Беглый огонь - Зорич Александр - Страница 32

• Предыдущая
• 32/79
• Следующая

– Думаю, да.

– И что тогда?

– Да что… Как всегда. По принципу «мы делили апельсин, много наших полегло»…

Развить свой прогноз я не успел. Потому что кусты впереди зашевелились, и на тропинку выскочил… бюрер.

Точнее, это я чуть позже понял, что бюрер. А в ту секунду я подумал: «Что за мелкая сволочь?» Ну а Тополь, вместо того чтобы думать, вскинул «Грозу» к плечу и, шустро прицелившись, выстрелил одиночным.

И самое удивительное, что ведь попал!

Существо хрипло вскрикнуло и упало.

Затем оно как-то неуклюже извернулось и посмотрело на нас исподлобья.

В следующее мгновение мой автомат (он висел на плече) рванула вниз неодолимая сила. Оружие брякнулось на землю. Та же участь постигла и «Грозу» Тополя.

Телекинез!

Тут-то я и опознал наконец в раненом существе бюрера.

Вот уж кого не ожидал я здесь!..

Бюрер, завсегдатай мрачных подземелий, подвалов, канализационных сетей, был редким гостем в Рыжем Лесу. Я боялся даже строить предположения, какая напасть выгнала скрытного бюрера из его естественных мест обитания в эти звонкие рощи, где…

Но не успел я додумать эту глубокую мысль до конца, как все извилины моего мозга запылали от сильного пси-удара.

Мой язык онемел.

Словно огненным бичом хлестнуло по лобным долям.

Глаза на несколько секунд ослепли…

Слава Богу, я не рухнул наземь, смог удержаться на ногах. Но передо мной все плыло, я находился в состоянии, которое боксеры называют грогги…

Однако пришел я в себя сравнительно быстро. И все это потому, что мой дорогой Тополь выдержал удар куда лучше меня и не терял времени даром.

Поняв, что пистолет или автомат – слишком легкие предметы, которые бюрер, даже раненный, без проблем выбьет у него из рук телекинетическим ударом, – он в несколько прыжков сблизился с мутантом и принялся что было дури молотить его ногами.

Пребывая в прострации, я все же выделил две секунды на то, чтобы насладиться техникой Тополя. Приходилось признать, что мой напарник, в прошлом профессиональный боксер-фристайлер, в прекрасной физической форме! А почему бы и не в прекрасной? Ведь они там, на Речном Кордоне, дрючили тренажеры каждый день, поедали здоровое питание и витамины, а по вечерам играли в шары – французскую игру, полезную для нервной системы…

Бюрер, конечно же, пытался угостить Тополя своим особенно зловредным ударом обеими руками одновременно, но пока что ему это не удавалось – он лишь молотил в воздухе конечностями, издавая маловнятные, хотя и яростные звуки. Точно так же не удавалось ему и сконцентрироваться, чтобы поразить обидчика телекинезом или пси-воздействием.

Я достал свой «хай пауэр» и принялся ловить на мушку голову бюрера.

Какой мерзкий толстяк! Оплывшие черты лица… Гнилые зубы… На теле изношенный комбез… Боже мой, это форма заправщика бензоколонки с потертой, но все же читабельной эмблемой «Лукойл» на груди…

Хм, а ведь бюрер – не зомби. Но, как принято считать, результат военных экспериментов. Как прикажете понимать увиденное? Наш бюрер убил заправщика бензоколонки и снял с него форму? Где, когда?

Увы, нажать на спусковой крючок я не успел.

Телекинетический удар невиданной силы повалил на нас с Тополем молодой дубок, росший в шаге от тропинки, а последовавший за этим пси-удар отозвался жгучей болью в основании черепа.

Я ничего не мог с собой поделать.

Я сел на задницу… и… заплакал!

Сейчас я не могу вспомнить, о чем именно я плакал в ту минуту – о том, что жизнь несправедлива, или об отсутствии мира во всем мире, но слезы по моим щекам катились размером с виноградину, и они были натуральными, эти слезы.

Вот чего я не мог бы сделать, так это выстрелить. Единственное, что мне в тот миг казалось важным, – это моя печаль.

Оказывается, бюреры бывают не только сильными телекинетиками, но и сильными пси-агрессорами! Они способны наводить на сталкерские мозги деконструирующие эти самые мозги эмоции! Ну или это называется не пси-агрес–сор?.. В общем, пси-мастером тот бюрер был сильным, да.

Вся надежда была на психически устойчивого Тополя.

Однако… с горем пополам наведя на резкость – смотреть тоже было больно, глаза слезились, – я заметил, что… не может быть… что Тополь лежит на животе и… придавлен к земле этим самым рыжего цвета дубком! Мои надежды на его психическую неуязвимость не оправдались!

– Костя… Костя, твою мать! – позвал я.

Но Костя не шелохнулся. Даже рукой не пошевелил.

Отчего-то я подумал самое страшное: Костя погиб. Вмиг представил себе его похороны – на кладбище возле Хорошево, где у меня, кстати сказать, давно куплен участок на чужую фамилию…

Похороны самого близкого человека в этом мире! Похороны Тополя! С которым мы снова помирились! Ну уж не-е-е-ет!!!

И такое возмущение вдруг мое сердце сжало, такая ненависть наэлектризовала мои мускулы, что я вскочил, бодрый, словно берсерк, подхватывая с земли свой «хай пауэр», и засадил бюреру между глаз всю обойму. Одну пулю к одной.

И никакая защитная аура бюрерская не подействовала. И никакая адская хитрость ему не помогла.

Потому что в тот миг я его реально ненавидел. И хотел сжить со свету как можно скорее.

Мое намерение было несокрушимым.

Наблюдая агонию жирного монстра, исчадия неприютных подземелий, я думал вот о чем. Если бюреры и впрямь появились на белом свете как результаты генетических экспериментов спецслужб над преступниками, значит, встреченный нами в тот день Баранов, он же Берзоев, он же уголовник в бегах, родись он на двадцать лет раньше, вполне мог бы угодить в лапы к тем самым спецслужбистам и стать… одним из таких вот бюреров! Вот это был бы номер, да.

А когда бюрер издох, я бросился с Константину.

Первым делом стащил с его спины тяжелый ствол.

Потом перевернул друга на спину – лицо его было мертвенно-бледным, губы сухими, бескровными.

– Тополь… Ау! – Я похлопал его по щекам. – В школу пора, Костя!

Реакции – ноль.

Приложил ухо к его груди. Хвала Черному Сталкеру – я услышал хорошо знакомое мне «тук-тук-тук».

Я снова похлопал Костю по щекам. Полил ему на лицо из фляги.

И лишь удостоверившись, что он в глубокой отключке, полез за стимулятором.

Длинная толстая игла прошила одежду Тополя, пронзила кожу, и вот уже кровь разнесла по организму моего товарища вещества, способные поставить на ноги и быка. Спасибо некробиотику Трофиму – снабжает меня новейшими лекарствами. Небесплатно, конечно.

– Что здесь происходит, нах? – спросил Тополь.

– Широко простирает химия руки свои в дела человеческие, – ответил я, облегченно откидываясь назад.

– Что ты сказал?

– Это не я сказал. Это химик Менделеев.

К Мертвому городу мы подошли уже в сумерках, усталые, голодные и злые.

Тополь прихрамывал – от усталости это с ним бывало.

Я думал над тем, что с бюрером-то, в сущности, нехорошо получилось. Шел себе бюрер по своим делам… Может, его Хозяева Зоны куда-то послали… Или темные сталкеры…

Шел он, значит. А Тополь в него зачем-то выстрелил.

В такой юридической оптике все дальнейшие действия мутанта представляются самообороной. А все наши действия… хм… с формулировками я затруднялся, но на душе было как-то нехорошо.

Еще у меня голова болела. Так, что туши свет. Боль пульсировала в голове, мигала, как праздничная гирлянда. Глазам было больно глядеть. Во рту стояла такая сухость, словно я дня три не брал в рот ни капли воды. В общем, типичная радость под названием «остаточная акклиматизация».

– Где ночевать будем? – спросил Тополь, не отрывая взгляда со своего датчика аномалий.

– А что, варианты есть? – удивился я.

– Есть. Мне тут наследство привалило.

– Что еще за наследство?

– Помнишь Нелиня?

– Какого Нелиня?.. А, друга этого ловчилы Шустрого из «Чистого неба»?

– Ну да, его. Он еще в Анапу к дяде уехать собирался. И денег у меня занимал.

• Предыдущая
• 32/79
• Следующая