Мартовские фиалки - Керр Филипп - Страница 18

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая

– Таинственным мы называем нечто, что находится за пределами человеческого познания и понимания, и в этом случае мне не стоило бы терять время на поиски. Нет, эта история – всего лишь головоломка, не больше, а я как раз очень люблю разгадывать такие вещи.

– Как и я, – сказала она, и мне показалось, что Ильза меня просто передразнивает. – Пожалуйста, зовите меня Ильза. И я тоже буду называть вас по имени. Как вас зовут?

– Бернхард.

– Бернхард, – повторила она, словно проверяя звучание моего имени, а затем добавила: – Берни гораздо лучше.

Она одним глотком опрокинула в себя смесь шампанского и сотерна и, губами дотянувшись до клубники, закусила.

– Ты, наверное, очень талантливый частный детектив, Берни, если Герман пригласил тебя для расследования этого дела. А я думала, что все частные детективы – это потные мужички, которые следят за неверными мужьями и подглядывают в замочную скважину, когда те уединяются со своими любовницами, а потом докладывают обо всем женам.

– Делами о разводах я как раз не занимаюсь.

– Правда? – Она улыбнулась собственным мыслям. Эта ее улыбка начинала раздражать меня отчасти потому, что было в ней что-то высокомерное, но главным образом оттого, что мне безумно хотелось поцеловать Ильзу Рудель. – А что, Берни, ты много зарабатываешь? – Похлопав меня по колену в знак того, что собирается продолжить, она добавила: – Я вовсе не хотела бы показаться нескромной. Мне просто интересно – тебе здесь нравится?

Перед тем как ответить, я еще раз взглянул на эту роскошную обстановку.

– Нравится ли мне здесь? Я чувствую себя как каменотес во дворце. – Она расхохоталась. – Но ты не ответила на мой вопрос о Пфаррах, – напомнил я.

– Неужели?

– Ты прекрасно знаешь, что не ответила.

Она только пожала плечами.

– Ну, я их знала, конечно.

– А ты знала, почему Пауль был так настроен против твоего мужа?

– Тебя именно это интересует?

– Для начала это.

Ильза вздохнула.

– Ну хорошо. Поиграем в эту игру, если тебе так нравится. Но до тех пор, пока она не надоест мне.

Ильза, недоумевая, подняла брови, и хотя я понятия не имел, что она имеет в виду, ответил согласием.

– Да, это действительно так, они не ладили между собой, но почему, я не знаю. Когда Пауль и Грета познакомились, Герман был против замужества дочери. Он считал, что Пауль женится на деньгах, что тому нужна богатая жена. Он убеждал Грету расстаться с ним, но она не хотела и слышать об этом. Когда они поженились, поначалу все шло хорошо. По крайней мере, до смерти матери Греты. К тому времени мы с Германом были уже знакомы. А их отношения – Пауля с Гретой – стали ухудшаться, когда мы с Германом вступили в брак. Грета начала пить. Их брак превратился в фикцию, хотя они не разводились, чтобы не портить карьеру Паулю, он ведь работал в министерстве внутренних дел.

– А чем он там занимался?

– Понятия не имею.

– У него были какие-то увлечения на стороне?

– Ты имеешь в виду любовниц? – Она засмеялась. – Пауль вообще-то был довольно привлекателен, хотя мне он казался недотепой. Его больше занимала работа, чем женщины. Впрочем, если у него и была любовница, то об этом никто не знал.

– А у Греты были любовники?

Рудель покачала своей золотистой головкой в знак отрицания и отпила из бокала.

– Это было не в ее стиле. – Но тут Ильза на какое-то время задумалась. – Хотя... – Она снова пожала плечами. – Может быть, мне показалось...

– Что тебе показалось?

– Однажды в Далеме у меня появилось подозрение, смутное подозрение, что между Гретой и Хауптхэндлером что-то есть. – Я дал понять, что несколько сбит с толку. – Хауптхэндлер – личный секретарь Германа. Это было примерно в те дни, когда итальянцы вошли в Аддис-Абебу. Я это запомнила потому, что меня тогда пригласили на прием в итальянское посольство.

– Кажется, это было в начале мая.

– Да, помню, что Герман оказался занят, и я пошла одна. На следующее утро у меня была назначена съемка, а это значит, что вставать нужно было рано. Поэтому я решила переночевать в Далеме, чтобы утром подольше поспать. Далем куда ближе к Бабельсбергу. Я вернулась домой и, перед тем как лечь спать, в поисках книги, которую читала на ночь, заглянула в гостиную. И как ты думаешь, кто сидел там в темноте? Ялмар Хауптхэндлер и Грета.

– И что они делали?

– Ничего. Совсем ничего. Именно это показалось мне самым подозрительным. Было два часа ночи, а они сидели на разных концах дивана, как школьники на первом свидании. Увидев меня, они смутились, несли всякую чепуху насчет того, что заговорились и не заметили, как наступила ночь. Но, конечно, все эти объяснения были неубедительны.

– Ты говорила об увиденном с мужем?

– Нет. Я забыла об этом случае. А если бы даже и помнила, все равно не сказала бы. Герман не из тех людей, кто позволяет событиям идти своим путем. Я думаю, что все богатые люди особенно недоверчивы и подозрительны.

– А по-моему, он чересчур доверчив, раз позволяет тебе держать эту квартиру.

Она презрительно рассмеялась.

– Ну и шутки у тебя! Если бы ты знал, от чего мне пришлось отказаться ради этой квартиры! Впрочем, ты ведь частный детектив и, наверное, знаешь о нас все. – Она не позволила мне ответить. – Мне пришлось сменить нескольких горничных, поскольку мой муж платил им за то, чтобы они следили за мной. На самом деле он очень ревнивый.

– Я на его месте, наверное, вел бы себя точно так же. Любой мужчина ревновал бы такую женщину, как ты. – Она посмотрела мне в глаза, а потом оценивающе оглядела меня всего. Подобное прощается только проституткам или богатым и красивым кинозвездам. Она думала, что после такого взгляда я брошусь на нее, как тигр на добычу, или пробью головой дыру в стене. – А если говорить откровенно, ты, наверное, получаешь удовольствие, возбуждая ревность в мужчинах. Мне кажется, ты из тех женщин, которые, когда едут в машине, выставляют левую руку, чтобы показать, что собираются повернуть налево, а сами поворачивают направо только для того, чтобы мужчина остолбенел, мучаясь в догадках, что бы это могло значить. Вот ты можешь сказать, зачем ты меня сюда пригласила?

– Я отправила горничную домой, поэтому не будь идиотом, перестань болтать и поцелуй меня.

Обычно я не люблю, когда мною командуют, но на этот раз я не стал спорить, ведь не каждый день кинозвезда позволяет целовать себя. Она буквально впилась в меня, и я ответил ей таким же страстным поцелуем, чтобы не показаться невежливым. Минуту спустя я почувствовал, что она вся дрожит от возбуждения. Наконец оторвавшись от моих губ и задыхаясь, она сказала:

– А ты здорово целуешься.

– Тренируюсь на своих руках ежедневно.

Она улыбнулась и снова прильнула ко мне, словно сама отказываясь от контроля над собой, чтобы возбудить меня до предела. Она так дышала, как будто ей не хватало воздуха, и ее возбуждение, как, впрочем, и мое, все нарастало, пока у нее не вырвалось:

– Я хочу стать твоей, Берни.

Каждое ее слово отдавалось у меня в паху. Мы молча встали, и она повела меня в спальню, взяв за руку.

– Сначала я зайду в ванную, – сказал я.

Она стягивала через голову пижаму, и грудь ее колыхалась: это была роскошная грудь, какая бывает только у настоящих кинозвезд, и какое-то мгновение я не мог оторвать от нее взгляда. Ее коричневые соски напомнили мне шлемы британских томми[18].

– Только не долго, Берни, – сказала она, развязывая пояс и снимая брюки. Теперь она осталась в одних панталонах.

В ванной комнате я долгим оценивающим взглядом изучал себя в зеркале, занимавшем всю стену, и спрашивал, отчего это вдруг богиня в человеческом обличье, ожидающая сейчас на кровати, застеленной белыми атласными простынями, именно меня избрала для своих утех? Внешне я никак не принадлежал к ангелам, а по натуре своей не относился к людям жизнерадостным. Со своим перебитым носом и квадратной нижней челюстью привлекательным я мог считаться только среди любителей бокса. Я ни на минуту не мог допустить мысли, что выгляжу модным, поскольку у меня были русые волосы и голубые глаза. Ей что-то от меня нужно, и я догадывался, что именно. Но, как назло, меня подвела эрекция, с которой было не так-то легко справиться.

• Предыдущая
• 18/66
• Следующая