Оперативный розыск - Черненок Михаил Яковлевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая

Забрав деньги, вернулся в лабораторию, захлопнул за собою дверь, английский замок которой после проникновения оставлял открытым, и по веревке, привязанной к трубе электроввода, взобрался на крышу. Иными словами, проделал обратный путь.

При этом спускался он в лабораторию, замыслив преступление, с одной лишь выдергой, а подниматься пришлось еще и с большим узлом денег. Тяжелая металлическая выдерга мешала лезть вверх по веревке, и преступник, рискуя навести уголовный розыск на свой след, вынужден был бросить ее со второго этажа. Иного выбора не было.

— Геннадий Федорович, — обратился к подполковнику Моисееву кто-то из участников оперативной группы, — а если преступник был не один?..

Моисеев недолго подумал:

— Полностью исключать групповую кражу, конечно, нельзя, но на месте происшествия обнаружены отпечатки босых ног только одного человека.

— Ну, а зачем преступник вместе с деньгами забрал из сейфа платежные ведомости, чековую книжку и другие кассовые документы? Что, он не мог отличить их от денег? — опять спросил все тот же оперативник.

— Меня тоже интересует этот вопрос. Действительно, зачем?.. — Моисеев обвел взглядом присутствующих. — У кого есть мнения по этому поводу?

В ответ не последовало ни слова. Моисеев невесело усмехнулся:

— Что молчите, как неподготовленные студенты? — И посмотрел на начальника ОУР райотдела Ницака. — Твое мнение, Виктор Васильевич?..

Обычно энергичный, порывистый, старший лейтенант Ницак на этот раз ответил уставшим голосом:

— Видимо, что-то компрометирующее преступника в этих документах было. Может, какая-то расписка, расходный ордер, выписанный на его имя, или… просто побоялся, что на кассовых бумагах останутся отпечатки пальцев. Ведь, когда он выгребал из сейфа деньги, наверняка касался и этих бумаг. Короче, преступник, по моему мнению, в уголовных делах не новичок.

Подполковник Моисеев повернулся к следователю Прокопенко:

— Плотников допросили?

Следователь виновато развел руками:

— Пока их бригадира допрашивал, они как испарились. Вахтерша говорит, через проходную не выходили.

— Здесь через забор в любом месте можно выйти, — сказал Шехватов.

Моисеев вскинул на него глаза:

— Надо, Виктор Федорович, немедленно разыскать плотников и выяснить их алиби, — проводив взглядом торопливо поднявшегося Шехватова, подполковник посмотрел на старшего инспектора ОУР горуправления капитана Беляева: — Валентин Петрович, проверили судимости сотрудников хлебокомбината?

Беляев раскрыл записную книжку:

— Судимостей, Геннадий Федорович, не много. В основном хулиганство, мелкие хищения и тому подобное. Заслуживают внимания, на мой взгляд, двое: кочегар Обручев и шофер Шурыгин. Обручев первый раз осужден в феврале шестьдесят первого года. Наказание отбыл в шестьдесят четвертом году и вернулся в Новосибирск.

Здесь схлопотал вторую судимость. В апреле шестьдесят пятого года, будучи в нетрезвом состоянии, за оперным театром вырвал у гражданки Лариной сумочку с двенадцатью рублями и пытался скрыться, но был задержан. Суд Центрального района определил Обручеву меру наказания в полтора года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима. По имеющимся сведениям, находясь в следственном изоляторе, Обручев трижды нарушал дисциплину. Грешил этим и при отбытии наказания. Как не вставший на путь исправления к условно-досрочному освобождению представлен не был, а следовательно, наказание отбыл сполна. Освободившись, поступил кочегаром на хлебокомбинат имени Якушева, что в Октябрьском районе Новосибирска. Проработал там около года, затем устроился вот сюда. Живет в доме отчима на улице Собинова. Это здесь недалеко, за улицей Демьяновской. По работе замечаний не имеет, к своим обязанностям относится добросовестно. Жена работает здесь же, на комбинате, техничкой.

— Давно женился? — спросил Моисеев.

— Около года.

— Дети есть?

— Дочурка маленькая.

— Может, заведя семью, исправился…

— Возможно, — Беляев перевернул листок в записной книжке. — О шофере Шульгине таких подробных сведений в нашем информцентре нет, так как он был осужден на семь лет лишения свободы Пермским областным судом по статье девяностой УК РСФСР. Статья, как знаете, серьезная — хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем грабежа.

— Не беседовал с ним?

— Нет. Шурыгин уже четвертый день на комбинате не работает. Живет на улице Троллейной в частном доме. Любопытно, что вчера, в конце рабочего дня, он появлялся здесь. Вместе с рабочим комбината Бухтарминым прошел через проходную на территорию, а обратно, как уверяет вахтерша, не выходил…

Подполковник Моисеев повернулся к Ницаку:

— Дайте своим сотрудникам задание, чтобы самым тщательным образом проверили Шурыгина и Обручева. За хлебокомбинатом установите круглосуточное наблюдение, досконально разбирайтесь со всеми, кто пытается проникнуть на территорию или уйти с нее через различные лазейки, минуя проходную. Ясно?

Ницак утвердительно наклонил голову. Моисеев обвел взглядом присутствующих и заговорил снова:

— Просьба ко всем: приложите максимум усилий к собиранию доказательств. Каждого подозреваемого надо проверять, проверять и еще раз проверять…

Перед самым концом оперативного совещания пришел инспектор Шехватов. По подсказке дежурного охранника он отыскал плотников в новом, еще недостроенном складе. Расположившись на свежеструганных плахах, два дюжих молодца спали богатырским сном. Когда Шехватов их разбудил, они спросонья долго не могли прийти в себя и путанно, перебивая друг друга, кое-как рассказали, что всю прошлую ночь рыбачили на Обском море. Ни одного убедительного факта, подтверждающего их алиби, плотники привести не смогли.

Обедали участники оперативной группы, точнее сказать, ужинали в хлебокомбинатовской столовой. Шехватов оказался в очереди последним. Несмотря на то, что за весь день во рту, как говорят, маковой росинки не было, есть совсем не хотелось. Пожилая, раскрасневшаяся от кухонной жары повариха хлебосольно наливала каждому по полной тарелке густых наваристых щей. Шехватов, когда подошла его очередь, от первого отказался. Повариха сочувствующе посмотрела ему в глаза и по-матерински ласково проговорила:

— Ешь, сынок, не расстраивайся. Найдете жуликов, народ вам поможет.

Сказано это было так искренне, что Шехватов невольно улыбнулся.

Проверку бывшего хлебокомбинатовского шофера Шурыгина начальник ОУР райотдела старший лейтенант милиции Ницак решил провести сам. По улице Троллейной, где жил Шурыгин, прокладывали теплотрассу, поэтому Ницаку пришлось долго петлять окольными тропинками, чтобы перейти глубокую траншею и добраться до нужного дома.

Рослый круглолицый Шурыгин выглядел значительно старше своих тридцати лет. Появление сотрудника уголовного розыска, казалось, его ничуть не удивило, и не встревожило. Во всяком случае, никаких эмоций на его лице не отразилось. Узнав, с кем имеет дело, Шурыгин спокойно положил на землю возле крыльца водопроводную трубу, которую перед приходом Ницака, похоже, пытался согнуть по деревянному шаблону, и глуховатым голосом сказал:

— Давно с угрозыском не встречался.

— Раньше, выходит, такие встречи были? — спросил Ницак.

Шурыгин хмуро хмыкнул:

— Целых три дня угрозыск меня ловил.

— За что?

— За дурость. В компании с корешами из киоска «Союзпечати» двести рублей хапнул и киоскера чуть не укокошил. На дармовщинку выпить захотелось.

— Теперь не хочется?

— Когда семь лет от звонка до звонка в исправительно-трудовой колонии строгого режима отбухаешь, на дармовое не тянет. По молодости меня дружки тогда сбили.

Шурыгин посмотрел на измазанные ржавчиной ладони, вытер их о грязные штаны и, предложив Ницаку принесенную из дома табуретку, сам сел на нижнюю ступеньку крыльца. Ницак сразу направил разговор в нужное русло, Шурыгин отвечал спокойно, но настолько коротко, что создавалось впечатление, будто он боится сказать лишнее.

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая