Долина Безмолвных Великанов - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 38

• Предыдущая
• 38/53
• Следующая

До залива от окраины леса было полмили, и, преодолевая это расстояние, Кент несколько раз брал девушку на руки и переносил через глубокие лужи, где вода чуть ли не переливалась через голенища его сапог. Молнии больше не помогали им, освещая путь. Дождь продолжал идти, но ветер утих вместе с удалившейся на восток грозой. Залив был неразличим во мраке; лес стеной подступал к нему с трех сторон. Теперь Маретт вела Кента, хоть он и шел впереди, крепко держа ее за руку. Если Фингерс не изменил своих планов, баркас следовало искать где-то в сорока или пятидесяти шагах от конца дороги. Он представлял собой небольшое суденышко, рассчитанное на двоих, с тесной маленькой каюткой в крохотной надстройке посреди палубы. Баркас должен был стоять у самого берега. Маретт сообщила об этом Кенту, пока они пробирались сквозь прибрежные заросли и кусты. Неожиданно Кент запнулся о толстую веревку, натянутую на высоте колена, и понял, что это был швартовный канат.

Оставив Маретт у дерева, игравшего роль причальной тумбы, Кент ступил на борт. На дне баркаса набралось на три или четыре дюйма воды, но каютка была оборудована на помосте, слегка приподнятом над днищем, и можно было надеяться, что в ней будет достаточно сухо. Кент на ощупь нашел скрученную проволоку, служившую дверным замком. Раскрутив проволоку, он отворил дверь и, пригнув голову, шагнул внутрь. Крохотная каютка была не более четырех футов в высоту, так что для удобства Кенту пришлось опуститься на колени, пока он искал у себя под плащом водонепроницаемую коробку со спичками. Это позволило ему обнаружить, что вода, во всяком случае, сюда не доходила.

Первая спичка, которую он зажег, осветила внутренность каютки. Она представляла собой крохотную комнатку, едва ли большую, чем отдельные кабинки в дешевых ресторанах, где ему доводилось бывать. Примерно восьми футов в длину и шести в ширину и с таким низким потолком, что, даже стоя на коленях, Кент касался его затылком. Спичка догорела, и он зажег другую. На сей раз он заметил свечку, прикрепленную к расщепленной деревяшке, торчащей из стены. Кент на коленях подполз к свече и зажег ее. Несколько мгновений он оглядывался вокруг и опять не мог удержаться, чтобы не благословить Фингерса. Маленький баркас был подготовлен к путешествию. У дальней стенки каютки две узкие койки были пристроены так тесно одна над другой, что Кент невольно усмехнулся, представив себе, как он будет протискиваться между ними. Тут же лежали одеяла. На расстоянии протянутой руки находилась миниатюрная печурка, и рядом с ней — растопка и сухие дрова. Вся обстановка напоминала ему детский игрушечный домик. Тем не менее здесь все же нашлось место для широкого удобного кресла с плетеным тростниковым сиденьем, табурета и гладко выструганной доски, укрепленной под окном и выполняющей функции стола. Этот стол был завален множеством свертков и пакетов.

Кент оставил в каюте свою ношу и вернулся за Маретт. Она подошла к самому борту суденышка и тихонько окликнула его, услышав, как он шлепает сапогами по воде. В темноте она протянула руки навстречу ему, и Кент перенес ее через мелководье на неустойчивое дно баркаса. Тихо и радостно смеясь, он опустил ее на край помоста у двери каютки. Свеча, потрескивая, бросала тусклый желтый свет на их мокрые лица. Кент в полумраке с трудом различал черты девушки, но глаза ее продолжали сиять прежним блеском.

— Ваше гнездышко, маленькая Дикая Гусыня, — вежливо провозгласил он.

Девушка протянула ему руку и коснулась его лица.

— Вы были добры ко мне, Джимс, — произнесла она слегка дрожащим голосом. — Можете… поцеловать меня…

Под неумолчный аккомпанемент дождя сердце Кента переполнилось ликующей песней. Душа его расширилась до невероятных размеров от желания пропеть торжественный гимн радости и счастья на весь мир, который он этой ночью покидает навсегда. Трепет мягких губ Маретт наделил его сверхчеловеческой силой, и он, прыгнув во мраке на берег и одним ударом ножа перерезав швартов, вынужден был дать волю рвущимся из груди чувствам, подобно тому, как речники от радостного ощущения свободы поют в тот день, когда их бригады отправляются на север. И он запел, задыхаясь от счастья и глотая слезы. Могучим усилием он оттолкнул баркас от берега и принялся энергично грести длинным кормовым веслом, направляя судно в сторону реки. Он греб, словно у него было две пары рук вместо одной. За закрытой дверью крохотной каютки сейчас находилось все, ради чего стоило жить и бороться. Повернув голову, он мог видеть окно, освещенное тусклым светом свечи. Свет… каюта… Маретт!

Кент хохотал бессмысленным, глупым смехом, как мальчишка. Он начал различать монотонный заунывный гул, который с каждым взмахом весла становился все отчетливее, словно отдаленный рев водопада. Это шумела река. Вздувшаяся от дождя, она издавала глухой угрожающий звук. Но Кент не боялся его. Это была его река; они с ней были друзьями. Она как бы олицетворяла теперь для него пульс и биение самой жизни. Растущее ее ворчание было не угрозой, но радостным гомоном множества голосов, окликающих его, радующихся ему. Голоса реки постоянно нарастали в его ушах. Черное небо над головой Кента снова прорвалось, и ливень хлынул прямо на него. Но гул реки, перекрывая шум дождя, становился все ближе и ближе. Кент ощутил лопастью весла ее первый маленький водоворот, и казалось, будто могучие руки, протянувшись из тьмы, ухватились за баркас. Кент понял, что петля потока подхватила судно и выносит его на середину. Он закрепил весло и выпрямился, вглядываясь в кромешный мрак. Под собой он ощущал ровное и мощное биение пульса великой реки, несущей свои воды к Невольничьей, Маккензи и дальше, к Ледовитому океану. И под нескончаемыми потоками дождя из его груди вырвался радостный и восторженный клич надежды, которая торжествует над всеми человеческими законами. Потом он повернулся и шагнул к маленькой каютке, где в сырой тьме дождливой ночи тускло светилось оконце, озаренное желтым пламенем свечи.

Кент ощупью отыскал дверь в каюту и постучал. Маретт открыла дверцу и отступила в сторону, освобождая ему проход. Кент ввалился в крохотную каютку, как большой мокрый пес, согнувшись в три погибели, так что руки его едва не касались пола. Он сознавал нелепость присутствия своего огромного тела здесь, в этой игрушечной комнатке, и улыбался сквозь струйки стекающей по лицу воды, пытаясь оглядеться. Маретт сняла свою круглую шапочку и дождевик и тоже стояла, согнувшись под потолком четырехфутовой каюты, что, однако, выглядело далеко не так комично, как у Кента. Он предпочел снова стать на колени. И тут он заметил, что в маленькой печурке горит огонь. Треск пламени перекрывал шум дождевых капель, стучавших по крыше, и в каюте постепенно становилось теплее и уютнее. Кент взглянул на Маретт. Мокрые волосы все еще прилипали к ее лицу, одежда во многих местах промокла насквозь, но глаза ее блестели, и она улыбалась ему. В это мгновение она была похожа на проказника-мальчишку, довольного, что ему удалось сбежать. Кент ожидал, что ужас трагической ночи отразится на ее лице, но никаких следов прошедших событий на нем не было заметно. Девушка не думала ни о громе, ни о молнии, ни о мрачной черной дороге, ни о мертвом Кедсти, сидящем в кресле посреди гостиной в своем доме. Она думала о Кенте.

Кент от души рассмеялся. До чего веселой, захватывающей была эта черная ночь с громом, грозой и с шумом великой реки, несущей их тесную скорлупку! Своеобразный уют комнатки, тепло огня, который начинал согревать их промокшие, застывшие тела, и бодрящее потрескивание березовых поленьев в печурке на минуту отвлекли Кента от мыслей о мире, который они покидали. И Маретт, чьи глаза и губы ласково улыбались ему в мерцающем свете свечи, тоже, казалось, забыла обо всем. Оконце в стене каютки напомнило им о трагедии их бегства. Кент сообразил, что его можно увидеть с берега — предательское пятнышко света, передвигающееся во мраке. На протяжении семи миль вниз по течению от поселка Пристань на Атабаске по берегу были разбросаны редкие хижины, и глаза их обитателей, обычно направленные во время бури в сторону реки, могли заметить его. Кент пробрался к окну и плотно завесил его дождевиком Кедсти.

• Предыдущая
• 38/53
• Следующая