Арбалетчики госпожи Иветты - Ракитина Ника Дмитриевна - Страница 5

Госпожа Герд сидела на кухне радостная и довольная собой, откинувшись на спинку скамьи и скрестив вытянутые ноги в нитяных чулках — на памяти Карстена она таких вольностей себе не позволяла. Он поцеловал вдове ручку и осведомился о ее здоровье. И заодно о здоровье племянницы.

— Очень мило с вашей стороны, — улыбнулась госпожа Герд, — доктор прописал сиротке деревенский воздух, и до осени мы лишены будем счастья лицезреть ее под этой крышей. И все равно очень мило с вашей стороны так заботиться о чужом вам ребенке. Я так и говорю соседкам, какое счастье мне выпало. Правда, Триса, деточка?

Служанка только ниже склонилась над горшками, спина ее выражала покаянную покорность.

— Да, хорошая моя, когда подашь завтрак, почисти мои туфли и плащ.

— Хорошо, госпожа.

Карстен бросил невольный взгляд на туфли, стоящие у очага — замшевые, на высоком каблуке, вконец заляпанные желтой грязью, и когда хозяйка вышла из кухни, негромко поинтересовался:

— А что, хорошая моя, замощена ли в Гезе рыночная площадь?

Еще в тот же день Карстен в очередной раз пожалел о том, что вовремя не сбежал в казармы. Ибо госпожа советница, заловив его в коридоре и поинтересовавшись, дворянин ли он, сообщила, что он, Карстен — единственный мужчина, которого она настолько уважает, чтобы предложить сопровождать себя на ежегодный бал в ратушу. Судя по всему, бал этот был для Гезы событием неординарным и список гостей служил поводом для сплетен на полгода до и полгода после самого бала. Как и список вин, танцев и случившихся там скандалов и обручений.

Медленные, почти ритуальные движения фанданты давали партнерам возможность разговаривать и не быть услышанными другими, но Карстен едва не наступил даме на ногу, когда при смене фигуры узнал на набеленом надменном лице глаза Син.

— Танцуйте! — яростно прошептала она. — Что вы наделали?!

— Что я наделал?! — он повел ее, прижимаясь щека к щеке и вдыхая терпкий незнакомый запах очень дорогих духов. — Кто-нибудь в этом паршивом городишке объяснит мне наконец, в какое дерьмо я вляпался?

Ему пришлось встать на колено, и на какое-то время разговор прервался. Потом партнеры сменялись дважды, и только на третьем круге Карстен сумел продолжить:

— … Ее величество, заключив мир с Таммерией, оставляет меня не у дел. Единственный известный мне способ заработать на жизнь объявляют незаконным. Я бросаю якоря на суше. Но вместо спокойной жизни, уважения, жены и детей — меня награждают за подвиг, которого я не совершал, — он опрокинул Син через бедро, успев заглянуть в вырез ее платья, — меня бросает любимая женщина, и тут же обвиняет во всех грехах. Что я наделал?

Син, приподняв юбки, унеслась к очередному кавалеру, а Карстену оставалось только молча беситься в ожидании ее возвращения.

— Вы призвали Меч.

— Сон в руку! Мне что, так и будут им тыкать, кому не влом? О каком мече все вы твердите, на милость покровителей?!

Син просто пришлось закрыть ему рот поцелуем. Кажется, этого никто не заметил.

— О Мече Желаний… — прошипела она, когда сумела вдохнуть.

— И что он делает?

Она всплеснула руками:

— Исполняет желания!

Тут танец опять вернул Карстена к госпоже Герд. Та, влекомая им, все же обернулась, посылая Син нехороший взгляд сощуренных глаз:

— Однако, вы не теряете времени, милочка…

— В вас влюбились!..

Карстен потряс дурной со сна головой. Врываются не стучась все, кому не лень, не комната, а проезжий тракт какой-то. Или девочка вообразила, что десяток поцелуев и любовная дребедень в маленькое ушко делают его ее собственностью?

Она обвиняюще потрясла перед корсаром мятым голубым конвертиком с запахом знакомых духов и чмыхнула.

— Душа моя! О чем ты? Вдовушка вцепилась в меня мертвой хваткой и взглядом убивала наповал всех соперниц!

— Вас все любят… я чистила ваш костюм.

— Спасибо. Вот сейчас разорву у тебя на глазах…

— Нет!

Любопытство у женщин в крови. А в записке и было всего: "В. В. 6" и рисунок симпатичной хрюшки с бубенцом в зубах. — Глупая шутка, — пробормотал Карстен, разрывая бумажку в клочки и рассеивая по полу. — Ой, прости, я наделал тебе лишней работы.

Но сияющая Триса уже неслась за метелкой.

Карстен прекрасно понял, о чем говорилось в письме. Син назначала ему свидание в воскресенье или во вторник в шесть вечера (ни одно заведение в Гезе в шесть утра не работало) в той самой "Хрюшке с бубенцом", где они уже однажды встретились, когда он в поисках помощи угорелым котом носился по городу. Сегодня было как раз воскресенье и, как назло, его дежурство в Роте. Приходилось, скрипя зубами, ждать до вторника.

— … моя дочь может пройти весь город из конца в конец, и я поручусь за ее честь и кошелек.

— А за жизнь?

— Но порядочные девушки ведь не разгуливают ночью!

Карстен поймал хвостик разговора, входя в «Хрюшку» незадолго до назначенного времени. Два почтенных обывателя обернулись на шаги, молча допили свое пиво и, расплатившись, вышли. Карстен устроился в углу. Он дивился гезским кабакам — все здесь было очень аккуратно, пристойно, никто надолго не засиживался, а пьяных потасовок вовсе не бывало. Лейтенант Асприн как-то пробовал втолковать ему, что одной из обязанностей Роты как раз и является их искоренение, но Карстен честно не понимал, как можно искоренять то, чего и так нет. Эти воспоминания и лучшее блюдо «Хрюшки» — жареная свинина с брусникой и солеными рыжиками под кубок белого орли немало скрасили ему ожидание. Заведение заполнялось, и, разумеется, ему пришлось усадить растерянную даму за свой столик.

— Я же просила вас ничего не предпринимать! — сдержанная ярость звенела в ее голосе. — Если бы не Саня… Нате! Он сказал вам доверять.

Она выбросила на скатерть синий до черноты увядший бутон.

Карстена охватила пришедшая изнутри ледяная дрожь. Значит, это и в самом деле ему не приснилось. Значит…

— Так доверяйте.

— Не хочу. Я вообще жалею, что встретилась с вами.

— Вот как… — медленно сказал он.

— Извините.

— Превращение в аристократку сильно испортило ваш характер.

— А ты придурок!

— Да, для полного дурака я слишком обаятельный. Впрочем, — он поднял полный бокал, — у меня остается два пути. Отыскать Саню…

— Нет!

— … или подождать полтора месяца.

— Почему?

— Именно к этому сроку госпожа Герд планирует возвращение своей племянницы. По-моему, как раз в субботу она отвозила барышню в деревню. Там такая жирная желтая грязь…

Син вскочила и бросилась вон. Карстен понесся за ней, удивляясь, как быстро женщины умеют бегать на каблуках: даже при его длинных ногах угнаться за Син было трудно. Через совсем недолгое время они оказались в незнакомой части города, где двухэтажные особняки сменились низкими хибарами, а потом потянулся обсаженный осокорями проселок, уткнувшийся в покосившиеся ворота заброшенного кладбища. Син оскальзывалась на желтой земле, еще влажной после давешнего дождя.

Бродячие псы трудились над падалью и только когда Карстен запустил в них пару камней, с недовольным рычанием убрались. По вздутым телам ползали бронзовые мухи. Мертвецов было четверо — пропитой мужичок, две такие же бабенки и собака. Словно прилегли отдохнуть с перепою. Только вот из горла каждого торчал арбалетный болт.

Карстен повернул Син лицом к себе, и она склонилась к нему на грудь.

— Нич-чего… я уже видела… т-такое.

Он повел ее назад по дорожке, старательно огибая лужи. Бесчувственную и безвольную, посадил в остановленный экипаж. И повез (чего уж там) к себе.

Карстен открыл дверь ключом, который давала ему госпожа Иветта перед отъездом и который он не собирался возвращать. Зонтика и пелерины хозяйки на вешалке не было — должно быть, на госпожу Герд накатил очередной приступ набожности и она убралась в церковь — там как раз шла служба. Триса на кухне гремела посудой.