Все вернется - Кассиль Лев Абрамович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/2
– Егор Петрович, – зашептала она, – господи боже, живой, здоровый!…
Непомнящий коротко кивнул ей:
– Здорова была, товарищ Лахтина. Задержался я маленько сегодня.
Он стал рыться в карманах, беспокойно ища пропуск. Но из караульной будки вышел вахтер, что-то шепнул табельщице. Непомнящего пропустили.
И вот он пришел в свой цех и направился прямиком к своему станку. Быстро, хозяйским глазом осмотрел он станок, оглянулся, поискал глазами в молчаливой толпе рабочих, в отдалении деликатно смотревших на него, наладчика, подозвал его пальцем,
– Здорово, Константин Андреевич, поправь-ка мне диск на делительной головке.
Как ни упрашивал Аркадий Львович, народу интересно было поглядеть на знаменитого фрезеровщика, так неожиданно, так необычно вернувшегося на свой завод. «Ба-рычев тут…» – пронеслось по всем цехам. Егора Петровича Барычева считали погибшим. Давно не было никаких вестей о нем. Аркадий Львович издали присматривал за своим пациентом.
Барычев еще раз критически оглядел свой станок, одобрительно крякнул, и врач услышал, как облегченно вздохнул стоявший около него молодой парень, видимо заменявший Барычева у станка. Но вот затрубил над цехом бас заводского гудка. Егор Петрович Барычев вставил в оправку деталь, укрепил, как он всегда делал, сразу два фреза большого диаметра, пустил станок вручную, потом мягко включил подачу. Брызнула эмульсия, затопорщилась металлическая стружка. «По-своему работает, по-прежнему, по-барычевски», – с уважением шептали вокруг. Память уже вернулась рукам мастера.
– Что это сегодня на всех стих какой нашел? – проговорил он, обращаясь к другу-наладчику. – Гляди-ка ты, Константин Андреевич, молодые-то наши из ранних.
– Ты уж больно стар, – отшутился наладчик. – Тридцати еще не стукнуло, а тоже дедушкой заговорил. А что касаемо продукции, то у нас теперь весь цех по-барычевски работать взялся. Двести двадцать процентов даем. Сам понимаешь, тянуть не время. Как ты в действующую отбыл…
– Погоди, – тихо сказал Егор Петрович и выронил из рук гаечный ключ.
Звонко ударился металл о кафель пола. На этот звук поспешил Аркадий Львович. Он увидел, как сперва побагровели, а потом медленно отошли, побелели скулы Ба-рычева.
– Костя… Константин Андреевич, доктор… а жена как? Ребята мои? Ведь я же их с первого дня не видел, как на фронт ушел…
И память ворвалась в него, обернувшись живой тоской по дому. Память ударила в сердце жгучей радостью возвращения и нестерпимой яростной обидой на тех, кто пытался у него похитить все добытое жизнью! Вернулось все.
- Предыдущая
- 2/2
