Демон-Апостол - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 71

— Теперь ведутся гонения на бехренцев, — сказала Пони, и Талюмус кивнул с убитым видом. — Ты не согласен с этой политикой. — Последовал новый кивок. — Тогда встань на нашу сторону или, по крайней мере, не выступай против нас. — Пони сделала знак Колин, и та наконец убрала кинжал.

— Я не пойду против ордена, — решительно заявил Талюмус.

— Тогда отойди в сторону и просто внимательно следи за тем, что происходит. И уговори других монахов аббатства Сент-Прешес вести себя точно так же. Епископ Де'Уннеро недобрый человек и даже по-настоящему неверующий в сердце своем. Мы докажем это.

— Я столько лет была тебе другом, — сказала Колин. — Не предавай меня.

— Хорошо, я буду наблюдать, — после долгой паузы заявил Талюмус. — И буду размышлять о том, что увижу. Но если в результате я приду к выводу, что вы ошибаетесь, то буду сражаться против вас.

Рука Колин тут же скользнула к кинжалу, но Пони остановила ее.

— Это все, о чем мы вправе просить тебя, — сказала она. — Ты поступаешь мудро.

Талюмус отступил на несколько шагов, не сводя обеспокоенного взгляда с Пони. Отойдя достаточно далеко, он повернулся и бросился бежать.

— Не следовало приводить его сюда, — сказала Пони. — Пока по крайней мере.

— А когда, интересно? — спросила Колин. — Думаешь, мы долго продержимся, если нам не станут помогать монахи? Ба! — Она насмешливо фыркнула. — Рано или поздно тебя все равно найдут и прикончат. Знаешь, почему я привела Талюмуса? Он признался, что прошлой ночью один из братьев почувствовал каменную магию в районе «Друга», а Талюмус знал, что я частенько захожу сюда.

При этих словах Пони сникла. Прошлой ночью она снова использовала гематит, чтобы посмотреть, как идут дела у ее ребенка — ребенка, который постепенно занимал все больше места в ее жизни. Ей даже в голову не приходило, что духовная связь с еще не рожденным крошечным человеком может иметь фатальные последствия. А вдруг Де'Уннеро и его приспешники тоже заметили применение каменной магии?

— Он посоветовал мне держаться подальше от «Друга», — закончила Колин.

— Значит, нужно ждать Де'Уннеро.

— Нет. Монах, заметивший, что ты применяла магию, рассказал об этом только Талюмусу, а тот мне. Ну, я и говорю Талюмусу: скажи своему дружку, что это ты баловался с камнями, а не враги церкви. Он так и сделал, а теперь, после разговора с тобой, уж точно никому ничего не скажет.

Пони задумалась. Может, им всем вместе — ей, Белстеру и Дейнси — стоит покинуть трактир? Не хотелось бы, конечно, — это может погубить все, чего они в своей подпольной деятельности добились за последние несколько недель.

— Брат Талюмус производит впечатление искреннего человека, — решила она. — Он не выдаст нас, по крайней мере сейчас.

— Тогда нужно позаботиться о том, чтобы представить ему убедительные доказательства нашей правоты, — заметила Колин.

Верный данному обещанию, брат Талюмус уже по дороге в аббатство начал обдумывать события последнего времени в свете сказанного Пони. Одна встреча в особенности казалась ему знаменательной: незадолго до того, как барон Бильдборо отправился в Урсал и был убит по дороге, он и еще один человек пришли к брату Талюмусу. Барон вместе со своим неизвестным спутником рассказали монаху об убийстве отца Добриниона и между прочим упомянули о том, что поври не зарезал Келли Ли и не окунул берет в ее кровь.

Талюмус знал о поври не слишком много и прежде не придал этому факту того же значения, как барон Бильдборо, его неизвестный спутник и вот теперь эта женщина, Пони. И все же, можно ли счесть это доказательством в высшей степени гнусного предательства церкви Абеля по отношению к одному из своих наиболее уважаемых аббатов? Такой вывод брат Талюмус пока был сделать не готов.

В зале аббатства Сент-Прешес Талюмус встретился со своим другом, братом Гуильосом, тем самым, который заметил использование каменной магии в районе трактира «У доброго друга».

— Брат! — воскликнул Гуильос, заметив все еще кровоточащий нос Талюмуса. — Что это с тобой?

— Проблема использования камней около «Друга» улажена, — ответил Талюмус.

Гуильос отступил и недоверчиво посмотрел на него.

— Ты же говорил, что это твоих рук дело?

— Это правда лишь наполовину, — заявил Талюмус, и Гуильос удивленно распахнул глаза. — Я… Я искал там женщину для… Ну, ты понимаешь? Ох, слабость плоти, грехи наши тяжкие!

Набожный Гуильос кивнул и сделал общепринятый, хотя и редко используемый в церкви жест: вытянул руку вперед на уровне груди, коснулся ею брови, резко отвел вниз и в сторону, потом снова вверх и в другую сторону; жест, обозначающий живое дерево.

— Эта женщина оказалась больна, — продолжал Талюмус, — что-то с поясницей. Ну, я и дал ей на время камень души, чтобы она исцелилась…

— Что это за уличная шлюха, умеющая пользоваться священными камнями? — недоверчиво спросил Гуильос.

Талюмус смущенно улыбнулся.

— Уличные шлюхи много чего знают. Ну, я пошел к ней, чтобы забрать камень, но женщина решила, что при ее профессии эта вещь может сослужить ей хорошую службу.

— Брат Талюмус!

— Она ударила меня.

— А камень?

— У меня, конечно, — солгал Талюмус, от всей души надеясь, что Гуильос не захочет взглянуть на него.

Однако Гуильосу это даже в голову не пришло; недаром монахи часто называли его наивным младенцем. Он, простая душа, лишь вздохнул и повторил жест живого дерева.

— Я рассказал тебе об этом в надежде, что ты меня не выдашь, — продолжал Талюмус, — и будешь помалкивать о том, что обнаружил использование каменной магии неподалеку от «Друга». Епископ Де'Уннеро и так недолюбливает меня, не хотелось бы иметь новые неприятности!

Гуильос тепло улыбнулся другу.

— Ты должен покаяться и в дальнейшем быть осторожнее в выборе компании.

Вполне удовлетворенный объяснениями Талюмуса, он помог ему привести в порядок лицо, удивляясь многочисленным талантам шлюхи и, в частности, ее умению драться.

Желая показать, что он внимательно слушает болтовню Гуильоса, Талюмус время от времени издавал невразумительное мычание, хотя мысли его были далеко, в переулке рядом с трактиром. Еще многое требовалось обдумать… непонятного… тревожного…

— Эй, парень, подай-ка… вот это! — крикнул пьяный и с такой силой потянулся к лежащей рядом щербатой чашке, что потерял равновесие, даже несмотря на сидячее положение, и рухнул на землю.

Белли'мар Джуравиль, и впрямь слегка похожий на уличного мальчишку — для маскировки лицо он измазал сажей, а крылья спрятал под плащом; до чего же неудобно! — глянул на чашку, но не двинулся с места.

— Слышь, п-парень? — пьяный начал с трудом подниматься, держась за стену. — Давай сюда чашку, а то как дам!

Джуравиль с отвращением покачал головой. Перед ним был худший представитель рода человеческого, которого эльфу когда-либо доводилось видеть; он был даже гаже трех трапперов, когда-то получивших прощение от Полуночника. И Джуравиль понимал, что на его соплеменников, спрятавшихся поблизости в стратегически важных местах, этот, с позволения сказать, человек производит еще более худшее впечатление.

— Кому говорю, парень? — громко — слишком громко! — закричал пьяница и сделал шаг вперед.

Джуравиль резко развернулся, ногой заехал человеку по спине, подскочил, чисто инстинктивно пытаясь воспользоваться крыльями, — ох, как бы не повредить их! — и двумя ударами в лицо отшвырнул пьяницу к стене дома.

— Эй, да ты, оказывается, шустрый малый! — брызгая слюной, взорвался пьяница, изо всех сил пытаясь устоять на ногах.

И подскочил — Джуравиль тоже, — когда сверху упал кирпич, задев его по голове сбоку. Пьяница пошатнулся и упал.

Джуравиль поднял взгляд и увидел еще одного эльфа, стоящего на краю крыши.

— Может, ты убил его, — прошептал Джуравиль.

— Но если нет и если он, проснувшись, снова начнет шуметь, тогда я его точно убью! — ответил эльф.