Одаренный ребенок. Иллюзии и реальность - Юркевич Виктория Соломоновна - Страница 7

Интересно было поближе познакомиться с мамами со второй стратегией (которые бежали к экспериментатору за помощью — что им делать). Оказалось, они считают, что воспитывать их ребенка должны специально для этого обученные люди, и с большой охотой отдают своих детей в разного рода группы развития (всякие Светлячки да Роднички). Надо сказать, что все эти группы — художественного, эстетического, раннего развития — несомненно, хорошее дело, но это все же дополнение к семейному воспитанию, но никак не замена его.

Климат в семье — принципиальная основа для развития познавательной потребности. Но сам по себе климат очень часто является лишь отражением более глобальной системы, окружающей ребенка, — своего рода семейной педагогической системы. Ту, что чаще всего представлена в наших семьях, наиболее точно можно обозначить как репрессивно-анархическую. Ребенку по такой педагогике запрещается чуть ли не все и вместе с тем фактически, в реальности, почти ничего не запрещается. Здесь стоит остановиться.

Несомненно, что у каждого народа существует своя народная педагогическая система. Скажем, много говорилось о том, что в японской народной педагогике (а фактически и официальной, которая развивает именно национальные традиции) ребенку до определенного возраста все разрешено. Правда, имеющиеся немногочисленные запреты действуют достаточно жестко, точнее, очень последовательно. По-видимому, это наиболее разумная ситуация для маленького ребенка.

А что всегда запрещается у нас? Или все разрешается? Все зависит, как правило, от настроения мамы или папы. Никаких правил нет.

Вот пример. Вообще нельзя ребенку забираться на подоконник, но если внизу на работу спешит папа, то мама сама его поставит — помаши папе ручкой. Или — я бываю в доме вполне интеллигентных людей, чей ребенок очень любит играть взрослым телефоном и ему, что вполне понятно, это запрещают: телефон — не игрушка. Но вот как-то раз я прихожу и вижу, что ребенок взял телефон и что-то там названивает. Почему? Ведь раньше запрещали. Оказалось, что у ребенка температура, и мама, желая как-то его развеселить, сняла запрет. Что, недоумеваю я, это последнее желание ребенка и уж про все надо забыть, чтобы выполнить его каприз? А в следующий раз ребенок специально затемпературит, чтобы не идти в школу или чтобы просто добиться своего. Дети это умеют. Впрочем, не только дети.

Или другой случай в той же семье. Ребенок вытащил кастрюли и играет с ними на полу. Начинается крик — это тебе не игрушки, положи тотчас же!. Спрашиваю, а почему нельзя поиграть с кастрюлями — это действительно новая игра, что тут плохого — кастрюлю ведь после нетрудно вымыть. Никакого разумного ответа кроме одного:

Это не игрушка. Самое характерное для нашего воспитания то, что запрет на игру с кастрюлей отнюдь не постоянный: в следующий раз маме будет не до этого, и она просто не обратит внимания на то, чем играет ребенок. И так всегда и всюду.

Вот еще пример. Большинству родителей понятно, что определенные волевые навыки необходимо развивать у ребенка с детства. Многие психологи считают, что чуть ли не с года, с полутора. Скажем, надо добиваться, чтобы ребенок сам убирал свои игрушки. И здесь все зависит от настроения родителей — то они требуют, а то мама пришла в хорошем настроении, принесла торт: Иди, сыночек, играй, я сама уберу.

Так что же, в конечном счете, у нас всегда запрещается? Ребенок живет в мире, где отсутствует определенность, где за любое действие могут наказать, а могут и не наказать — как выйдет. Все время стращают наказаниями — а наказывают редко и несправедливо, обидно, нелепо. Мир, в котором ребенок постоянно может быть наказан, а может не быть наказан, — этот мир разрушает детскую психику, начиная именно с познавательной потребности. Но если бы дело одной этой потребностью и ограничивалось! Возникает определенная личность, рассчитывающая на авось, на как-нибудь, на кривую, которая куда-нибудь да вывезет.

Вся непоследовательность нашей семейной педагогики достигает крещендо, когда ребенок идет в школу. С одной стороны, кто из родителей не знает, что ребенок должен учиться с желанием, а с другой стороны, есть понятие долга, которое родители решили наконец-то ребенку внушить: Ты должен учиться, это — твой долг, твоя обязанность- Наша обязанность — работать, кормить тебя, одевать, а твоя обязанность — хорошо учиться. Слов нет, чувство долга должно быть у ребенка, и его нужно развивать как можно раньше (на примере тех же игрушек, скажем, которые ребенок должен убирать, достигнув возраста, когда уверенно начнет ходить). Однако нужно ли формировать чувство долга по отношению к учению до того, как ребенок начал ходить в школу? Ничего не может быть опаснее для развития способностей — ведь благодаря такому воспитанию у ребенка с учением будут связаны не радость, не та самая познавательная потребность, которая только и развивает способности, а принуждение, необходимость- И даже если у ребенка была познавательная потребность, когда он пошел в школу, то очень скоро от нее ничего не останется. Нет, конечно, какая-то познавательная потребность останется, но она вся уйдет в телевизор, в развлечения, будет, по сути, псевдопознавательной.

А тут еще ко всему прочему добавляется и наказание ребенка за плохие отметки (по крайней мере, за это ругают), т. е- за то, в чем ребенок, по сути дела, еще не виноват — он еще не умеет учиться, его никто не научил. Стоит ли после этого удивляться, что большинство детей в нашей школе неспособных!

Надо сказать, что свой анализ причин подавления познавательной потребности, а вместе с нею и способностей ребенка, мы сосредоточили на семье. Но, кроме нее, существуют и другие социальные системы подавления исследо вательской потребности.

В предыдущих частях, посвященных развитию познавательной потребности ребенка в семье, мы говорили о самых разных вещах — и- о семейном климате, о рваном внимании, пренебрежении реальной познавательной деятельностью ребенка (вопросами) и прочих, своего рода тактических приемах подавления познавательной потребности. Все вместе они, конечно, достаточно успешно снижают познавательную потребность, приводя к вполне заметной ее деформации. Однако есть еще одно средство уже стратегического, что ли, характера — именно с его помощью родители в компании с учителями добивают познавательную потребность, после чего учение воспринимается ребенком уже только как насилие.

Но прежде чем рассказать об этом завершающем ударе — следует напомнить о главном условии развития способностей. Как мы говорили ранее, для того, чтобы из задатков развились способности, самой по себе деятельности, пусть самой развивающейся, по любой, самой прогрессивной методике, совершенно недостаточно. Необходимо в качестве обязательного, непременного условия — удовольствие от умственной деятельности, ярко-выраженные положительные эмоции. Необходимо, чтобы ребенок получал радость, удовольствие от самого процесса интеллектуальной деятельности. Если этого нет и ребенок выполняет умственную деятельность по любым другим мотивам, например из послушания, из желания получить награду (ту же пятерку), из страха наказания, то знания ребенок таким путем, конечно, получит, но к способности это не будет иметь ни малейшего отношения. Хотите, чтобы ребенок был способным, нужно, чтобы он любил умственный труд от этой неумолимой зависимости никуда не деться.

И вот ребенок идет в школу. В общем-то с охотой. Хотя часто и с некоторым страхом — ведь его уже основательно напугали: ты невнимательный, ты неусидчивый — учительница будет тебя ругать и т. д. и т. п. Но вот отшумел праздник первого звонка, начались школьные будни. И ребенок начинает постигать нехитрую школьную заповедь: учение — это его долг. Ничего более ужасного для и без того уже хилой познавательной потребности невозможно придумать.

Ребенку ежедневно, дома и в школе, родителями и учителями, вбивается в голову, что учение — не радость, не удовольствие, а только исполнение обязанностей. В этом прежде всего глубоко убеждены родители. Вот характерная оценка. У ребенка поначалу не ладится в школе ведь большинство детей к школе не готовы — то писать трудно, то высидеть целый урок невозможно, то отвечать перед классом страшно. Вместо того, чтобы помочь ребенку, его начинают…стыдить, а то и наказывать.