Фаэты(без ил.) - Казанцев Александр Петрович - Страница 67

• Предыдущая
• 67/110
• Следующая

Гиго Гант осторожно положил Нота Кри рядом со мной, а сам вместе с Ивой выбежал к Тиу Хаунаку на помощь Каре Яр.

Она, как всегда, была на высоте, расчетливо распорядившись, чтобы Има отдала Тиу Хаунаку лишь часть своей крови, а остальное возместил бы ему ее отец.

Великан из Толлы, вождь игрового отряда священной игры в мяч, попеременно держал на руках то дочь, то отца.

Потом получилось так, что не я выхаживал отравленную соком гаямачи девушку с глубокими темными глазами, а она выхаживала меня, потерявшего ради ее спасения часть невозмещенной мне крови.

Она одинаково заботливо ухаживала и за мной, и за Нотом Кри, пришедшим мне на помощь. Она заставляла нас помногу раз в день есть или пить целебные фруктовые соки, совершенно как маленьких детей. И угадывала малейшее желание каждого из нас.

Она не произнесла ни единого высокопарного слова благодарности. Но в ее взгляде я мог прочесть все ее чувства.

А свои?

Отчего же до сих пор я так мало знал о себе? Как прав был едва не погибший Тиу Хаунак, говоря мне о возможных супружеских парах мариан!

Должно быть, не так уж правы наши поэты, утверждавшие, что истинно любят всегда не за что-нибудь, а только вопреки…

Я полюбил Эру Луа не вопреки тому, что она была прекрасна, мягка характером, самоотверженна и предана мне всем сердцем, а именно за все это!.. Если уж я полюбил ее вопреки чему-нибудь, так вопреки самому себе, вопреки своим взглядам на обязанности руководителя Миссии Разума, не имевшего права любить.

Но наша с Эрой любовь была не такой. Она могла лишь помочь выполнению Долга, но никак не помешать! Эра была со мной во всем: во всех помыслах, убеждениях, действиях.

Не знаю, сказалось ли то, что я отдал Эре свою кровь. Ведь не ее же кровь текла теперь в моих жилах, сблизив меня с ней, а как раз наоборот! Она должна была бы ощутить еще большее сближение со мной. А я…

И все же в какой-то степени и операция повлияла на мои чувства, которые оказались сильнее меня. Я полюбил Эру Луа.

Однако я не считал себя вправе пройти с ней через Ворота Солнца, чтобы на всю нашу жизнь зарядиться от его лучей счастьем. Мог ли я сделать это на Земле, накануне грозящей катастрофы?

Судить Иму за ее злодеяние должна была Кара Яр. Тиу Хаунак, оправившись раньше Имы, пришел к Каре Яр.

— Верный ученик пришельцев, — сказал он, высоко держа свою огромную голову,

— хочет знать не только законы движения звезд или основы трудовой общины, но и принципы Справедливости.

— Тиу Хаунак имеет в виду суд над Имой, едва не убившей его? — догадалась Кара Яр.

— Велико преступление, но велико и раскаяние. Лишать ли преступницу жизни?

Убийство недопустимо даже как возмездие!

Какова же иная кара? Тяжкий труд?

Труд не наказание, а награда за жизнь в общине. Не трудом следует карать, а лишением права на труд.

Но ведь труд в общине обязателен для всех.

Лишенный права на труд покинет общину.

Ужасные слова гневной дочери Солнца! Лучше лишить виновную жизни, чем изгнать снова в лес, где в своем простодушии охотницы она встретила белокожего бородача с голубыми глазами, считая в лесу любую добычу своей. Но если в ее покушении — плод нетронутого ума, то отданная жертве кровь — веление сердца. Человек с таким сердцем может стать достойным сыном Солнца, если изгнанием в лес не превратить его в зверя.

—  — Как же остаться ей в общине инков?

— В семье, которую ей создать.

Кара Яр задумалась, потом спросила:

— Разве найдется ей муж, знающий о ее страсти?

— Найдется. Тиу Хаунак.

— Вот как? — удивилась Кара Яр. — Возможны ли браки лишь из сострадания, без любви?

— На Земле не как на Маре. Браки здесь чаще угодны рассудку, чем сердцу. Мужчины выбирают себе жен, а женщины покоряются. Пройдут тысячелетия, прежде чем главным в браке станет любовь.

— Тиу Хаунак говорит о Земле невежественных, почему же он, столь просвещенный, согласен на подобный брак?

— Потому что Тиу Хаунак давно любит Иму и, будь она изгнана, готов за нею следом идти и в лес, и в дикость… в пасть ягуара.

— Тиу Хаунак опроверг себя, — с загадочной улыбкой заключила Кара Яр. — В основе брака, к которому он стремится, все же лежит любовь…

Приговор Кары Яр мог показаться странным Матерям Совета Любви и Заботы: Има должна стать женой одного из людей, навеки забыв Кон-Тики.

И вот теперь, пройдя с ней через Ворота Солнца, став мужем ее, Тиу Хаунак с женой направлялся к нам, сынам Солнца, желавшим им счастья, ибо не в возмездии Справедливость, а в победе человека над самим собой.

Нас было три пары мариан. Если едва не случившееся несчастье сблизило нас с Эрой, то никак не Кару Яр Нотом Кри, несмотря на ее заботу о нем.

Зато Ива с Гиго Гантом становились друг другу все необходимее без всякого вмешательства внешних событий.

Было уже решено — и я, руководитель Миссии Разума и старший брат Ивы, дал на это согласие — следующими через проем Ворот пройдут они, соединись под Солнцем навечно здесь, на Земле.

Я немного завидовал им и особыми глазами смотрел на Ворота Солнца.

Мы называли себя сынами Солнца, считая такими же и людей, потому что разумные обитатели и Мара и Земли во всем обязаны животворящему Солнцу, спутниками которого являются обе наши планеты.

Для Тиу Хаунака наше посещение Земли имело особый смысл.

Он стал первым жрецом Знания. Основоположниками Знания инков он считал нас, пришельцев.

И он хотел соорудить памятник нашему посещению, нерушимый на века. По его замыслу, памятник этот должен был в математических символах выражать наши идеи о Равенстве и Справедливости. Он нашел этому своеобразное выражение.

Мы, мариане, сочли необходимым править инками поочередно. Тиу Хаунак подсказал нам срок правления каждого — по двадцать четыре дня. Но на мою долю, первого инки Кон-Тики, по его расчетам, выпадало на день больше.

Мы настояли, чтобы в поочередном правлении инками приняли участие и наши лучшие ученики. Выбор пал на Тиу Хаунака, Хигучака и старого вождя кагарачей Акульего Зуба.

Тот же Тиу Хаунак на основе своих загадочных вычислений предложил марианам сменяться в правлении в два круга, а потом по три срока правление брали на себя земляне. Их сроки были равны моему — двадцать пять дней.

Вот этот календарь дружбы и равенства был изображен на памятнике нашему посещению Земли, на Воротах Солнца.

Календарь имел еще и глубокий тайный смысл. Сыны Солнца в общей сложности находились во главе инков двести девяносто дней, что равнялось лунному году! Луна обегала Солнце по своей неустойчивой удлиненной орбите за двести девяносто дней (вместо двухсот восьмидесяти по теоретически устойчивой орбите, лежащей между орбитами двух более крупных планет при соотношениях времени оборота 8:10:13).

Если же прибавить к двумстам девяноста дням три срока правления людей по двадцать пять дней, то получится триста шестьдесят пять дней — длительность земного года, который почти вдвое короче марианского цикла.

Примитивные художники инков своеобразно восприняли облик каждого из нас.

Так, меня, Кон-Тики, они изобразили ягуаром, поскольку ягуар — вождь всех зверей. Не больше повезло и остальным моим соратникам, рядом с изображением которых было численное выражение их сроков правления.

Что касается трех правителей людей, то они воспроизводились символически: Ворота Солнца были сложены из трех огромных, пригнанных один к другому каменных монолитов. Эти каменные монолиты, по мысли Тиу Хаунака, и знаменовали собой людей правителей (в Южной Америке, вблизи озера Титикака и развалин древнего сооружения Каласасава около индейской деревни Тиагаунака находятся знаменитые Ворота Солнца, которым насчитывают до 15 тысяч лет. Как установили ученые Кис и Познанский, на них изображен календарь, в году которого 290 дней: 10 циклов (месяцев?) по 24 дня и два по 25 дней).

Тиу Хаунак и Има приблизились к нам. Он смотрел на меня испытующим взглядом орлиных, широко расставленных глаз. Но ничего не спросил о Маре.

• Предыдущая
• 67/110
• Следующая