Тропа барса - Катериничев Петр Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/131
• Следующая

— Ну и попутного ветра. Плывите. Утонуть я вам не дам. И непременно закусите горячим блинчиком с маслом и икрой.

— Водку?

— Как говаривал профессор Преображенский, холодные закуски предпочитает только недобитая большевиками буржуазия. Человек понимающий оперирует закусками горячими.

Девушка улыбнулась. За ней так давно никто не ухаживал, что… Нет, приставать — приставали, это сколько угодно, а вот ухаживать…

— Спасибо.

Она взяла рюмку, выпила маленькими глоточками, не торопясь, положила масло на блинчик, сверху — икру, неловко поддела вилкой, блинчик соскользнул и упал на стол.

— Ой! — Девушка посмотрела на скатерть, подняла глаза на мужчину. — А голова поехала…

— Лишь бы крыша устояла.

— У меня нет крыши. Я сама.

— Ну и как — самой? Аля пожала плечами:

— Неважно. Вы же видите. — Снова подняла на него глаза.

— Меня зовут Олег. Олег Гончаров.

— А я — Аля.

— Редкое имя.

— Редкое? — Аля засмеялась. — Алена, Лена.

— Алена — нежнее.

— Я привыкла к Але. А «Лена» мне не нравится. Когда ты — «одна из». Лена — это как просто «девушка».

Она поглядела на него снова, и взгляд ее на этот раз показался Олегу совершенно беспомощным — такой бывает у близоруких людей, вдруг оказавшихся без привычных, укрупняющих мир линз.

— Извините, Олег… Какую-то чушь несу… Я поем, ладно? А то действительно неприлично так пьянеть от рюмки водки. — Глянула на него лукаво. — Но простительно. У меня было трудное детство.

— На самом деле?

— Это как посмотреть. А вообще-то — поговорка такая. Пословица.

Гончаров закурил, чиркнув длинной спичкой. Принесли мясо в горшочке. Алена справилась с блинами и икрой и теперь быстро ложкой ела жаркое. Ему было приятно наблюдать, как она ест, что-то промелькнуло в памяти… Он улыбнулся даже, но улыбка вышла невеселой. Все просто в этой жизни: чтобы мужчина был мужчиной, а не особью мужского пола, даже с деньгами, ему нербходимо о ком-то заботиться, думать, тревожиться, кого-то защищать… Когда этого нет, жизнь становится лишь более-менее сносным функционированием, словно ты не человек, а биоробот. Всего лишь. И не более того.

— Уф… — Девушка откинулась на спинку стула. — По-моему, с едой я погорячилась.

— Это пройдет.

— Чувство излишней сытости?

— Чувство волчьего голода.

— Разве я похожа на волчицу?

— Скорее на загнанного волчонка. Который не понимает, за что его гонят.

Девушка посмотрела в глаза мужчине внимательно, пристально. Сейчас, немедленно ей нужно решить: она верит ему или нет. Иначе — пропала.

В глубине его глаз была только грусть. И еще — усталость. Такая бывает в глазах у больших добрых псов, преданных людьми. Им некого стало защищать: те, кого они любили, бросили их, оставив охранять пустой дом, в который никогда не вернутся.

А пес не способен поверить в предательство тех, кого любит. И умирает даже не от голода — от тоски. А вообще… Собаки — куда лучше людей. Нет, есть злые, ущербные псины: просто люди вывели и воспитали породу себе подобных. А по жизни Алена вообще давно заметила: все хорошие люди похожи на собак или на лошадей.

Только лошади порой еще грустнее. Но грустнее всех — люди.

— Вы чем-то обеспокоены, Аля? — спросил Гончаров тихо.

— Да. Обеспокоена.

Наблюдатель перезвонил в половине первого:

— Она у «Валентина».

— У Валентина? — не понял Крас. — У какого Валентина?

— Ресторан в центре города.

— Разве сейчас еще работают рестораны?

— Я неверно выразился. Комплекс. Ресторан, ночной бар, варьете, казино. Кукла в настоящее время в ресторане.

— Одна?

— Естественно, нет. Подсела за столик к какому-то субъекту.

— Что за субъект? Бандит? Авторитет? Деловой человек? Есть ли охрана?

— Охраны, судя по всему, нет, но…

— Что «но»?

— Это очень дорогой ресторан. Для самых-самых. И, скажем, как-то наехать на неизвестного здесь… Впоследствии могут быть неприятности. Очень большие неприятности.

— Они то ли будут, то ли нет. А те, что уже имеются по вине этой стервы, — совсем не маленькие. Вы контролируете ее?

— Да.

— Говоришь из зала?

— Да. По мобильному.

— Кто еще с тобой?

— Никого. Водитель здешний, по найму. Я его отпустил. Но машина осталась.

— Сможешь захватить девушку?

— Вот это вряд ли. Похоже, она не собирается расставаться со спутником в ближайшее время. А проводить какие-то силовые акции здесь — это… дурной тон.

Здесь люди отдыхают, и соответственно имеется своя служба безопасности.

— Квалифицированная?

— По этому варианту — да. К тому же «Валентина» контролируют и милиция, и государственная СБ — место уж очень видное. Похитить девчонку отсюда не проще, чем в Москве — Вовочку из мавзолея.

— Трупы, даже набальзамированные, никому не опасны. А эта девка… Хорошо.

Вызывай этих, частных… Оплата будет соответственная. Сможешь это сделать быстро?

— Да. На всякий случай я договорился заранее. Прибудут сразу по звонку.

— Ты общался с ними сам?

— Конечно нет. Кто ж с такими общается? Через посредника. Контакт-ответчик на телефоне.

— Они не устанавливают заказчиков?

— А. зачем им? Лишь бы деньги шли. У них полная предоплата.

— И они ни разу никого не кинули?

— А зачем? Репутация дороже. Да и они же не киллеры по персонам. Легионеры.

Пусть и разных… э-э-э… специализаций, но легионеры. А у них конкуренция.

Заказчиков меньше, чем охотников получать бабки за стрельбу.

— Утечек от них не будет? В службу безопасности, к примеру?

— Нет. Эти ребята занимаются слишком специфическим бизнесом. Любая утечка «направо» или «налево» поставит на их деле крест. Ну и на руководителях этой конторы — тоже. В прямом смысле.

— Убедил. Вызывай. Надеюсь, они не страдают излишними комплексами?

Человеколюбием, например?

— Нет. Мы их уже привлекали в прошлом году…

— Разве?..

— Решить таджикскую проблему… Грязную работу выполнили именно они.

— Вот как? Хорошо. Выпаси мне эту курочку. Чтобы к концу ночи она сидела на том насесте, какой я укажу.

— Постараюсь.

— Старайся. Сейчас, кроме тебя, Куклу кто-то контролирует?

— Никто.

— Уверен?

— Да. Я бы… почувствовал.

— Дьявол… — произнес Крас тихо, словно про себя, а мысли понеслись пришпоренными лошадьми. Он оценил ответ. Именно не «заметил» бы, а «почувствовал». Наблюдатель — профи исключительный. И сейчас он, Крас, «метет пургу». Он предпринимает шаги не на то, чтобы действительно захватить Куклу, а ищет… будущие оправдания перед Лиром. Дескать, предпринято все возможное, но…

Чушь! Лир не примет никаких оправданий. Никаких! Если девки не будет завтра утром на объекте "А"…

Все тело который раз за сутки покрылось липким потом. Ну конечно! Он, Крас, единственный, оставшийся от старой команды. Единственный! Если, конечно, не считать Маэстро. Но Маэстро — это совсем особый случай. Он даже не профессионал, он поэт убийств! За много лет он не провалил ни одного активного мероприятия. У него, Краса, провалов тоже было немного, но они были: не ошибается тот, кто ничего не делает… Маэстро — делал и не ошибался никогда. По крайней мере в своем мастерстве, которое он давно считал искусством.

Неспешно, постепенно Лир поменял всех; раньше Крас не обращал на это внимания, было слишком много работы… Теперь… Малейший его прокол, и Лир примет фатальное решение. Или уже принял? Нет, вряд ли… Слишком многое и многие завязаны на него, Краса… Но если сейчас сработать неточно или халатно, Лир…

Вот именно!

Он почувствует это! По-чув-ству-ет! И тогда… Как он сам выражался: "Легче купить новую борзую, чем вернуть азарт старой. Только один человек может наплевать на меняющееся время — я сам. Остальные должны соответствовать.

Несоответствие времени — это больше чем преступление, это ошибка. А платить за ошибки каждый должен сам". Все эти мысли пронеслись стремительно, как комета. — Я еще раз тебя спрашиваю, Наблюдатель: ты полностью уверен, что нашу Куколку сейчас никто не контролирует? Подумай…

• Предыдущая
• 28/131
• Следующая