Любимицы королевы - Холт Виктория - Страница 51

• Предыдущая
• 51/93
• Следующая

Сказав, что у нее есть серьезные сомнения относительно тщательности ухода за гардеробом королевы, Сара отпустила миссис Дэнверс и пошла к Анне.

Анна потягивала только что принесенный Эбигейл шоколад.

— Отведайте, дорогая миссис Фримен. Хилл восхитительно готовит его.

— Нет, спасибо, — ответила Сара. — Полагаю, миссис Морли довольна Хилл, которую я приставила служить ей.

— Дорогая миссис Фримен, это такое доброе создание. Ваша несчастная Морли не знает, как и благодарить вас.

— Рада, что она способна вам услужить, потому что кое-кем из ваших горничных я недовольна.

— О Господи…

Лицо Анны приняло встревоженное выражение.

— Речь идет о Дэнверс.

— Дэнверс! Вы же знаете, как долго она здесь служит, она стареет. Я отношусь к ней, как к доброй, старой няне.

— Это не причина для того, чтобы она держалась нагло со мной.

— О Господи! Какой ужас! Моя дорогая, бедная миссис Фримен.

— Эта женщина — шпионка.

— Шпионка? Для кого же она шпионит?

— Это мы постараемся выяснить. И таскает одежду из гардероба. Призналась, что взяла четыре манто. Сочла, что они принадлежат ей по праву, а вам больше не нужны.

— Но ведь миссис Дэнверс всегда так поступала. По должности ей разрешается время от времени забирать ненужную мне одежду.

— Дорогая миссис Морли, вашей одеждой могу распоряжаться только я.

«Господи, — подумала Анна, — как болит голова! Попрошу Хилл потереть лоб этим смягчающим лосьоном».

— Дэнверс не должна таскать вещи из гардеробной, — продолжала Сара.

— Непременно скажу ей, чтобы не брала ничего без вашего разрешения.

— Ее нужно прогнать.

— Я поговорю с ней.

Сара с любезной улыбкой подалась к королеве.

— И хочу напомнить еще об одном небольшом деле, которое миссис Морли уже давно обдумывает.

— Что же это за дело, дорогая миссис Фримен?

— Сандерленд…

Веер Анны поднялся к губам и замер.

— Мое мнение осталось прежним, — сказала королева. — Я не смогу установить с ним добрых отношений, потому что не могу выносить его характера.

«По крайней мере, — злобно подумала Сара, — рефрен слегка изменился».

Она ушла от королевы, и та сразу же призвала к себе Эбигейл.

— Хилл, у меня ужасно болит голова.

Говорить больше ничего не потребовалось. Девушка тут же принялась за дело.

Какие нежные пальцы! Какая отрада быть вдвоем с Хилл, никогда не повышающей голоса.

Бедняга Дэнверс! Неужели можно прогнать служанку, находящуюся при тебе всю жизнь?

«Я не прогоню Дэнверс, — решила королева. — Дам ей необходимую ренту, особые подарки и скажу, пусть предоставит герцогине распоряжаться гардеробной».

От беспокойств — главным образом, из-за назначения Сандерленда — разыгралась подагра. Анна, в расстегнутом платье, с компрессами на ногах, с покрывшимся красными пятнами лицом сидела, развалясь, в кресле. Почти единственным ее утешением являлось присутствие Эбигейл. В этой женщине трудно было узнать королеву, появлявшуюся перед людьми в роскошных одеждах. Среди европейских монархов она становилась едва ли не самым могущественным и прекрасно сознавала, что в значительной степени обязана этим герцогу Мальборо.

Какой восторг охватил ее, когда полковник Ричардс, адъютант герцога, привез весть о большой победе под Рамийи!

В сообщении Мальборо заверял королеву в своей преданности. Он писал, что особенно рад победе, так как она окажет ее величеству большую помощь в делах, а также искренне благодарил за доброту к нему и его родным.

Анна, прочтя письмо, прослезилась. Дорогой мистер Фримен! И как только она позволяла себе возмущаться хлопотами за человека, характер которого ей не нравится? Жаль, конечно, что Анна Черчилл вышла за него замуж.

Сара явилась к ней, сияя от радости.

— Миссис Морли, вы, очевидно, понимаете, что после Бленхейма это крупнейшая победа, которую мистер Фримен одержал для вас. Она изменит весь ход войны. Я слышала, что Людовик в отчаянии… Уверяю вас, враг трепещет… трепещет, едва заслышав имя Мальборо.

— Да, миссис Фримен, это большая победа, и я никогда, никогда не забуду военного гения мистера Фримена.

— Назначение Сандерленда доставило б ему огромную радость.

Однако даже в этой обстановке Анна сохраняла упрямство.

Она отвернулась.

— У дорогого мистера Фримена будет много забот на континенте. По случаю этой победы нужно будет отслужить благодарственный молебен. Я поговорю об этом своем желании с милордом Годолфином.

Сара, к великому облегчению королевы, не стала больше вести речь о Сандерленде. Она была, как ни удивительно это в подобных обстоятельствах, слегка подавленной, но когда сообщила Анне причину, та прониклась пониманием и сочувствием.

— Мистер Фримен едва не погиб, — вырвалось у Сары. — Я почти не в силах думать об этом, приходится всякий раз напоминать себе, что он ежечасно подвергается опасности. Смерть едва не настигла его при Рамийи.

— Моя бедная, бедная миссис Фримен!

— Герцог переправлялся через ров, и тут под ним убило коня; он упал. Не окажись рядом его адъютант, капитан Молсуорт, отдавший ему свою лошадь, он вполне мог бы попасть в руки врагов. Меня дрожь пробирает при этой мысли.

Сара не могла представить себе жизнь без Мальборо. Она бы не перенесла утраты. У нее даже мелькнула мысль отбросить все честолюбивые устремления и спокойно, мирно жить с ним в Холиуэлл-хаузе.

— Это еще не все, — мрачно сказала она. — Когда конюший, полковник Брингфилд, помогал ему взобраться на лошадь, в полковника угодило ядро, ему оторвало голову. Снаряд мог попасть…

— Это Промысел Божий, дорогая миссис Фримен, — утешающе сказала Анна.

— Я навестила вдову полковника, — продолжала Сара. — Бедняжка, она чуть с ума не сошла. Я утешила ее, сказала, что ее муж оказал неоценимую услугу своей стране и что вы не оставите это без награды. Потом, зная щедрость дорогой миссис Морли, пообещала ей пенсию. Уверена, вы одобрите мой поступок.

— Конечно, она должна получить пенсию. Какой ужас эта война! Я возблагодарю Господа, миссис Фримен, не только за эту славную победу, но и за сохранение жизни мистера Фримена.

Годолфин, сидя рядом с королевой, объяснял ей, как велико значение победы Мальборо.

— Французский король под Бленхеймом лишился не только своей лучшей армии, мадам, но и территории между Дунаем и Рейном. После поражения при Рамийи он потерял и Фландрию.

— Герцог — гений, — ответила Анна.

— Безусловно, он способствовал величию Англии, мадам.

— До меня дошла весть, что французы в отчаянии… в полном отчаянии.

— Я сказал бы — в панике, мадам. Маршал Вильруа боялся сообщить своему королю о катастрофе и не выходил из своей палатки пять дней.

— Бедный старик, — сказала Анна. — Я слышала, ему уже шестьдесят.

— Людовику самому почти семьдесят.

— Жаль, что старики, одной ногой стоящие в могиле, заняты убийством людей. Но это война, мистер Монтгомери.

Годолфин обрадовался, что королева вновь назвала его присвоенным ею прозвищем. После того, как Анна узнала, что он поддерживает Сару в ее требованиях о назначении Сандерленда, она официально именовала его милордом Годолфином. Ему стало понятно, что победа при Рамийи открыла королеве глаза на то, чем она обязана семейству Черчиллов; и он, как свойственник, разделял славу этого семейства.

— Что ж, — продолжала королева, — будем надеяться, что конец войны близок. Победный конец! Я предпочла бы тратить деньги на улучшение условий жизни людей, а не на них убийство.

— Нет никакого сомнения, мадам, что победы герцога во Франции улучшат жизнь ваших подданных.

— Вы правы, мистер Монтгомери, и мы должны отслужить в соборе Святого Павла благодарственный молебен, дабы напомнить подданным, что этой замечательной победой они обязаны Господу.

— И великому герцогу, — подсказал ей Годолфин.

— И герцогу, — повторила Анна.

• Предыдущая
• 51/93
• Следующая