Дело вкуса - Кассиль Лев Абрамович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/32
- Следующая
Воспитанный человек не позволит себе явиться на похороны в ярком галстуке, так как знает, что крикливые краски его костюма покажутся грубо неуважительными по отношению к общему настроению скорби. Воспитанный человек не станет громогласно говорить на улице или в обществе о своих личных делах с приятелем, так как понимает, что его частная жизнь, возможно, далеко не всем в мире интересна…
В конце концов, дело не в том, чтобы с пунктуальностью и щепетильной точностью соблюдать всевозможные условности, издавна принятые в так называемом «свете». Люди воспитанные легко простят вам, если вы где-нибудь на званом обеде, или банкете, или просто в ресторане за товарищеским ужином возьмете рыбу не той вилкой, что предназначена для закуски, или, боже упаси, коснетесь ее ножом.
Кстати, не так уж трудно разобраться во всем этом нехитром инструментарии для праздничной трапезы и увидеть, что возле тарелки у вас лежит и специальный широкий нояс с тупыми краями, которым как раз и следует прикасаться к рыбе. Но вот если вы начнете громко чавкать, повернетесь спиной к соседу или будете целиком заняты лишь тем, что сами поглощаете за обедом, вас, конечно, сочтут человеком невежливым и не только малообщительным, но просто не умеющим себя вести.
Однако очень уж вертеться, суетиться, расшаркиваться, хлопотать, чтобы показать всем, как вы о них заботитесь, как вы хорошо воспитаны, не следует: можно показаться чрезмерно услужливым, то есть назойливым, лишенным чувства меры и такта. А эти черты часто определяют, хорошо ли воспитан человек.
Как бы ни были утонченны некоторые условности светского обихода, надо помнить, что возникли они когда-то как требование здравого смысла. Хороший тон — это прежде всего умение вести себя так, чтобы всем окружающим было удобно с вами. И не надо судорожно перебирать в памяти пресловутые «правила княгини Волконской», готовясь войти в комнату, где собрались знакомые и незнакомые вам люди. Надо прежде всего руководствоваться именно здравым смыслом, поступать так, как этого требуют удобства окружающих и их интересы. Нужно воспитать в себе постоянную готовность поступать, действовать, вести себя с людьми так, чтобы в первую очередь позаботиться об их удобстве, а не о своем. И тогда, если вы мужчина, то, скажем, провожая даму по лестнице, вы поймете, гдз вам идти — позади нее или опережая; если вы ведете спутницу вверх по лестнице, вам, конечно, лучше идти чуточку позади, поддерживая, помогая, если надо. А спускаясь по лестнице с дамой, вы пойдете на ступепьку-другую впереди, готовый, в том случае если она оступится, оказать поддержку. Так же, садясь в трамвай, автобус или троллейбус, вы, уже не обращаясь к кодексу правил, обязательно пропустите вперед женщину, помогая войти, а выходя, ступите на землю первым, чтобы помочь спутнице сойти с подножки.
Как-то покойному генерал-лейтенанту А. А. Игнатьеву, человеку, который считался тончайшим знатоком всех правил светского обхождения, кто-то из молодых людей задал вопрос: «А как лучше наклонять тарелку за обедом, когда суп уже на самом донышке, — к себе или от себя?»
Генерал быстро осведомился: «А вы что, собственно, хотите облить? Если скатерть, то наклоняйте от себя, если собственные брюки — к себе. А вообхце-то лучше оставить тарелку в покое, потому что и бог и хозяин вам простят, если вы оставите на донышке полторы ложки супа…»
И действительно, правила хорошего тона, так называемые добрые приличия, если отбросить всякие усложняющие частности, покоящиеся на уже омертвевших традициях, по существу, опираются, как и требования хорошего вкуса, на здравый смысл, на законы простого человеческого такта, который вырабатывается без особого труда у каждого, кто требователен к себе и внимателен к людям.
Хорошо развитый вкус помогает человеку самостоятельно мыслить. Человек, познавший радость восприятия истинно прекрасного, уже не будет ломать голову над такими не существующими на самом деле проблемами, которые волнуют некоторых читателей, приславших мне свои письма. В них меня, например, спрашивают: можно ли девушке пойти с молодым человеком в ресторан, кафе?
Красиво ли это, к лицу ли такое поведение скромной девушке из нашего советского общества?
Конечно, если девушка все свое свободное время проводит только на танцевальных вечерах, ходит по ресторанам с кем попало, не думая о том, кто ее пригласил, — ничего хорошего тут нет. Это говорит о внутренней пустоте, об известной неразборчивости, о моральной неприхотливости, часто здесь сказывается уже и нравственная неопрятность и отсутствие серьезных интересов, доброй тяги к использованию тех прекрасных возможностей, которые предоставлены сегодня нашей молодежи для отдыха, для досуга, для развлечения и развития.
Плохо, если девушке всегда интересней пойти в ресторан, чем в театр, на концерт или лекцию, в которой речь пойдет о вопросах, близких каждому молодому сердцу.
Но глупо было бы объявлять ресторан или кафе каким-то запретным местом, куда уважающая себя девушка не имеет права пойти со своими друзьями, чтобы поужинать, послушать веселую музыку и потанцевать. Уклад нашей советской жизни меньше всего похож на монастырский. Чернецы-схимники, отказавшиеся от жизни, считали всякую красоту греховной. А мы за то, чтобы красота во всех ее достойных человека проявлениях помогала бы нам жить и делать жизнь еще прекраснее. Мы за танцы, в которых проявляется человеческая грация и веселье молодого духа.
И за хороший, красиво проведенный вечер в доброй дружеской компании, где люди уважают друг друга и, уж можно быть уверенными, не позволят себе ничего безобразного.
Мы за веселые, прекрасные песни, которые славят жизнь, труд, любовь, природу, дружбу. Мы за остроумную шутку, какой можно сдобрить трудную минуту. Мы за красивую одежду, в которую облачено закаленное, окрепшее в труде, тренированное спортом тело. Мы за все, что не только средствами и силами подлинного искусства, но и будничными мелочами на каждом шагу помогает нам делать жизнь подлинно прекрасной. Вот такую жизнь мы и считаем отвечающей правильному, хорошему тону.
И еще немного о манерах и приличиях…
Как-то в редакцию одной из центральных газет пришло письмо товарища С., которое передали мне для ответа.
«Меня возмущает, — писал С., — поведение „влюбленных стиляг“ в общественных местах. На днях я ехал с девятилетним сыном после десяти часов вечера. И чем же я был возмущен?! В метро на эскалаторе девушка с молодым человеком целуются. Когда я сделал им замечание, они меня начали всячески оскорблять… Такое выражение чувств необходимо всячески пресекать, это развращает наших детей… Однако идут по улице „влюбленные“ обнявшись, идут мимо милиции и дружин, и никто их не остановит, а пора бы останавливать и наказывать…»
Безоговорочно призывая милицию «пресекать» и «штрафовать» пылких влюбленных, товарищ С. вспоминает заодно «случай в продовольственном магазине на Ново-Хорошевском шоссе», который он наблюдал летом: «Одна женщина лет сорока зашла в магазин в слишком открытом платье. Многие возмутились. Пригласили милиционера, чтобы он забрал эту женщину. А тот ответил: „У нас указаний нет таких забирать“. И ушел. Правильно ли поступил милиционер? Я вспомнил этот случай, так как тут с „влюбленными“ указаний, видимо, нет. А должны бы быть!»
Вот какое письмо. Заранее знаю: многие читатели, главным образом те, кому лет за сорок, поддержат товарища С. и, наверное, очень рассердятся на меня, если я не во всем соглашусь с ними. Но все-таки я попробую кое в чем поспорить.
Мне вот думается, что звать на помощь милицию в таких случаях не стоит. По-моему, надо начинать с другого. Нужно с самых малых лет воспитывать у мальчиков и девочек основы взаимного уважения. Человек с хорошо и верно развитым чувством собственного достоинства будет везде вести себя так, что его не упрекнешь в разнузданности, нескромности, разухабистости, грубых манерах. Как уже было сказано, культурный человек вежлив. А вежливость — это прежде всего переходящее в привычку умение всегда и везде держаться так, чтобы окружающим было не обременительно, удобно с тобой. Мы воспитываем в наших молодых людях не какие-то условные приличия, выражающиеся в чрезмерно изысканных манерах, а чуткую отзывчивость, уважительное внимание, товарищеское участие к человеку. С особой отчетливостью все это должно проявляться в отношении к женщине. Карл Маркс писал, что «на основании этого отношения (то есть отношения к женщине. — Л. Я.) можно, следовательно, судить о ступени общей культуры человека».
- Предыдущая
- 23/32
- Следующая
