Метаморфозы власти - Тоффлер Элвин - Страница 83

Неисчислимое разнообразие обмана (и самообмана) скрывается в огромной массе данных, сведений и знаний, которые ежедневно проворачивает интеллектуальная правительственная мельница. Недостаток места не позволяет продолжить подробный об этом рассказ, детально охарактеризовав каждую категорию. Мы лишь вкратце остановимся на некоторых из них.

Поскольку политическая жизнь — это яростное противоборство, политическая информация еще в большей степени является выборочной. Обычно в ней, если кто-нибудь применяет тактику оплошности, обнаруживаются зияющие дыры, а относящиеся к делу и уравновешивающие факты не вяжутся между собой.

Здесь детали, которые могут привести к бюрократическому или политическому противодействию, приукрашиваются с изящной легкостью. Дипломатические официальные сообщения изобилуют примерами, поскольку часто в них прибегают к недоступному обычному пониманию стилю.

Наиболее общепринятый прием — задержать отправление сообщения до тех пор, пока получателю будет поздно принять по нему какие-либо меры. Объемистые бюджетные документы раздают законодателям с опозданием, предполагая получить их заключение через несколько дней, вместо того чтобы дать им возможность вникнуть в цифры и проанализировать их. Те, кто в Белом доме сочиняет речи для президента, предпочитают предоставлять свои проекты в самый последний момент, чтобы у ответственных работников было как можно меньше времени для внесения изменений в текст.

Данные, информация и знание предоставляются скудными порциями, вместо того чтобы быть собранными в одном документе. Таким образом общая картина разбивается на отдельные кадры и становится менее видимой получателю.

Если кто-то выражает недовольство относительно того, что его держат в неведении, умный игрок отправит ему (или ей) такое количество бумаг, что получатель утонет в них и не сможет отобрать из всей кучи наиболее важные.

Распространяется множество нереальных слухов, среди которых несколько верных фактов, поэтому получатель не может во всем этом разобраться.

Выдуманная история внедряется за границу с тем, чтобы ее подхватила и перепечатала отечественная пресса. Подобный прием используют разведывательные и пропагандистские органы. Но иногда подобное происходит непреднамеренно или по крайней мере создается такое впечатление.

Когда-то ЦРУ внедрило в итальянскую прессу выдумку о террористической Красной бригаде. Это сообщение было подхвачено и включено в книгу, издававшуюся в Соединенных Штатах, гранки которой читал бывший тогда госсекретарем Эл Хейг. Когда Хейг прокомментировал эту историю на одной из пресс-конференций, его замечания также были включены в окончательный вариант книги. Такие ссылки на самого себя происходят чаще, чем можно представить[309].

Получила известность благодаря гитлеровскому министру пропаганды Йозефу Геббельсу. В ее основе лежит идея, что если лгать по-крупному, этому скорее верят, чем когда прибегают к мелкой лжи. К этой категории относится сообщение, распространенное в 1987 г. Москвой, что якобы мировая эпидемия СПИДа явилась следствием проводимых ЦРУ в Мэриленде экспериментов с веществами, предназначенными для использования в биологической войне. Советские ученые решительно отрекаются от этой выдумки, облетевшей весь мир[310].

Как никакая другая, требует большой наглости в искажении или переиначивании фактов. В этом случае сообщению придается противоположный смысл. Пример этому можно найти не в столь давнее время в Израиле, где были испорчены отношения между премьер-министром Ицхаком Шамиром и министром иностранных дел Шимоном Пересом. Шамир тогда дал указание министерству иностранных дел уведомить израильские посольства во всех странах, что Перес не имел полномочий содействовать международной конференции, направленной на разрешение арабо-израильской проблемы.

Персонал министерства получил послание премьер-министра, но подправил его и послал депеши, где говорилось прямо противоположное. Когда главу ведомства спросили позже, как такое могло случиться, он ответил: «Как можете вы задавать мне подобный вопрос? Ведь это же война»[311].

Ознакомившись с этим длинным перечнем приемов широко используемых для фальсификации проходящих по правительственным кабинетам посланий, становится понятно, что лишь немногие заявления, сообщения или «факты» в политической или правительственной жизни могут быть приняты за истину. На всем лежит отпечаток противоборства во властных структурах. Большая часть данных, информации и знания, находящихся в обращении в правительстве, в такой степени прошли политическую обработку, что если мы зададимся вопросом: «Чьим интересам это отвечает?» и даже будем иметь на этот счет определенные догадки, то все равно не сможем пробиться через круговорот до сути событий.

И все это происходит до того, как средства массовой информации продолжат приспосабливать действительность для своих собственных нужд. Сообщения, распространяемые средствами массовой информации, еще более изменяют «факты».

Важным в этой ситуации является взаимоотношение демократии и знания. Информированность народа считается непременным условием демократии. Но что мы подразумеваем под «информированностью»?

Ограничение правительственной секретности и установление открытого доступа к документам необходимы в любой демократии. Но это всего лишь первый шаг, которого явно недостаточно. Для понимания этих документов нам необходимо знать, какой обработке подвергались они на своем пути, переходя из рук в руки, с уровня на уровень, из одной инстанции в другую в бюрократических недрах правительства.

Полное «содержание» всякого документа нельзя видеть на странице бумаги или экране компьютера. В сущности, наиболее важным политическим содержанием документа является история его обработки.

Если хорошенько задуматься, повсеместное распространение столь отлично разработанных приемов информтактики ставит под сомнение всякую идею, что руководство — это «разумная» деятельность и что лидеры способны принимать «объективно обоснованное» решение.

Уинстон Черчилль был прав, когда отказывался читать «отсеянные и переваренные» аналитические обзоры, настаивая, чтобы ему предоставили «подлинные документы... в их оригинальном виде», с тем, чтобы он мог делать собственные выводы[312]. Но для любого руководителя явно невозможно читать все необработанные данные, всю информацию и быть полностью осведомленным во всех вопросах, связанных с принятием какого-либо решения.

То, о чем мы здесь вели речь, лишь малая часть профессиональных приемов, которыми пользуются специалисты по ближнему бою и сообразительные сотрудники в столицах мира от Сеула до Стокгольма, от Бонна до Пекина. Пронырливые и хитрые политики и бюрократы отлично знают, что данные, информация и знание — это оружие противника, заряженное и готовое выстрелить в происходящей борьбе за власть, которая составляет основу политической жизни.

Однако большинство из них еще не догадывается, что все эти маккиавеллиевские хитрости и уловки сегодня всего лишь детские игры. Ибо борьба за власть меняет формы, когда знание о знании становится главной основой власти.