Последний герцог - Кейн Андреа - Страница 25

• Предыдущая
• 25/51
• Следующая

— Дафна, сейчас тебе будет больно. Но потерпи, родная, это неизбежно.

Она не дала ему договорить, закрыв его губы поцелуем. Раздвинув бедра шире и охватив мужа руками, Дафна качнулась ему навстречу. Это решило все сомнения Пирса, и одним мощным движением он проник в нее. Непродолжительная острая боль сменилась у Дафны ощущением непривычной пустоты и легкости и почти сразу — чувством удовлетворения, радости от сознания, что пустота внутри ее заполнилась. Это чувство было широким и волнующим, оно как бы раскололо ее жизнь на две части: на до и после. Это блаженное ощущение, полностью затмившее легкую боль, нарастало, поднималось и заполняло все тело с каждым движением Пирса. Оно было подобно мучительной жажде, которую могло утолить только его тело — это прекрасное, мощное, мускулистое тело, с каждым движением погружавшееся в нее все глубже и глубже. И чтобы полнее утолить эту жажду, она невольно помогала ему, не нуждаясь ни в каких советах, как не нуждается в них умирающий от жажды человек, припавший к живительному источнику. Как в тумане, она услышала слова Пирса:

— Так, еще! Еще! О Господи, Дафна!

Казалось, по его жилам течет гремучая смесь, готовая разорвать тело на части, если он остановится хоть на секунду. Пирс потерял контроль над собой, он понял, что не может остановиться и не остановится ни за что на свете. Он ясно почувствовал, как лоно Дафны сжалось, напряглось, и вслед за этим последовал ряд конвульсий, сопровождаемых протяжным стоном, и ногти жены впились в его спину. Это было последней каплей, и Пирсу в тот же момент показалось, что и сам он взорвался, и взрыв этот отозвался в нем хриплым стоном. Еще несколько движений — и он почувствовал, что из него изливается не семя, а душа. Затем — сладостное забвение. Пирс первым пришел в себя:

— Дафна, как ты?

Глаза ее были закрыты, но губы раздвинулись в улыбке:

— Это ты скажи, как я.

— Ты знаешь, — Пирс тоже улыбнулся, — ведь я хотел покинуть тебя, прежде чем… — Он замялся, подбирая слово, и, не найдя его, невразумительно закончил: — Но не смог.

— Не смог бы, даже если бы захотел, — прервала его

Дафна с улыбкой, — я не позволила бы тебе. То, что я чувствовала, невозможно было перенести одной, ты был нужен мне.

— Черт побери, я никогда не терял контроль над собой до такой степени, — — пробормотал он скорее для себя, — да я не смог бы остановиться, даже если бы мне приставили пистолет ко лбу.

— Со мной ты можешь не бояться этого, Пирс. Я знаю, ты никогда себе не позволяешь расслабляться, но со мной ты ничем не рискуешь. Я никогда не причиню тебе боль.

И Пирс не нашел что ответить. Да он, по правде говоря, и не искал. Медленно, но неотвратимо он погрузился в сладостный сон.

Спящая Дафна была похожа на доверчивого ребенка. Свернувшись калачиком, она прижималась щекой к руке мужа. Пирс лежал неподвижно, с открытыми глазами, но мысли его были далеко. Он вспомнил вчерашний день, наполненный событиями, следовавшими одно за другим, не оставлявшими времени и возможности для того, чтобы остановиться хоть на минуту и подумать. Еще утром он надеялся только на то, что они с Дафной могут договориться о помолвке, а к вечеру они уже были мужем и женой. Ну что же, день можно считать удачным. Не часто судьба подкидывает ему сюрпризы, предлагая больше, чем он ожидал. Ему даже не верилось, что удалось вырвать Дафну из рук садиста Трэгмора так быстро и что теперь перед Богом и законом он отвечает за нее. Правда, столь стремительный поворот событий не дал ему возможности обдумать некоторые вопросы.

Например, должен ли он сказать Дафне о своих планах в отношении Трэгмора? Как долго откладывать рассказ о том, какую роль сыграл Трэгмор в его жизни? Ну и, наконец, самое главное: как он может скрывать от умной, чуткой жены ночные вылазки Тин Кэпа? Каково ей будет узнать, что она вышла замуж за человека, совершающего по ночам бандитские налеты на богатые дома? Вспомнив их ночную встречу в доме Трэгмора, Пирс улыбнулся. Нет, конечно же, она не предаст его. Она сама считала Тин Кэпа чуть ли не национальным героем и готова была аплодировать каждой его удачной вылазке. Но одно дело знать, что Тин Кэп — какой-то абстрактный герой, и совсем другое — что он ее муж. Восторженность может отступить перед страхом. Нет, нет, риск слишком велик. Уж он-то лучше, чем кто-либо другой, понимает, с каким риском и трудом связаны эти ночные подвиги. Только со стороны все кажется легко и просто. Любая оплошность, любая досадная случайность грозят ему петлей. Тут не отделаться тюрьмой или каторгой. Свет ни за что не простит ему. И даже тот факт, что он отдавал все деньги бедным, не смягчит, а скорее разъярит судей. Незавидная доля ожидает не только его самого, но и тех, кто помогает ему, тех, кто знал о его делах и не донес. Нет, нет, ни за что на свете он не расскажет ей об этом. Ведь он женился на Дафне для того, чтобы защитить ее, а не погубить. Он один должен отвечать, если случится беда.

Пирс снова улыбнулся, вспомнив о том, как — по иронии ли судьбы, по провидению ли Господа — Дафна оказалась в лавке ювелира Томпсона и смогла получить за свою брошь деньги, на которые можно накормить всех детей Нортгемптоншира, и она без колебаний отдала эти деньги. Господи, да подозревал ли он, что есть такая женщина во всей Англии и что она станет его женой? Ну а то, что случилось после, в супружеской постели? И Пирс снова с трудом удержался от смеха: супружеской постелью оказался диван в гостиной. Впервые в жизни Пирс просто потерял голову. Скосив глаза, он посмотрел на жену, не осмелившись даже погладить ее волосы. Счастье буквально затопило все существо Пирса, и он боялся пошевельнуться, чтобы не спугнуть его.

Дафна пошевелилась и нахмурилась, — вероятно, из-за жесткого покрывала, которым прикрыл ее Пирс. Она постаралась улечься поудобнее, но это было не так-то просто на диване в гостиной. Мышцы отозвались легкой болью и усталостью. Память проснулась и оглушила ее, как взрыв. От сладостного забвения не осталось и следа. Приподняв голову, она осматривала комнату, пока наконец не нашла то, что искала: Пирс стоял у окна и задумчиво попыхивал сигарой.

— Пирс?

Он обернулся с улыбкой:

— Доброе утро, миссис Торнтон! Как раз собирался разбудить вас.

— Ты давно встал? — спросила Дафна, подыскивая глазами что-нибудь, чтобы набросить на себя.

— Да нет, не очень. — Пирс подошел и накинул на нее свою рубашку. — Так тебе будет удобнее.

— Спасибо. — Дафна встала, застегивая пуговицы. — Как ты, нормально?

Он улыбнулся:

— Мне кажется, это я должен задать этот вопрос тебе. Щеки Дафны слегка порозовели, она опустила глаза:

— Я чувствую себя хорошо, даже слишком.

— Очень рад. — Он нежно поцеловал ее. — Должен заметить, наша брачная ночь была такой же необычной, как и венчание. Извини меня. По крайней мере уж до кровати-то я мог бы тебя донести.

— А мне эта импровизированная кровать запомнится на всю жизнь. Мне было так хорошо с тобой, Пирс!

— Черт подери, я снова хочу тебя, с того самого момента, как проснулся.

— Так в чем же дело?

— У нас еще будет немало таких ночей, Дафна, я обещаю, но сейчас ты должна отдохнуть. На сегодня у нас много дел. Мы поедем к Трэгмору и заберем твои вещи.

— Мы?

— Да, мы.

— Но отец?!

— С отцом буду говорить я. — Пирс нежно привлек ее к себе, — Ничего не бойся, я же обещал, что никому не дам тебя в обиду.

— Я боюсь не за себя.

— Но ведь твоя мать в безопасности, в Макхэме.

— И не за нее.

— А за кого же?

— За тебя, Пирс. — Дафна с беспокойством подняла на него глаза. — Он ненавидит тебя. Пирс усмехнулся:

— Еще бы! — Но почему?

— Потому что я владею всеми долговыми расписками, которые он давал на протяжении многих лет разным людям. Их общая стоимость намного превосходит стоимость вашего поместья, Дафна. Я могу в один день разорить его, если предъявлю их разом, так что у твоего отца есть все основания не любить меня и в то же время опасаться. Будь спокойна, он не переступит границ, это было бы равносильно самоубийству.

• Предыдущая
• 25/51
• Следующая