Тогайский дракон - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 48

Если правитель Бехрена Чезру мог вот так просто взять и захватить Тогай, то что будет с Огненными горами, в особенности если учесть, что на протяжении столетий бехренские жрецы слали проклятия Джеста Ту, объявив их еретиками? Все понимали, каковы истинные мотивы вторжения бехренцев в тогайские степи приносящая немалую прибыль торговля знаменитыми тогайскими пони; утверждения ятолов, что Тогай когда-то был провинцией Бехрена, не более чем небылицы, распространяемые ими для оправдания. Чезру явно одержим жаждой обогащения и ради этой цели пошел на наглое вторжение и порабощение целого народа; а что, если он обратит взор в сторону земель, что лежали вокруг Обители Облаков и были известны богатством недр?

— Может, именно в этом смысл видения, которое привело меня в эти края? — произнес Астамир вслух, но его голос утонул в вое разбушевавшегося ветра. — Может, все здесь происходящее — предвестие того, что ждет наш орден?

Он оставался в укромном уголке остаток дня и всю ночь, а когда занялся рассвет и стало ясно, что промерзшая земля укрылась снегом, продолжил путь.

В этот день мистик наткнулся на караван, тоже направляющийся на север, и присоединился к нему. По дороге он больше помалкивал и внимательно прислушивался к разговорам тогайранских рабов о творимых беззакониях. Во всех этих горестных стенаниях Астамир уловил одну любопытную деталь, связанную с упоминанием имени Ашвараву безжалостного вожака отряда мятежников, который, по-видимому, действовал где-то рядом.

Мистик пришел к выводу, что ему необходимо найти этого человека.

Ятол Гриаш воспринял появление в Дариане двадцатирядного каре солдат из Хасинты со смешанными чувствами. С одной стороны, он был доволен, что Эаким Дуан прислал подкрепление, которое поможет ему вернуть полный контроль над подвластной ему территорией. Но, с другой стороны, амбициозный тщеславный ятол терпеть не мог обращаться за помощью. В особенности сейчас, когда, по словам Чезру Дуана, Возрождение было уже близко, Гриашу не хотелось демонстрировать остальным жрецам свою слабость.

И почему Эаким Дуан прислал ему двадцатирядное каре, четыреста солдат, когда Гриаш упоминал всего лишь о восьмирядном? Может, это показатель недоверия к нему?

Скрывая чувства за непроницаемым выражением лица, ятол, стоя на балконе дворца, смотрел, как вновь прибывшие солдаты маршируют внизу рядами по пять человек. Десять рядов, двадцать рядов, восемьдесят рядов!

Гриаш терпеливо дожидался, пока они перестроятся на площади в двадцатирядное каре, давая возможность тем, кто наблюдал за ними, включая его собственный городской гарнизон из двухсот солдат во главе с чежу-леем Вэй Атанном, оценить увиденное зрелище. Внимательно вглядываясь в лицо воина, ятол пытался понять, какие чувства тот испытывает. В Дариан прибыл еще один чежу-лей, возглавлявший этот отряд из четырехсот человек. Может, его появление создало у Вэй Атанна ощущение… допустим, определенной неуверенности?

Если и так, внешне Вэй Атанн никак этого не проявлял, однако Гриаш знал его слишком хорошо, чтобы понимать: это еще ничего не означает. Позже нужно будет непременно переговорить с ним один на один, решил ятол, и заверить воина, что его честолюбивым планам ничто не угрожает.

Взгляды присутствующих устремились на ятола Гриаша — он должен был приветствовать вновь прибывших. Однако не успел ятол и рта открыть, как вдали протрубил рог — долгий заунывный звук, призывающий открыть городские ворота.

Только ятол Гриаш и стоящие рядом с ним могли видеть с высоты балкона, что происходит: у ворот Дариана стояло второе двадцатирядное каре во главе со сверкающим доспехами чежу-леем.

Второе двадцатирядное каре! Эаким Дуан откликнулся на просьбу Гриаша о подкреплении, прислав ему восемьсот воинов?!

Ятолу понадобилось все его самообладание, чтобы скрыть потрясение. Восемьсот солдат! Больше четверти постоянного гарнизона Хасинты!

— Ятол, — пролепетал Карвин Пестль, — мы будем завоевывать еще какой-то народ?

Гриаш холодно посмотрел на него, и пастырь опустил взгляд. Хотя, если разобраться, это предположение было не лишено смысла, просто Пестль в свойственной ему манере выпалил первое, что пришло в голову.

Мысль о возможных перспективах использования такого мощного подразделения возбуждала ятола Гриаша. Если прибывшие солдаты здесь для того, чтобы служить ему, а не с целью расширения влияния Чезру Дуана, то ятол становится вторым по могуществу человеком к югу от Пояса-и-Пряжки. И это можно расценивать как полное доверие ему со стороны Чезру и желание укрепить мощь Гриаша в преддверии Возрождения.

Слишком много возможностей внезапно открылось перед потрясенным ятолом, слишком много вопросов обрушилось на него. Он сделал глубокий вдох и постарался успокоиться, напоминая себе, что еще не беседовал с командирами прибывших каре и потому пока рано делать какие бы то ни было выводы.

Однако тут же его стали одолевать новые сомнения. Где разместить и как прокормить восемь сотен дополнительных ртов в условиях уже в полной мере разыгравшейся зимы? Нелегкие задачи, но Гриаш был уверен, что справится с ними.

Ятол подал знак стражникам на воротах впустить солдат в город. Еще раз протрубили огромные изогнутые рога, ворота широко распахнулись, и столь же четко и слаженно, как первая, к центральной площади двинулась вторая за это утро процессия. Прибывшие солдаты перестроились в каре и расположились рядом с уже стоящими на площади напротив казавшегося теперь совсем небольшим отряда Вэй Атанна.

Гриаш кивком подбодрил чежу-лея — и сделал это совершенно искренне. Он пока еще понятия не имел, что задумал Эаким Дуан, но, уж конечно, не узурпировать власть ятола Гриаша. А раз так, то положению Вэй Атанна как командующего гарнизоном Дариана ничто не угрожало, потому что Гриаш полностью ему доверял.

Оставшуюся часть церемонии ятол провел, наблюдая за всем происходящим как бы издалека. Его голова была занята обдумыванием того, как лучше провести предстоящую встречу и использовать присланное подкрепление.

В частности, он поставит перед воинами задачу найти опасного тогайранского бунтовщика, того самого, о котором говорят, что он убивает без жалости.

— Джилсепони Виндон, — покачивая головой, произнес Чезру Дуан. — Кто эта женщина, претендующая на то, чтобы стать епископом церкви, где правят мужчины?

Сидя за столом напротив него, Мерван Ма прикусил язык; вопрос, несомненно, касался не тех сведений, которые были доступны им обоим.

Именно благодаря Джилсепони десять лет назад стало известно о совершенном Эвелином чуде, избавившем Хонсе-Бир от постигшего королевство бедствия. Подруга погибшего Полуночника, Джилсепони принимала участие в уничтожении демона Бестесбулзибара и помогла Хонсе-Биру выстоять в войне против его прихвостней — гоблинов, горных великанов и поври. На протяжении последних лет ни Эаким Дуан, ни Мерван Ма не получали никаких новых сведений о ней вплоть до сегодняшнего дня, когда от аббата Олина пришло послание, где он с немалым возмущением сообщал, что Джилсепони Виндон назначена епископом города Палмарис., а также, что к ней открыто проявляет внимание король Дануб Брок Урсальский.

— Аббат Олин опасается, что Джилсепони может стать королевой, — заметил Мерван Ма, — Может, он считает, что это поможет ей занять и главенствующее место в церкви?

— Это был бы беспрецедентный случай, — ответил Эаким Дуан и снова неодобрительно покачал головой.

Полученное известие, следует признать, чрезвычайно его огорчило. До Возрождения ли, когда на севере творится такое, и не только в церкви, но и в самом королевстве? А если события начнут развиваться по худшему варианту и политика Хонсе-Бира по отношению к Бехрену станет враждебной? Неужели придется отодвигать Возрождение еще на какое-то время?

Чезру наклонил голову, стремясь не показывать помощнику досады. Он так жаждал избавиться от этого ослабевшего, дряхлого тела! Хотел снова ощутить энергию юности, восторг и радость плотских утех, его привлекали даже волнения, связанные с новыми взаимоотношениями с теми же самыми жрецами, которые сейчас называют его Гласом Бога.