Лилия и шиповник - Сомов Кирилл Григорьевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/66
- Следующая
Да еще этот запах, бр-р-р... Свежая и не очень, рыба, кипящие котлы с каким-то варевом, прелая древесная труха, подгнившие отбросы...
Принц недовольно поморщился — скорей бы окунуться в прохладу тенистых аллей дворцового парка.
В центре города было немного просторней, дома повыше, народ побогаче. Уже проезжали мимо кареты с вензелями, уже стали узнавать королевский герб на попоне.
И вдруг...
Как же сложно попасть домой без приключений!
Прямо под копыта графского жеребца метнулся какой-то оборванец. Он схватил коня за уздечку и громко закричал:
— Стойте! Стойте! Остановитесь! Дальше нельзя! Стойте!
— Поди прочь, безродный щенок! — рассержено крикнул граф и огрел мальчишку хлыстом меж лопаток.
Мальчуган взвизгнул, но повод не отпустил. Жеребец взвился на дыбы, чуть не сбросив седока, и ударил копытом мальчишку в плечо. Тот отлетел в сторону, упал навзничь и закрутился на мостовой от нестерпимой боли.
— О Боже! Что вы наделали! — вскрикнул принц.
Он собрался спешиться, но граф опередил его намерение:
— Ваше Высочество, оставьте его! Не пристало особе королевской крови беспокоиться о каком-то нищем. К тому же собирается толпа и вы можете пострадать. Будет лучше, если мы продолжим путь. Как бы горожане не взялись за колья, им только дай повод...
Хоть глаза принца и были наполнены слезами сострадания, но он принял доводы графа. Да и мальчишке уже пришли на помощь прохожие.
И все же далеко уехать именитым всадникам так и не удалось.
Буквально через полквартала им повстречалась телега, доверху груженая тяжеленными дубовыми чурбаками. Два мощных коня-тяжеловоза едва тянули свою ношу. Возница шел рядом, понукая и подгоняя вожжами.
Через пару минут всадники должны были поравняться с телегой. Улочка была не широка, разминуться удавалось с трудом.
И тут веревки, удерживающие бревна, с треском лопаются... Бревна скатываются на землю, телега опрокидывается. Слышен страшный хруст — бревна ломают шеи прохожим и хребты лошадям... Ужас объял принца — еще миг и он был бы погребен меж этих деревянных жерновов в кровавом месиве...
Острая, до боли простая мысль пронзила его сознание: а ведь этот нищий мальчишка спас ему жизнь! Если бы он не задержал графа, не было бы и этих спасительных мгновений!
— Граф, мы возвращаемся, — приказал принц и развернул кобылку, не слушая возражений.
Граф для приличия пробовал отговорить принца, но тот уже был далеко, пришлось догонять.
Вернувшись на площадь, где они оставили мальчика, принц осадил лошадь и огляделся.
— Эй, милейший! — подозвал он высокого парня со свертком в руках. — Здесь недавно лошадь сшибла мальчика. Не подскажешь, где он?
Парень опешил, к нему обращался сам принц! Взяв себя в руки, он поклонился и хрипло ответил:
— Ваше Высочество! Только что мальчишку увезли в больницу святой Женевьевы, где принимают бедных. Должно быть, он там.
— Благодарю. Держи! — Принц бросил парню целый луидор, чем еще больше смутил несчастного. — Граф, где эта больница? Мы отправляемся немедленно!
Граф чуть не схватился за голову — час от часу не легче! Теперь принц намерен посетить больницу, где наверняка подхватит какую-нибудь заразу! Но и сейчас он не посмел перечить, видя, что принц даже раскраснелся от решимости во что бы то ни стало отыскать маленького спасителя.
— Ваше Высочество, эта больница находится на окраине Парижа, возле монастыря святой Женевьевы. Откуда и название, собственно.
— Ну, вот и славно. Вперед, господа! Граф, показывайте дорогу! Надеюсь, вы знаете Париж и мы не заблудимся!
Однако граф д’Ориньяк собственную столицу знал немного хуже, чем многочисленные поля былых сражений. Лабиринт улочек оказался столь же запутанным, как знаменитый Лабиринт на Крите. С той лишь разницей, что в Париже не обитали минотавры.
Затратив полтора часа, всадники вконец измучились. Спрашивая всех и каждого, граф получал совершенно разные сведения, пока одна сердобольная старушка не указала истинное направление.
Почему монастырь оказался неизвестен парижанам?
Монастырь св.Женевьевы был выстроен сравнительно недавно, всего полвека тому назад. В нем обучались молодые девушки, с двенадцати до восемнадцати лет, посвящая затем свою жизнь церкви и смиренному служению.
При монастыре открыли лечебницу для низших сословий, в которой больными занимались старшие послушницы. А настоятельницы следили за тем, чтобы девушки не набрались греховных помыслов от крестьян и ремесленников.
Двухэтажное приземистое здание серого безжизненного цвета... У порога принц спешился, перебросил повод одному из дворян, а сам остановился, всматриваясь в окно.
— Граф...
— Да, ваше Высочество, — с готовностью подошел к нему граф д’Ориньяк.
— Что-то мне не по себе... Как он нас встретит, этот несчастный мальчик? Ведь именно по нашей вине он сейчас здесь...
— Ваше Высочество, никто не виноват в том, что произошло. Но, если хотите, я могу пройти один.
— Нет-нет, пойдемте, я готов!
Граф открыл перед принцем дверь. А навстречу к ним уже бежал со всех ног седовласый старик в синем балахоне.
— Ваше Высочество! — склонился он в поклоне. — Вы здесь, какая для нас огромная честь!
— Кто вы? — спросил принц, внимательно всматриваясь в лицо старика.
— О, я всего лишь доктор, Имон Сен-Лурье. Чем же я могу быть вам полезен, ваше Высочество?
— Я хотел бы справиться о здоровье мальчика, которого должны были привезти к вам. Он... жив?..
Эти два коротких слова дались юному Генриху с огромным трудом. Он стал бледен, словно полотно.
Доктор, не задумываясь, ответил:
— Да, ваше Высочество. Этого мальчика я лично перевязывал. Закончил буквально перед вашим приездом. У него раздроблена ключица...
— Я хотел бы повидать его.
— Он еще не пришел в сознание. Но вы можете пройти к нему, конечно, ваше Высочество. Он лежит вон там, под аркой.
Принц и граф пошли вслед за доктором по узкому коридору, вдоль тусклых окон. Коридор привел их в большую широкую комнату, в которой умещалось множество деревянных лавок. А на лавках... У принца потемнело в глазах — столько людей, стонущих от боли, страдающих, плачущих, он еще не видел.
Нельзя сказать, что принц рос избалованным и наивным. Он повидал в своей короткой жизни и кровь, и раны, и увечья. Но привыкнуть к этому зрелищу так и не смог.
Между больными сновали красивые юные создания в белых с черным одеяниях, похожие на ангелов. Это были монахини. Они смотрели на принца с таким обожанием, что вконец его смутили.
На бархатных щеках проявился румянец и принц поспешил спросить:
— Где же мальчик?
— Вот, вот он! — спохватился доктор и подвел принца к одной из лавок.
На узкой соломенной подстилке лежал без движения чумазый парнишка. Даже под слоем грязи можно было разглядеть красивые тонкие очертания его лица. Точеные скулы, прямой, с небольшой горбинкой, нос, бледные губы. И закрытые глаза...
«Интересно, какого они цвета?» — невольно подумал принц. А вслух спросил:
— Он поправится?
— Я не могу этого сказать, ваше Высочество. Все в руках Всевышнего. Я лишь делаю все, что в моих скромных силах.
— И все же?
— Если не начнется горячка... А даже если начнется, то как мальчик ее перенесет. Если кости начнут срастаться правильно и без осложнений. Если молодой организм выдержит... В общем, ваше Высочество, слишком много «если».
— Граф... Может, заберем мальчика во дворец?
Граф не успел ответить. Его опередил доктор:
— Я понимаю, ваше Высочество, что придворные врачи более сведущи, чем я. И все же рискну предостеречь — любое передвижение убьет мальчика. Пусть даже на четверть мили. Вот недели через две-три, думаю, он выдержит путешествие в карете.
- Предыдущая
- 2/66
- Следующая
