Клад замедленного действия - Трушкин Андрей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая

После войны прошло много лет, и засекреченные документы один за другим стали всплывать в зарубежных архивах. Часть из них после развала восточногерманской разведки попала в Москву. Поскольку они касались дел давно минувших дней, доступ к ним для Петра Ефремовича открыт. Тут-то Петр Ефремович и узнал, что некий Гюнтер фон Крюге, генерал, погибший от руки русского снайпера, был официальным владельцем огромной суммы. Только он один во всем Третьем Рейхе знал код, который мог активизировать счет в швейцарском банке. В том, что этот счет до сих пор существует, господин Мещеряков был абсолютно уверен. Один раз ему приходилось сталкиваться со швейцарскими капиталистами и юристами, которые насмерть стояли на страже своих клиентов, не желая особенно вдаваться, откуда у этих весьма сомнительных личностей могли появиться столь огромные деньги. Петр Ефремович не просто верил — он знал, что банк «Бауэр» не только сохранил деньги генерала, но, возможно, и приумножил их — за столько лет набежали проценты!

Петр Ефремович долго размышлял и пришел к выводу, что немецкий генерал никак не мог позволить себе унести тайну банковского кода в могилу. Больно педантичен он был, по отзывам современников, да и дисциплинирован. Либо он оставил указания на это счет своим соратникам, либо носил при себе, скажем, в своем мобильном архиве или, что еще логичнее, в медальоне, которые надевал любой солдат или офицер, отправляющийся на фронт, все сведения. И в самом деле, пока генерал был жив-здоров, он сам мог воспользоваться счетом, но если бы вдруг в него угодила случайная пуля? Или, скажем, сбила машина? Нет, генерал не мог допустить, чтобы деньги пропали зря. Значит, указания должны были быть. И когда генерал уезжал на восточный фронт, сведения о коде он обязан был взять с собой. Вернее всего, они остались в его медальоне.

Когда Петр Ефремович прикинул, какие плевые расходы сулят дальнейшие поисковые мероприятия, то понял, что в руки ему приплыл тот самый случай, который в мгновение ока делала богачами безвестных старателей Калифорнии и Аляски. Всего и дел-то — поработать пятнадцать минут лопатой в нужном месте. Правда, прежде надо было найти это самое «нужное место», где погребено сокровище. Сам Петр Ефремович такими делами заниматься уже не мог, да и не с руки ему было делать это напрямую. Пришлось выйти звонком (это выражение осталось в лексиконе Петра Ефремовича еще со старых времен, когда он руководил своим отделом) на своего бывшего подчиненного — Рому.

Поскольку Петр Ефремович брал Рому на работу, то не стесняясь попросил принести какие-то незначительные документы из архива. Встретился, однако, Петр Ефремович с Ромой не на служебной жилплощади и не на квартире, а в одном из небольших кафе, что как грибы после дождя стали появляться в Москве, заменяя собой пельменные, рюмочные и закусочные.

Петр Ефремович пришел в кафе «Бин» первым и, втайне гордясь своей стариковской дисциплинированностью, занял место в уголке, за столиком на двоих.

Кафе оказалось на удивление уютным, хотя Петр Ефремович и не привык к таким маленьким, плетенным из тростника столикам, ярко-желтым кружкам, перегородкам из темного дерева, библиотеке, из которой каждый желающий кофеман мог выбрать себе книжку по вкусу и листать ее, пока в кружечке не кончался напиток, а в кармане — деньги. От нечего делать Петр Ефремович положил свою шляпу на скамейку, поскольку никакого намека на гардероб не заметил, и пошел знакомиться, как он выражался, с репертуаром. Репертуар, то есть меню кафе, Петра Ефремовича неприятно изумил. Деньги были не просто большие для его пенсии, а очень большие. Однако это его только укрепило в той мысли, что он имеет полное, как моральное, так и материальное, право претендовать на деньги Третьего Рейха.

Не закончил еще Петр Ефремович сокрушаться, как в двери кафе влетел раскрасневшийся Рома, который отпросился у начальства на обед, давая понять, что от этого обеда, вполне возможно, зависит его семейное счастье. Ну и посмеялись бы его коллеги, узнав, что он встречается в кафе не с юной красоткой, а с Петром Ефремовичем Мещеряковым, которого знающие его люди, кроме как «старый кабан», и не называли. Петр Ефремович действительно был достаточно грузным, а с возрастом, когда не только его шевелюра, но и щетина поседела, стал похож на старого, раздобревшего, но еще достаточно крупного и сильного хряка, который при случае может и загнать до истерики молодого подсвинка, и заставить дрожать от ужаса охотничью борзую. Охая и изумленно крутя головой, Петр Ефремович взял чашку кофе и торт «Наполеон», а потом решил гулять на все, добавил еще денег и купил им с Ромой по бокалу вина, стоившего ему треть пенсии.

— Ну что вы, Петр Ефремович, — еще больше покраснел Рома. — Деньги какие-то безумные. Могли бы на улице поговорить.

— О таких делах, — наставительно произнес Петр Ефремович, — на улице не разговаривают. Садись, Рома, садись. Дело, которое я хочу тебе предложить, не очень… — Петр Ефремович помолчал, подбирая нужное слово, — не очень хорошего свойства. Однако, видишь, как все складывается… Всю жизнь трудился на Отечество, а в результате… — горько покосился он на свою кружку, — денег не хватает, чтоб чашку кофе выпить.

— Вы это к чему? — с тревогой уставился на него Рома.

— Да не беспокойся, — махнул рукой Петр Ефремович, — все продумано. Только давай договоримся сразу. В случае успеха предприятия деньги делим в пропорции семьдесят на тридцать. Тебе тридцать процентов, мне — семьдесят.

— Какие деньги? — изумился Роман и подумал, не свихнулся ли старый кабан окончательно и не замыслил ли он ломануть какой-нибудь банк или сберкассу.

— Рассуждай шире, — хмыкнул Петр Ефремович, шевеля своими седыми кустистыми бровями. — Хочу подломить один банк. Но не наш. Швейцарский.

Рома при этих словах чуть не выронил изо рта кусок «Наполеона».

— Какой? — пролепетал он.

— Швейцарский, швейцарский, ты не ослышался, — аккуратно отщипнул рукой кусок торта Петр Ефремович и с наслаждением его проглотил. — Видишь ли, Рома, где-то в болотах у деревни Стрелковка лежит немецкий служака, на имя которого в свои время в банке «Бауэр» был открыт колоссальный счет. И у меня есть предположение, что цифровой код, которые может активизировать этот счет, лежит в медальоне этого генерала. Бой там произошел скоротечный и жестокий. Обе стороны столкнулись лоб в лоб, столкнулись и разошлись. Наши откатились на восток, фашисты на запад, и блукать потом в этих лесах — хоронить людей было некогда, началась крупная общевойсковая операция. Так что клад этот лежит и дожидается нас с тобой, Рома.

— Даже не знаю, что и сказать, — развел руками Рома. — Как это неожиданно, Петр Ефремович. Да никогда я такими делами не занимался.

— Да я б тоже не занимался, — в сердцах опрокинул остатки микроскопической чашки кофе к себе в рот Петр Ефремович. — Да вот смотри, какая петрушка получается. Дочь без работы сидит, внучка в лицее учится. Знаешь, сколько там обучение стоит? Думаю, догадываешься. Внук, и того хуже, поступил на коммерческое отделение университета. Нам и раньше-то денег не шибко хватало, а теперь хоть квартиру продавай. А тут, если это дело выгорит, так мы с тобой, Рома, в другой разряд граждан перейдем, которых уважать будут и в России, и в Америке, и в Германии, и даже, подозреваю, в Антарктиде.

Петр Ефремович умел говорить убедительно. Кроме того, суммы, которые он называл, действительно были фантастическими, а дело не представлялось особо сложным. Поскольку у Романа намечался очередной отпуск, он, поломавшись для виду, согласился на предложение своего наставника, втайне, правда, решив проверить, не напутал ли чего пенсионер, и не потратит ли Рома зря свой отпуск, которого он с нетерпением ждал целых одиннадцать месяцев.

…Вначале разведчики шагали довольно бодро, но с приближением того места, где они вчера обнаружили раскопки, и настроение подугасло, и разговор подувял, и движения стали куда менее уверенные и куда более осторожные. К тому же страшная жара, будто прессом, придавила лес. Дышалось тяжело. Из-за пекла поникли ветви березы. Солнце раскаляло их так, что в воздухе стоял запах, какой бывает в хорошо протопленной бане, где уже замочили в кипятке березовые веники.

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая