Тревожная служба. Сборник рассказов - Дикс Эрхард - Страница 12

• Предыдущая
• 12/71
• Следующая

— Во-первых, что это ты вспомнил о Греце, да еще с таким сочувствием? А во-вторых, где и как смогут найти этот магазин?

Юрген смутился и попытался обосновать свой вопрос.

— Мне просто жалко его, — сказал он. — А когда я думаю о своей Хельке, мне становится жалко и жену Греца.

— Когда ты думаешь о своей Хельке?.. — проговорил Гральман, ухмыльнувшись. — Сдается мне, ты все время думаешь о ней. Это — во-первых. А во-вторых, у всех влюбленных сердца становятся мягкими.

— Разве может кто-нибудь оставаться в данном случае равнодушным? — ответил Юрген, стыдясь своей нерешительности. — Ведь он женат, только что получил квартиру, и вдруг на него свалилось такое серьезное наказание — отстранение от должности, перевод в другое место службы... Нет, нельзя оставаться равнодушным...

Петер Гральман стал серьезным.

— Верно, в данном случае никто не может быть равнодушным, — сказал он. — Но, черт побери, что можно сделать? Магазин пропал, его не найдешь.

— И все же... — Юрген запнулся. — И все же, если бы он нашелся?..

Гральман взглянул на Юргена, как учитель на ученика, не понявшего вопрос, хотя его повторили уже раз десять.

— Где и как ты отыщешь его?

— Ну, скажем, магазин можно поискать на тропах, по которым патрули ходят к границе, — быстро ответил Юрген, но, увидев, что Гральман с насмешливым отчаянием надул щеки и выдохнул, добавил: — Вот, скажем, ты или я нашли бы. Тогда Греца выпустили бы, а мы получили бы благодарность. Ну как?

— «Ну как?» — передразнил его Гральман. — «Ну как?» Да что тебе стукнуло в голову, а? Идеи хочешь подкинуть, да? — Насмешливо взглянув на Юргена, он продолжал:. — Точно такие идеи давным-давно возникли не только у тебя, но и у других. И пока ты у своей Хельки... Пока ты развлекался со своей Хелькой, у нас здесь тоже хватало удовольствий. Мы прогулялись по всем дозорным тропам, по всем близлежащим дорогам и контрольным пунктам. Все прочесали. Даже с собаками. Короче, великолепно провели свое свободное время во второй половине воскресного дня. Прекрасно отдохнули! Ведь прогулки повторялись несколько раз. Повалялись да поползали по зеленым лугам. И ни черта не нашли! — Гральман вздохнул, как бы стараясь прогнать свое раздражение, и уже спокойным тоном добавил: — Твое усердие достойно похвалы, но, к сожалению, ты ничего не сможешь сделать.

«Твое усердие достойно похвалы!..» Эта фраза прозвучала как пощечина. Слова Гральмана обожгли Юргена. Кровь бросилась ему в лицо, и он испугался, как бы Гральман не обратил на это внимания.

«Твое усердие достойно похвалы, но, к сожалению, ты ничего не сможешь сделать». Гральман сказал это дружеским тоном, но для Юргена его слова прозвучали как язвительная насмешка.

«Если бы Гральман знал, — подумал он, — то вел бы себя совсем по-иному. А что, если я все-таки решусь? Что, если я пойду к командиру роты?» Юрген долго раздумывал, а потом беспомощно проговорил:

— Я хотел только сказать, как бы это было здорово, если б нашли.

— Как бы это было здорово!.. — повторил Гральман, успокаиваясь. — Ну, довольно болтать об этом. Веди наблюдение за своим сектором.

Юрген всмотрелся в толпу людей по ту сторону границы. До него донеслись обрывки песни: «...мы будем маршировать дальше...»

— Проклятые маршевики-реваншисты! — выругался Гральман и отвел траву от глаз, чтобы лучше наблюдать за шумной «туристской группой».

— Здесь конец вашему «маршу»! — добавил он. — Здесь мы стоим поперек дороги!

Юрген крепче сжал свой автомат. На той стороне толпа редела. Люди скрылись за автобусами. Впереди остались только три парня.

— Что это они собираются делать? — проговорил Гральман. — У этих троих в руках какие-то картонные трубки. Похоже, что это ракеты для фейерверка.

Не успел Гральман это сказать, как из картонных труб, оставляя дымный хвост, ввысь действительно взлетели маленькие ракеты. В небе раскрылись три небольших парашюта. К ним были прикреплены флаги.

— Вот тебе и дневной фейерверк! — заметил Гральман и добавил с удивлением: — С чего бы только?

Люди на той стороне вышли из-за автобусов и, задрав головы, следили за парашютами. Ветер гнал их на восток. До пограничников долетели обрывки песни: «...наши черно-бело-красные знамена...» И действительно, среди флагов, которые несли парашюты, трепыхался имперский военный флаг.

— Знаешь, какой сегодня день? — осенило вдруг Юргена. — Двадцать второе... двадцать второе июня!

Гральман не сразу сообразил.

— Сегодня двадцать второе июня! — повторил Юрген. — Эти типы празднуют день нападения фашистов на Советский Союз в тысяча девятьсот сорок первом году!

Гральман выругался и вскинул к глазам бинокль. Парашюты с флагами приземлились на заграждении.

— Видишь, не повезло, — заметил Юрген.

А на той стороне «туристы» шумно усаживались в автобусы.

— Эти типы празднуют свое поражение, — сказал Гральман, — свой полный и окончательный разгром. Неужели они до сих пор это не поняли?

Автобусы уехали. Возле трактира стало тихо.

Гральман связался по телефону с командиром роты.

— Докладывает «Кремень». У нас происшествие! «Происшествие!» — эхом отдалось в сердце Юргена.

«У нас происшествие!» — эта фраза не выходила у него из головы.

Гральман, закончив свой доклад, взглянул на Юргена:

— Что с тобой?

— А что может быть со мной?

Юрген попытался улыбнуться.

— Ты же белый как мел! — сочувственно проговорил Гральман.

— Я устал, — ответил Юрген и отвернулся, чтобы избежать дальнейших вопросов.

Гральман по-дружески положил руку ему на плечо, посмотрел на часы.

— Через час смена, — сказал он, стараясь утешить Юргена.

«За час, — подумал Юрген, — я должен принять решение».

Медленно, страшно медленно тянулся этот час. Их сменили, и они вернулись в расположение роты. Состояние Юргена обеспокоило Гральмана.

— Ничего, — сказал Юрген, — немного посплю, и все будет в порядке.

Сам-то Юрген знал, что ему не заснуть. «Если б я смог поделиться с кем-нибудь, рассказать о своих переживаниях», — подумал он. Юрген чувствовал, что ему становится все труднее заставить себя принять решение. Но он должен набраться смелости, иначе будет поздно!

Юрген видел, как к железнодорожной станции подошел поезд. «Сейчас выгрузят почту, — подумал он. — Но для меня, конечно, еще нет письма. Хелька еще не успела написать. Скоро мы разойдемся по казармам, уберем свои вещи в тумбочки, а в моей под бельем лежит...»

Громкий голос прервал его размышления. Юрген услышал, как назвали его фамилию.

Товарищи уставились на него.

— Ты что молчишь, парень? — спросил один из них.

— Здесь, — крикнул Юрген.

— Шибко перетрудился в отпуске? — добродушно посмеиваясь, спросил дежурный унтер-офицер и, прежде чем протянуть Юргену письмо, взглянул на конверт: — Вот это любовь! Не успел прибыть из отпуска — и, пожалуйста, уже письмо!

Юрген схватил письмо. Ему стало жарко. Да, письмо от Хельки. Она, наверное, написала его сразу же после того, как они расстались.

Юрген пошел в клуб. Ему не хотелось читать письмо в казарме: слишком много глаз. В клубе он нашел свободный уголок, вскрыл конверт и прочитал: «Мой милый! Только что ты ушел. И я хочу, чтобы по возвращении в часть ты получил это письмо с первой почтой, чтобы ты знал: я с тобой. Я всегда с тобой, даже если нас разделяют многие километры. Знай это...»

Строки поплыли перед его глазами. «Проклятые нервы! — подумал он. — Если бы Хелька была сейчас здесь!»

«Знай это! — перечитал он и стал читать дальше: — А в том, что ты всегда со мной, я уверена. Как это прекрасно, когда вот так можно доверять друг другу!..» Юрген не мог больше читать и тыльной стороной ладони вытер глаза.

«Когда вот так можно доверять друг другу, — повторил про себя он. — Доверять друг другу...» И снова в его мозгу забилась мысль о пропавшем магазине. Он хотел прогнать эту мысль, но не смог. «Давай никогда не лгать друг другу, мой милый! — читал он дальше. — Никогда не будем друг друга обманывать...»

• Предыдущая
• 12/71
• Следующая