Коричневый меч - Толстова (Морозова) Татьяна "Крылатая" - Страница 32

«Не захлебнись», – мило посоветовала я.

«Какой же ты еще ребенок, Найяр, – хрюкал Меч. – А без этих выкрутасов нельзя было обойтись?»

«Не-а!» – гордо отрезала я и подтянула к себе сопротивляющегося стрелка.

По мере того, как моя рука укорачивалась, тот, болтая ногами в воздухе, приближался к нашей кибитке. Тряхнув его как следует, чтобы не сопротивлялся, я упорно подтаскивала к себе добычу, глядя на нее как удав на кролика. Он конечно же попытался треснуть по моей руке арбалетом, но маги боли не боятся. К слову сказать, я самостоятельно догадалась оградить руку защитой от возможного нанесения травм. Вот что значат вовремя сказанные волшебные слова: «снип-снап-снурре» – и хоть каленым железом пытай, ничего не почувствую. Феликс, правда, не очень порадовался моему оптимизму и посоветовал не рассчитывать на это в дальнейшем.

Тем временем моя добыча оказалась на расстоянии вытянутой руки.

Нет, ну надо же! Вы только посмотрите на это чудо! У меня что, неделя встречи с рыжими? Несостоявшийся убийца блистал на солнышке копной рыжих волос точь-в-точь как у Киры.

– Кастин! – визг за спиной раздался настолько неожиданно, что я поневоле разжала пальцы.

Слегка задев меня, Кира резко выпрыгнула из кибитки и кинулась к стрелку. Тот ошалевшими глазами смотрел на нее. К этому моменту вся моя команда, разбуженная криком Киры, выбралась из кибитки и с восторгом наблюдала за происходящим. Плюхнувшись рядом с мальчишкой на колени, Кира принялась обнимать и целовать его.

– Кастин! – чмок. – Хороший мой! – чмок. – Братишка! – чмок. – Счастье-то какое! – чмок.

И так на протяжении пяти минут. Мы немного притомились, наблюдая за всем этим. Меня так и подмывало крикнуть Кире, чтобы она сменила пластинку, но я промолчала. Не каждый же день девочка встречает потерянных братьев.

За это время обалдевший Кастин пришел в себя и стал замечать происходящее вокруг, а не только мельтешащую вокруг сестру. Он вдруг обнаружил, что его рассматривают несколько человек. Причем девять из них смотрят с восторгом, один с интересом и один с явной издевкой. Естественно, с издевкой смотрела я, потому что не простила ему пять болтов. И то, что Кира оказалась его сестрой, не служит оправданием. Накажу однозначно, только пока еще не придумала каким образом.

«Прикажи ему поцеловать тебя, – хихикнул Феликс. – Для него это прозвучит как смертный приговор».

«Совсем с дуба рухнул? – рыкнула я. – Пусть только попробует – убью!»

«Вот я и говорю – смертный приговор», – Меч попытался довести до моего ума скрытый юмор.

«Феликс…»

«Не надо, Найяр», – перебил он.

«Что не надо?» – мне вот интересно, как эта железяка умудряется узнать то, о чем я еще даже не подумала.

«Посылать меня туда не надо, надоело».

Пристыженно замолчав, я решила, что лучше и вправду заткнуться. Тем временем «Соколиный глаз» с помощью сестры вскочил на ноги и заключил ее в объятия. Трогательно, однако… Никогда не думала, что могу быть сентиментальной. И тем не менее…

Решив, что первой представляться юному стрелку мне не по рангу, я терпеливо выжидала, когда Кира наконец-то догадается нас познакомить. Ждать пришлось недолго. Красное лицо стрелка прекрасно сочеталось с цветом его волос. Видимо, Кира успела объяснить брату, на кого он устроил охоту.

– Я не знал, – выдавил из себя Кастин.

– Охотно верю, – небрежно кивнув, я продолжала гневно сверлить парня взглядом. – Хорошо, что не попал…

– Простите, ваше величество, – ляпнул Кирин брат.

– Чего?!! – заорала я.

Кастин вжал голову в плечи, Кира испуганно переводила взгляд с брата на меня и обратно.

«Душевно, – промурлыкал Феликс. – И ведь как умеешь говорить с народом. Пять баллов! Для Коричневого Лорда о-о-очень подходяще».

Поняв свою ошибку, я попыталась исправить ситуацию.

– Ты это… не напрягайся. Просто не стоит называть меня так. Договорились?

В глазах паренька мелькнул озорной огонек, и я поняла почему. Вам приходилось видеть Коричневого Лорда с пылающими от стыда щеками? Нет? А Кастин увидел, и был этим весьма доволен. А все Меч – умеет пристыдить, Макаренко недоделанный. Мне многому еще придется научиться, в том числе и манере разговора с людьми.

Покончив с извинениями, я стала расспрашивать Кастина. Девчонки, столпившись рядом, приготовились внимательно слушать. Даже Валдек заинтересовался и, подойдя поближе, встал за моей спиной. Сбивчиво, но более-менее внятно Кастин рассказал, что с ним приключилось после того, как их с братьями увезли из дома.

«Купцы» из кадетских корпусов разобрали мальчиков, и Кастин потерял связь с братьями. Где они и что с ними, он не знал. Его жизнь резко изменилась – привольная и размеренная, она превратилась в сплошной кошмар. День смешался с ночью, недели превратились в серый серпантин. Постоянная муштра на плацу, марш-броски, занятия в учебных классах. Привыкший к деревенскому укладу жизни, Кастин никак не мог адаптироваться к новым порядкам, не мог понять – для чего ему все это? Не физические нагрузки мешали жить, нет, к ним он привык с детства. Атмосфера, царившая вокруг, – злоба, ненависть, желание подмять под себя ближнего – душила Кастина. Сам воздух казался пропитанным ядом озлобленности и вражды. Мало того что офицеры-воспитатели не щадили, гоняя до седьмого пота, не делая скидок на то, что он новичок, и наказывая за любую провинность, так еще и внутри казармы частенько по ночам происходили разборки между кадетами. Иногда на шум ночных баталий прибегал дежурный воспитатель. И независимо от того, кто зачинщик, а кто – пострадавшая сторона, вся казарма дружным строем отправлялась на плац, и там дожидалась рассвета, стоя по стойке «смирно». С первыми лучами солнца, кадеты отправлялись обратно в казарму, где замертво падали на койки. Буквально через два-три часа их поднимали по команде, и обычный трудовой день начинался по избитому сценарию.

Муштра и издевательство буквально за пару недель выбили из головы Кастина все мечты, кроме одной – выспаться. Мальчишка больше не думал о братьях и сестре, не вспоминал прежнюю жизнь. Ему дико хотелось закрыть глаза и больше не открывать их. Кастин постоянно представлял, как залезает под толстое пуховое одеяло, сворачивается калачиком, подтянув колени к животу, а угол одеяла запихивает под щеку, и засыпает безмятежным, крепким сном.

Обступившие Кастина девчонки слушали молча, кивая в знак согласия с каждым его словом. У некоторых я заметила бусинки слезинок на щеках. Они понимали друг друга – их разлучили с отчим домом. Отчий дом… А вот мне, ребенку, выросшему в стае, это понятие было незнакомо. Может, оно и к лучшему? По крайней мере, не тянет туда, нет боли, нет тоски.

Сделав небольшую паузу, брат Киры продолжил. По его глазам я понимала, что он о многом умалчивает, не желая причинять подробностями боль сестре: понимал, что ей тоже довелось сполна хлебнуть лиха.

За время, проведенное в кадетском корпусе, Кастин сумел обрести четверых друзей. Мальчишки, одного с ним возраста, по молчаливому договору признали в нем лидера. Понимая это, Кастин чувствовал ответственность за их жизни. Будучи человеком неробкого десятка и обладая немалой силой, он, простой деревенский паренек, не задумываясь, вставал на защиту друзей. Ночные разборки в казарме порой заканчивались для него разбитым лицом, но это не останавливало, не заставляло отступить. Честь и дружба для Кастина с раннего детства были превыше всего, так отец воспитал.

Через два с половиной месяца брат Киры окончательно понял, что им с друзьями необходимо бежать из кадетского корпуса, там просто не выжить. К побегу готовились тщательно, со всей предосторожностью. Не приведи Владыка, если про это узнали бы воспитатели – прибили бы на месте без всяких разбирательств. Карту местности, добытую с трудом, они изучили до мельчайших подробностей. И теперь, в случае необходимости, могли нарисовать ее по памяти.

Все подробности побега Кастин не стал расписывать, пообещав сестре рассказать детально в другой раз. Во время очередного марш-броска они и привели в действие свой отчаянный план. Отстав от основной группы, мальчишки дали деру. Бежали не останавливаясь ни на минуту, боясь даже оглянуться. Кровь пульсировала в висках, во рту пересохло, но они бежали и бежали вперед. Только когда силы окончательно покинули их, а ноги отказались слушаться, беглецы остановились. Замертво попадав на землю, ребята долго приходили в себя, постанывая от боли.