Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/66
• Следующая

— Анри... — принц Филипп замер перед Генрихом в нерешительности. — Я... я очень виноват перед тобой...

Но Генрих не дал ему договорить. Он стремительно рванулся навстречу мальчику и крепко-крепко прижал к своей груди:

— Филипп, все уже в прошлом. Мы снова вместе и теперь никто не посмеет нас разлучить. Разве мы не братья по-прежнему?

Филипп благодарно притих, чувствуя, как отступает из сердца холод беспокойства.

Жан-Мишель потирал руки, что затекли от веревок. Он смущенно улыбался, не напоминая о своем присутствии. Кто он такой, чтобы тревожить принцев?

А негритенок Мбаса сидел в сторонке, весело глядя на всю эту суету — он представлял себя на празднике в своей деревне, где точно так же плясали и прыгали вокруг костра его соплеменники. То есть, это сперва ему было весело, но вскоре он вспомнил, что остался в этом мире совершенно один...

Лишь капитан фрегата не потерял голову. Он быстро привел в чувство своих матросов и развернул корабль на запад.

Необходимо было поспешить — король Франции ждал своих потерявшихся и столь счастливо обретенных детей...

Принц Генрих возлежал на поистине царском ложе у кормы. Ложе обустроил капитан фрегата. Он самолично распорядился вынести из своей каюты все, что было мягким — пуфики, подушки, топчан, кресла. На эту конструкцию и устроился Генрих.

По левую руку от него сидел принц Филипп, потягивая слабое прохладное вино. А справа прямо на разогретых солнцем досках сидел на корточках негритенок Мбаса. Он был одет в короткую вельветовую курточку и светло-салатовые панталоны.

Вечером прошлого дня мальчик согласился надеть куртку и штаны лишь после долгих уговоров, да и теперь то и дело чесал бока, словно нежнейший вельвет мог натирать кожу. А вот с чулками и туфлями произошла весьма забавная история. Сколько ни предлагали ему надеть обувь, Мбаса яростно отбивался. Генрих даже собственноручно нацепил ему на ноги эти туфли, но негритенок тут же разбросал их по палубе. На эту картину без смеха смотреть было невозможно и команда лежала, держась за животы. Наконец Генрих махнул рукой, пусть ходит босиком, как привык в своих джунглях. Мбаса счастливо улыбнулся и побежал на нос фрегата, смотреть на дельфинов...

Жан-Мишель по привычке держался скромно, сидя на небольшом стульчике и прислушиваясь к разговору.

Больше мальчишкам никто не досаждал своим присутствием. Даже шевалье де ла Фейн отошел на почтительное расстояние и наблюдал , не понадобится ли чего-нибудь его юным господам.

Генрих щурил глаза, словно накормленный досыта и обогретый котенок. Над ним трепетал небольшой парус, привязанный к двум шестам, изображая тент.

— Филипп, рассказывай обо всем, поподробней. Как шли поиски, чем вы без меня занимались?

— Это слишком скучно и слишком долго, — лениво ответствовал брат. — Плавали, плавали, по всем портам, да все без толку. Вот только к концу и повезло, что на этих негодяев наткнулись вовремя. Ведь если бы мы разминулись...

— Бррр, лучше и не думать... Одели бы на меня сейчас цепи да свезли на рынок, туркам на потеху. Теперь-то все позади, словно страшный сон. Господин де ла Фейн! Подойдите к нам!

Шевалье оттолкнулся от перил и, пружиня шаг, подошел к Генриху:

— Я к вашим услугам, сир!

— Я хочу сообщить вам важную государственную тайну. Филипп, ты тоже послушай, но только не болтай, кому ни попадя.

Филипп насупился было, слегка обидевшись, но потом тоже превратился в слух, как и шевалье.

— Так вот, я назову имя того, кто организовал мое похищение и дважды покушался на мою жизнь. Поклянитесь, шевалье, что не расскажете об этом никому, кроме короля лично.

— Даю клятву, ваше Высочество, — осенил себя крестом юноша.

— Так вот, это герцог Гастон Ангулемский...

«Наверное, единственный, кто не принимал еще участия в интригах — это я! Все, кому не лень, стремятся завладеть троном...» — подумал шевалье, а вслух сказал:

— Это ужасно, ваше Высочество... Но зачем вы рассказали мне об этом? Вы ведь могли и сами сообщить его Величеству все подробности.

Генрих поскучнел:

— Признаться, я еще не до конца уверовал, что доберусь до Парижа без приключений. Мне все время кажется, что вокруг только и думают, как бы меня поудобней прикончить...

— Поверьте, вы ошибаетесь! Здесь вам ничто не грозит!

— Здесь, на корабле, да. Но ведь мы скоро ступим на берег и вот тогда начнется...

— Не беспокойтесь об этом, сир. Вам выделят столько охраны, что даже целый неприятельский полк не сможет вас потревожить!

— Дай Господь сбыться вашим упованиям, шевалье...

— Анри, да не грусти ты! Все позади! — хлопнул его по руке Филипп. — Лучше налей себе еще вина. Этот напиток прекрасно просветляет мысли.

— Не хочется. Благодарю вас, шевалье. Если хотите, ступайте. Или оставайтесь с нами. Как пожелаете.

— Не смею вам мешать, сир. Я лучше вас оставлю. Отдыхайте...

Шевалье поклонился и отошел на прежнее место, где и замер, погрузившись в размышления.

— Мбаса! — переключил разговор Генрих. Он ласково поворошил кудрявую шапку волос негритенка. — А тебе нравится здесь, на фрегате?

— Да, очень нравится! Я раньше плавать в большом трюл... тря... как они его называть... трюм. Там было много-много, нельзя сидеть, только стоять. Вода много, вот столько, до колена. И очень жарко... Много умирать. А потом умирать все, когда корабль тонуть...

— Как мне это знакомо... Я тоже в трюме плавал... Ну-ну, не расстраивайся! Главное, что ты остался в живых. Теперь тебя не продадут.

— Да, они теперь не получат этот золото! — усмехнулся Мбаса сквозь выступившие невзначай слезы. — Они очень глупый, эти торговец! Наш вождь мог дать золото много-много. Но этот торговец напали на деревня и всех связать. Даже убивать миссионер.

Интересная фраза про «много-много золота» заставила Генриха привстать.

— А откуда у твоего вождя золото? Расскажи!

— А, это просто так... — ответил словно о чем-то весьма неважном Мбаса. — Там быть большой город. Он быть в горах, далеко, спрятан. Никто не знать дорога, только вождь и другой старейшины. И я знать! Я ходить вместе с ними один-второй раз. И я запомнить. Мы приносить зеленый камни, и красный. И золотой камни. Миссионер говорить, что это очень дорогой камни! Но мы не продавать их белым, вождь не хотеть. Мы потом делать блестящий украшения для женщин и для наш вождь. А эти белый сразу убивать вождя, глупые! Потом спрашивать, откуда золото, а мы никто не говорить! Тогда они разозлиться и всех сажать в цепи!

— Погоди, погоди! — прервал его принц Филипп. — Ты про город этот расскажи.

— Это очень старый город, там никто не жить уже. Там каменный дома, в горе выкопан. И большой-большой куклы, во-о-т такой, как этот мачта! Эти куклы похож на большой лев. Они охранять город. Они всех убивать, кто не знать дорога. Там кругом большой деревья, джунгли. Страшно идти, дикий звери вокруг, рычат. Один старейшина не дойти, его съесть большой змея! Такой большой, как два буйвол! Мы все успеть убежать.

Мальчишки слушали негритенка, затаив дыхание, словно прекрасную сказку.

— Я бы хотел там побывать... — затуманились глаза у принца Генриха. — Там, должно быть, очень красиво...

— А еще там можно добыть много золота, — Филипп мыслил более прагматично. — Пожалуй, надо будет организовать экспедицию. Скажем отцу, Анри? Мы можем ее возглавить!

— Так он нас и отпустит. Теперь уже все, Лувр для нас превратится в Бастилию.

— Ну, зачем так мрачно, брат. Мбаса, а где твой дом находится, вообще-то?

— Я не помнить. Мы долго идти по джунгли, потом идти по пустыня. Потом прийти к морю и садиться на корабль. Долго идти, долго!

• Предыдущая
• 21/66
• Следующая