Расчудесный Хуливуд - Кемпбелл Роберт - Страница 15

• Предыдущая
• 15/60
• Следующая

Маленький цветной телевизор на верхней полке над дверью был включен, однако беззвучно. Любому, кто решил бы усесться в единственное здесь кресло, пришлось бы, глядя на экран, скособочиться и вытянуть шею. Телевизор был размещен так, чтобы его было удобно смотреть из-за стойки.

На стенах (также из фанеры) было пятьдесят, а может, и сто рамочек с регистрационными карточками. Свистун, всматриваясь в карточки, припомнил имена двух губернаторов каких-то южных штатов, нескольких футболистов и игроков в бейсбол. Попались ему и знакомые имена кино– и телезвезд. Но в глубине души он усомнился в том, что Джек Николсон и Роберт де Ниро действительно останавливались в Королевском мотеле. Скорее всего, речь шла о полных тезках и однофамильцах, которым даже нравилось, что их карточки выставляют на всеобщее обозрение. Маленькая и несколько тошнотворная, но тем не менее слава.

Дверь в задней стене была открыта, позволяя заглянуть в кабинет управляющего и в находящуюся за ним гостиную: весьма аляповатую и с непременной копией статуи, – нубийская девушка верхом на леопарде. Из глубины дома доносилась транслируемая по радио музыка кантри.

Свистун потянулся к колокольчику. Звук оказался глухим. Он позвонил вторично.

Из глубины помещения до него донеслись оханье и кряхтенье, а вслед за этим – шаркающие шаги. Достаточно скоро перед ним предстала женщина в бесформенном домашнем халате, какие нашивала тетушка Свистуна в годы, когда сам он был мальчиком.

Ей было пятьдесят, может, и пятьдесят пять, но у нее оставалось достаточно кокетства, чтобы самую малость прихорошиться, завидев в дверях такого представительного мужчину, как Свистун. Она краем глаза посмотрела на Хока – и сразу стало ясно, что эти двое друг дружке не симпатизируют, хотя они вежливо улыбнулись, пофыркав, как парочка здоровающихся между собой кошек.

Свистун подумал, что Милли злится на Хока из-за того, что он, мягко говоря, не рекомендует ее мотель приезжим, а Хок – из-за того, что она в любом случае отказывается платить ему комиссионные за такого рода услуги. Вот он и привез к ней клиента, чтобы показать, что он не такой крохобор и жадина, как она.

– Номер? – спросила Милли.

– Прошу вас. И самый лучший.

– С видом на пруд, – хитро и язвительно сказал Хок.

Милли развернула регистрационную этажерку лицевой стороной к Свистуну и протянула ему прикрепленную на цепочке шариковую авторучку.

Он поставил фамилию и крутанул этажерку в обратную сторону.

– Гари Купер? – удивилась она. – Что за совпадение. Вы были моим любимым актером… пока не умерли.

– Я другой Гари Купер.

Свистун улыбнулся ей во весь рот улыбкой кинозвезды.

Покраснев, Милли сказала:

– Ну да, я сама это понимаю. Неужели вы думаете, что я этого не понимаю. Но вам не кажется, что в этом что-то есть – быть тезкой и однофамильцем кинозвезды?

– Мне нравилось бы это больше, приноси мне это столько же денег, сколько ему.

– Что вы имеете в виду?

– Все крупные чеки подписывал за него его агент.

А сам Купер выписывал чеки не больше чем на сотню.

– А чего это он так? – удивился Хок, которого эта байка заинтересовала не меньше, чем владелицу мотеля.

– Да все дело в том, что люди, получив чек за собственноручной подписью Гари, сохраняли его в качестве сувенира и, соответственно, не предъявляли к оплате. Мне говорили, что он экономил на этом по пятнадцать штук в год.

Милли покосилась на Свистуна голубым глазом и игриво улыбнулась.

– Но вы ведь не собираетесь расплачиваться чеками, не так ли?

– Только наличными, – ответил Свистун.

– Ага, а я уж было засомневалась. Потому что, скажу вам без обиняков, я предъявляю к оплате любой чек – с именем Гари Купера так с именем Гари Купера.

Свистун полез за бумажником. Там было почти пусто, но все же он выложил на стойку полсотни.

– Шестнадцать пятьдесят за ночь, – пояснила Милли. – Сколько рассчитываете здесь пробыть?

– Пока не управлюсь со своими делами.

– Надеюсь, ничего противозаконного?

– Если сделаю что-нибудь противозаконное, вам первой и расскажу.

Мили покраснела, расценив это как ухаживание. Разговор явно доставлял ей огромное удовольствие.

Хок искоса посматривал на своего недавнего пассажира, недоумевая, что вдруг понадобилось хорошо одетому жителю большого города от злосчастной старухи Милли.

– Значит, пока я возьму за одну ночь, – сказала хозяйка.

Свистун спрятал полсотни и достал двадцатку. Милли отсчитала сдачу и протянула ему ключ.

– Последний кабинет направо. Холодильник и автомат с содовой прямо за углом.

– Кстати, – поинтересовался Свистун, – а все эти знаменитости? Они действительно останавливались здесь или это тоже однофамильцы?

Милли пренебрежительно отмахнулась.

– Одно из хобби моего бывшего мужа. Мне это всегда казалось идиотизмом. Но ему нравилось возиться с регистрационными карточками. То и дело выискивал что-нибудь забавное.

Она не лишенным величия жестом выпроводила Свистуна и Хока из своего офиса.

Достав сумку Свистуна, таксист заметил:

– Строго говоря, регистрационные карточки – едва ли не единственная вещь, которую старый Вендель взял себе при разделе имущества. У него вся комната этими карточками забита.

– А чего ради он их хранит? Свистун перехватил у таксиста сумку.

Хок, не желая отпускать, ухватил сумку за вторую ручку. Так они и пошли в «кабинет», то есть в хижину, отведенную Свистуну.

– Он говорит, никогда ничего не знаешь. Вдруг кто-нибудь прославится, а глядь, его карточка у меня.

– А мне говорили, что карточки здесь хранят только три месяца.

– Неверно вам говорили. Это, должно быть, исходит от Милли. Если она хоть чем-нибудь может Досадить Венделю, она так и поступает.

Они дошли до «кабинета», который наверняка, на взгляд Милли, придавал заведению нечто и впрямь королевское. Хок остановился на месте, предоставив Свистуну самому открыть дверь.

Комната, обнаружил Свистун, была не так уж дурна. Дешево обставленная и безвкусно украшенная викторианскими картинками в косо повешенных рамках, но поприличнее многих номеров, в которых ему случалось ночевать.

Пока Свистун обследовал ванную, Хок занес в комнату багаж и застыл на месте. Полузакрыв глаза и немного наклонив голову, он осматривался в помещении.

– Интересно, почему тут заперто? Неужели Милли с Венделем думают, что кто-нибудь может на такое позариться? – спросил таксист.

– Крадут, бывает, и не такое. Ну, что у нас на счетчике?

– Восемнадцать сорок. Десять долларов стоит поездка из аэропорта.

– Расценки как в Лос-Анджелесе, – заметил Свистун.

– Каков спрос, такова и цена.

– А что ты возьмешь с меня, если я найму тебя на целый день?

– Сто долларов плюс бензин.

Прежде чем произнести это, Хок не задумался ни на мгновенье.

– На сотню согласен, а бензин – за твой счет.

– А куда вы хотите ехать?

– В холмы. Местечко называется Рысца Собачья. Тебе оно знакомо?

– Не сказал бы. Конечно, я о нем слышал, потому что уж больно смешное названье и потому что там жил этот убийца, наделавший шуму в вашем городе. Да, точно, он как раз оттуда.

– Поселки как люди – никогда не знаешь, чем он вдруг прославится.

– Это вроде как с именами кинозвезд, – поинтересовался таксист.

У него на лице было написано, что он не верит в то, что Свистуна и впрямь зовут Гари Купером.

– Именно так, – сказал Свистун.

– Какое-то время этот убийца жил у нас в Джонсон-сити. Я с ним был знаком. Его звали Янгером.

– А ты с ним что, дружил?

– Да какое там. Просто видел, как он пропускает кружку-другую пива. А вы здесь из-за Дюйма Янгера?

– Из-за его ребенка.

– Я не знал, что у него есть дети.

– Сын был у деда в Рысце Собачьей еще четыре года назад.

– И куда же он делся?

– Это я и пытаюсь выяснить.

– А сколько ему?

– Сейчас пятнадцать. А тогда, соответственно, было одиннадцать.

• Предыдущая
• 15/60
• Следующая