории? Я готов дать на отсечение мою правую руку, что это самое письмо было послано Фитцхьюгу двумя или даже тремя путями. Вот почему оно так или иначе попадет к нему. Я думаю даже, что он уже в данное время получил его. Так вот, хорошенько подумай над моими словами: либо мы должны в кратчайший срок поймать этого лорда, либо мы должны приготовиться к бою.
Филипп, тяжело дыша, опустился на скамью.
— Я мог бы послать письмецо Мак-Дугалу, — сказал он. — Но мне необходимо ждать прибытия парохода.
— Почему бы тебе не оставить письмецо Брокау и не присоединиться к Мак-Дугалу?
— Потому что я уверен в следующем: как только придет пароход, значительная часть этого тумана рассеется без остатка. Я должен во что бы то ни стало остаться здесь. К тому же, в нашем распоряжении будет еще несколько дней, в течение которых мы будем искать того, кто нам нужен.
Грегсон решил не настаивать и, не прибавив больше ни слова, положил второе письмо в тот же карман, где лежало и первое. В продолжение всего вечера он не выходил из хижины. Филипп вернулся в Черчилл и около часа бродил вокруг развалин старого форта, стараясь насколько возможно разобраться в тех хаотических событиях, которые произошли за последние дни.
После долгих размышлений он пришел к окончательному решению. Ему оставалось только одно: ждать и искать! Если мисс Брокау не приедет с отцом, он чистосердечно признается во всем Грегсону.
- Предыдущая
- 12/50
- Следующая
