Долина Безмолвных Великанов - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 29

• Предыдущая
• 29/53
• Следующая

— Очень мило! — сказала она. — Рада слышать это от вас. Никогда не думала, что так приятно иметь кого-то, кто выражает желание быть повешенным из-за тебя! Но вы уедете. А я нет. Сейчас не время объяснять причины, потому что инспектор Кедсти скоро вернется, а я еще должна высушить волосы и показать вам, где вы будете прятаться, — если, конечно, в этом возникнет необходимость.

Девушка снова принялась расчесывать волосы. В зеркале Кент заметил, что улыбка все еще дрожит у нее на губах.

— Я не допрашиваю вас, — Кент предусмотрительно оставил себе лазейку для отступления, — но если бы вы могли понять, как невыносимо блуждать в потемках! Где сейчас Кедсти? Как вас нашел Дерти Фингерс? Зачем вы убедили всех, будто уезжаете из поселка, а потом снова вернулись? И еще… до чего мне хочется узнать хоть что-нибудь о вас! Если бы вы поняли мои мучения, то я почти уверен, что вы приоткрыли бы слегка завесу тайны и удовлетворили мое любопытство хоть вкратце, пока сохнут ваши волосы!

— Во всем виноват Муи, старый индеец, — ответила девушка. — Каким-то образом он узнал, что я здесь, а затем и мсье Фингерс сам пришел однажды вечером, воспользовавшись отсутствием инспектора, — влез ко мне через окно — представляете? — и, когда я уже готова была его пристрелить, прямо заявил, что его ко мне послали вы. Я уже давно знала, что вы не умрете. Об этом сказал мне Кедсти. Я собиралась помочь вам другим способом, если бы не мсье Фингерс. Инспектор Кедсти был там, в его хижине, сегодня ночью, когда разыгрался весь этот спектакль. Такова была часть плана мсье Фингерса — отвлечь его и держать подольше в стороне, чтобы он не смог вмешаться…

Внезапно она замолкла. Щетка в ее руке застыла на полдороге. Кент тоже расслышал звук, заставивший его насторожиться. Это был громкий стук в одно из зашторенных окон. Стучали каким-то металлическим предметом, а окно находилось на высоте пятнадцати футов над землей!

С легким возгласом девушка отбросила щетку, подбежала к окну и поспешно подняла и опустила на нем занавеску. Затем она обернулась к Кенту и, торопливо разделив волосы на три толстые пряди, быстро принялась заплетать косу.

— Это Муи! — сказала девушка. — Кедсти идет!

Она схватила Кента за руку, потянула его к двум широким портьерам, висевшим на натянутой проволоке у изголовья кровати, и поспешно раздвинула их. За ними, как показалось Кенту, находилось бесчисленное множество предметов женской одежды.

— В случае чего вам придется спрятаться здесь, — с заметной дрожью в голосе сказала девушка. — Не думаю, чтобы возникла такая необходимость, но если возникнет — прячьтесь немедленно! Заройтесь поглубже в это тряпье и сидите смирно. Если Кедсти узнает, что вы здесь…

Она посмотрела ему прямо в глаза, и Кенту почудилось, будто во взгляде девушки промелькнуло странное выражение, весьма похожее на страх.

— Если он обнаружит вас здесь, произойдет нечто ужасное! — продолжала девушка, сжимая в ладонях обе руки Кента. — Я не могу сейчас рассказать вам, в чем дело, но поверьте — это было бы для меня хуже смерти! Обещайте мне оставаться здесь, что бы вы ни услышали внизу и что бы ни случилось там! Вы обещаете, мистер Кент?

— Нет, если вы будете звать меня мистером Кентом, — твердо заявил он, чувствуя, как тугой комок сдавливает ему горло.

— Обещаете… Джимс? Обещаете… что бы ни случилось?.. Если я пообещаю… когда вернусь… поцеловать вас?..

Руки девушки почти ласково скользнули с его плеч; затем она быстро повернулась и выбежала в дверь, затворив ее за собой прежде, чем Кент успел дать ей свое обещание.

С минуту Кент стоял там, где девушка оставила его, невидящим взглядом уставясь на дверь, захлопнувшуюся за нею. Девичья близость за те последние несколько секунд, что она провела рядом с ним, тревожное выражение ее глаз, ласковое прикосновение рук, ее обещание поцеловать его, если он не выдаст себя, — все это, наряду с мыслью о великом мужестве, которое должно было воодушевлять и поддерживать ее во время встречи с Кедсти, ослепило его настолько, что он не видел перед собой даже дверей и стен. Он видел только ее лицо, каким оно было в последний момент, — ее глаза, дрожащие губы и страх, который она не в состоянии была полностью скрыть от него. Она боялась Кедсти, и тут для Кента не было сомнений. Потому что она не улыбалась; в ее глазах не было искорки юмора, когда она назвала его Джимсом, уменьшительно-ласковым именем от Джима и Джеймса, принятым на Дальнем Севере. И ее обещание поцеловать его не было шуткой. Ею владела какая-то трагическая серьезность. И эта серьезность тревожила и возбуждала его, — и еще поразительная искренность, с которой она соединила имя Джимс с обещанием, сорвавшимся с ее губ. Однажды она уже назвала его Джимсом; но тогда это звучало как «мсье Джимс»и в голосе ее скрывалась язвительная насмешка. Джим или Джеймс не означают ничего, но Джимс… Ему приходилось слышать, как матери зовут так своих малышей в минуты нежности. Он знал, что жены и подруги в подобных же обстоятельствах обращаются так к своим возлюбленным, ибо имена Джим и Джеймс встречались довольно часто к северу и к югу от Долины Трех Рек даже среди полукровок и французов, а более интимное и близкое имя Джимс было производным от этих имен.

Кент осторожно подошел к двери и прислушался. Сердце его неистово колотилось. Несколько мгновений назад, когда девушка гневно смотрела на него, запрещая допрашивать ее, он ощущал под ногами настоящую бездну. Теперь он стоял словно па вершине горы. И он знал, что не спустится вниз ни под каким предлогом, если только не услышит ее призыв о помощи.

Подождав немного у двери, он приоткрыл в ней маленькую щель, чтобы звуки могли доходить до него. Маретт не запретила ему подобное своеволие. Сквозь щель ему был виден тусклый свет, проникавший снизу, из прихожей. Но оттуда не доносилось ни звука, и Кенту пришла в голову мысль о том, что старый Муи все еще способен бегать довольно быстро, и до прихода Кедсти, пожалуй, еще есть время.

Ожидая, он окинул взглядом комнату. По первому впечатлению можно было судить, что Маретт жила здесь довольно долго. Помещение представляло собой типичную комнату женщины, обжитую ею, без признаков недавнего неожиданного и непредвиденного переезда. Кент знал, что прежде комната принадлежала Кедсти, но сейчас в ней не оставалось ничего от полицейского инспектора. После того как удивленные глаза Кента отметили это чудо, несколько вещей поразили его своими любопытными особенностями. Кент больше не сомневался, что Маретт Рэдиссон родом из дальних северных земель. Он поверил в это безоговорочно. Если бы даже у него и сохранилось хоть малейшее сомнение, оно улетучилось бы после того, как она назвала его Джимсом. Тем не менее эта комната, казалось, должна была внести в его веру долю здорового скепсиса. Заинтересованный своим открытием, Кент отошел от двери и наклонился над туалетным столиком перед зеркалом.

Маретт не приготовила комнату к его приходу, и все ее принадлежности лежали здесь, на виду. Кент не счел кощунством разглядывать их — множество интимных мелочей, используемых в туалете дамы. Его поразило их количество и разнообразие. Он мог бы ожидать увидеть все эти роскошные вещицы, скажем, в будуаре дочери генерал-губернатора Оттавы, но только не здесь, — и еще менее на Дальнем Севере! Все, что он видел, было сделано превосходными мастерами из отборного материала. И тут, словно притянутые магнитом, глаза его остановились на еще более поразительном зрелище. Он увидел ряд туфель, аккуратно и бережно выстроенных на полу подле туалетного столика.

Пораженный, Кент молча уставился на них. Никогда не видел он такого выбора женской обуви, предназначенной для одной-единственной пары. ног. И обуви, непохожей на обычные северные унты, сапоги и мокасины. Каждая туфелька в этом удивительном ряду имела высокий каблучок! Их разнообразие привело его в замешательство. Тут были сапожки на пуговицах, на шнуровке, коричневые, черные и даже белые, но все на страшно высоких и выглядевших очень непрочными каблучках. Здесь были изящные белые замшевые туфельки, туфли с бантиками, туфли с резными стальными пряжками и туфли на резинках; здесь были полуботинки на высоких каблуках и даже туфли-лодочки из патентованной кожи — тоже на высоких каблуках! Кент онемел от изумления. Нагнувшись, движимый безотчетным, невольным побуждением, он взял в руку крохотную сатиновую туфельку.

• Предыдущая
• 29/53
• Следующая