Филипп Стил - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 11

• Предыдущая
• 11/30
• Следующая

Через несколько секунд Филипп услышал тяжелые шаги и стук открываемой двери. Предвидел ли Мак-Грегор подобный оборот дела? Входило ли это в программу в качестве роли, предназначенной ему? Его кровь закипела, и при этой мысли он сжал кулаки, потом он начал размышлять более хладнокровно. Таинственные враги оставили ему его оружие. Они положили в гроб его шапку и расстегнули на нем пояс с патронами, чтобы ему было удобнее лежать. Что все это значило? Сотый раз задавал он этот вопрос.

Приближавшиеся шаги прервали его размышления. Дверь в хижину распахнулась, и он услышал перешептывающиеся голоса.

Он напряг слух. Сначала он готов был поклясться, что слышит тихий, музыкальный женский голос, но голос этот вскоре замолк, чьи-то руки приподняли гроб, протащили его через всю хижину и осторожно положили на какой-то предмет на снегу; его изумление возросло, когда он понял, что произошло.

Гроб стоял на санях. Он слышал скрип ремней, затягиваемых вокруг гроба под санями, беспокойное движение собак, их скулящий вой, жалобное щелканье клыков. Потом сани медленно тронулись. Бич свистнул над ним, послышалось громкое понукание, и собаки побежали рысью. До слуха Филиппа вновь донеслись воющие звуки гармоники. Он заметил, что при небольшом напряжении он может повернуть голову так, чтобы поглядеть в дырку, пробуравленную на уровне его глаз в стенке гроба. Сани свернули с темной тропинки на улицу и, наконец, остановились перед ярко освещенным домом, откуда доносились хриплые голоса, смех, хмельное пение.

Один из тюремщиков зашел в трактир, а другой присел на гроб и прикрыл ногой отверстие, в которое смотрел Филипп.

— Куда держите путь, Финги? — осведомился чей-то голос.

— В Вескуско, — ответил сидевший на ящике.

Судя по жирному, хрипловатому голосу, это был тот человек, который вошел последним в хижину.

— Еще кто-нибудь умер, да? — спросил первый голос.

— Нет. Снаряжение и планы для Ходжеса в лагерь. Видно, у него большая спешка, что он гонит нас ночью. Ну-ка, поторопите там этого… пусть пьет скорее!

Говоривший щелкнул бичом в направлении трактира вместо того, чтобы назвать имя своего спутника.

— Снаряжение для Ходжеса в Вескуско, — прошептал про себя Филипп.

Он стал прислушиваться дальше. Однако разговор замер, и через несколько минут человек, которого назвали Финги, соскочил с ящика, щелкнул бичом и прикрикнул на собак.

Сани тронулись. Стало быть, его везут в Вескуско! И больше того, его везут к Ходжесу, начальнику строительных работ, к тому человеку, на жизнь которого покушался его будущий пленник! Неужели Финги сказал правду? И если да, то неужели это еще одна часть таинственного заговора, предвосхищенного инспектором?

В течение получаса сани неслись по гладкому, твердому снежному пути на север. Филипп все это время мучился десятками неразрешенных вопросов и догадок. Он был уверен, что прелестная женщина, которую он преследовал, сознательно заманила его в засаду. Он считал себя пленником. Но если так, то почему его везут к Ходжесу, обвинителю ее мужа, требовавшему, чтобы последнего судили по всей строгости законов?

Чем больше подобных вопросов задавал себе Филипп, тем больше он запутывался. Странные приказы и странное поведение его шефа, страстный и горестный призыв, светившийся в глазах молодой женщины, засада и теперь невероятное путешествие в гробу в Вескуско, — все это погружало его в некий хаос недоумения, из которого невозможно было выбраться.

Все же ему были ясны два обстоятельства; во-первых, ему довольно удобно лежать, и, во-вторых, они через два часа прибудут на квартиру Ходжеса, если только они действительно едут в Вескуско. И там все должно разрешиться.

Он не думал, что ему угрожает какая-нибудь опасность. Если бы это было так, то его тюремщики не оставили бы ему оружия, хотя бы и связав его предварительно. И если бы они замышляли что-то дурное, то разве они бы выложили весь ящик подушками, разве они завязали бы ему рот с таким расчетом, чтобы повязка не причиняла ему боли?

Особенно показательным было то, что во время свалки ему не было причинено никаких увечий и что в хижине никто ничем не грозил ему и не пытался его запугать. Стало быть, это была часть игры, в которой ему предстояло принять участие. Он убеждался в том все более и более, по мере того как проходило время, и все чаще вспоминались ему многозначительные слова инспектора:» Что бы ни случилось «. Мак-Грегор произнес их с особенным ударением и повторил их несколько раз. Не хотел ли он предупредить его об этой самой истории, заставить быть настороже и в то же время не слишком беспокоиться за свою судьбу?

И со всеми этими мыслями, путаными, тревожными и недоуменными, невольно ассоциировалась мысль о Беке Номи и о той женщине, которую он — к чему скрывать это от себя самого? — любил.

Если бы происшедшему сопутствовали другие обстоятельства и если бы все это случилось несколько иначе, то он был бы уверен, что тут не обошлось без Бека Номи. Но теперь он отогнал от себя это подозрение. С каждой минутой перед его взором все явственнее вырисовывались образы двух женщин: той, которая боролась за своего мужа, и той, которую он любил и за которую боролся, чтобы сохранить ее для мужа. Со смутной горечью он сравнил любовь и чувство чести женщины, чей муж совершил преступление, с легкомыслием, обнаруженным в роковой вечер миссис Беккер.

Он попытался отогнать от себя мрачные мысли, повернул голову и стал смотреть в отверстие стенки гроба. Светила луна. Изредка Стилу удавалось уловить сверкание снега на открытой равнине, но чаще перед его глазами плыла тень черного леса, через который они проезжали. Не прошло и двух часов с тех пор как они покинули Ле-Па, как сани остановились и Филипп увидел невдалеке мерцание нескольких огней.

« Вероятно, Вескуско, — подумал он. — Ого, а это что?»

С противоположной стороны гроба послышался голос:

— Это Финги? Что за чертовщину вы приволокли?

— Ваши планы и снаряжение, сэр, — хрипло ответил Финги. — Мы не могли приехать завтра. Так что решили справиться с этим делом сегодня ночью.

Филипп услышал, как хлопнула дверь, чьи-то шаги заскрипели по снегу у самого его лица.

— И в чем это вы привезли, Финги? — раздался тот же голос.

— В гробу, сэр. Только в него ваши вещи и влезли. Он валялся у нас без дела с тех пор, как в нем свезли на кладбище Мак Ви. Может, вы его потом пустите в дело, — захихикал он. — Ей-богу, пустите, хо-хо-хо!

Через секунду гроб подняли. Филипп почувствовал, что его поднимают на ступеньки, волочат через порог, потом гроб неожиданно поставили на нижний конец.

— Нет, нет, не так, — заметил Ходжес.

(Филипп был уверен, что с Финги говорит именно начальник строительного отряда. )

— Поставьте его вон туда, в угол.

— Ни боже мой! — возразил Финги, хрустя суставами пальцев. — Знаете, мистер Ходжес, я не трус, но, по-моему, нужно почитать покойников, а также ящик, в котором находился покойник. Вот тут написано на красном ярлыке:» Этим концом кверху «. И, стало быть, так надо. Не хочу, чтобы мне потом являлись привидения, хо-хо-хо!.. — Он подошел вплотную к ящику. — Я сниму этот ярлычок, мистер Ходжес. На черта он, раз в ящике лежат только бумаги да вещи?

Если бы не повязка, стягивающая ему рот, Филипп, весьма вероятно, не смог бы удержать изумленное восклицание: так неожиданно было то, что случилось в следующее мгновение. Когда ярлык был оторван, его ослепил яркий свет. Прямо против его глаз оказалась узкая щель в четверть дюйма шириной и шесть дюймов длиной. Он увидел комнату. Седобородый великан, тот самый, что подстерег его в засаде, стоял на пороге, как будто бы собираясь выйти. Финги стоял подле него. А позади них, ближе к ящику, как бы ожидая их ухода, стоял Ходжес, начальник строительных работ.

Как только те двое вышли, Ходжес вернулся к столу, стоявшему в центре комнаты; Филипп сразу же заметил, что лицо Ходжеса пылает и что он сильно возбужден. Он присел к столу, порылся в каких-то бумагах, стремительно встал, взглянул на часы и принялся шагать по комнате.

• Предыдущая
• 11/30
• Следующая