Чужие ветры. Копье черного принца - Прозоровский Лев Владимирович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/86
• Следующая

Обняв воспрянувших духом друзей, Сергей Петрович потащил их в канцелярию.

В тот самый момент, когда все трое дошли до канцелярии и Сергей Петрович собрался открыть дверь, в коридоре появилась Янкина мама. Она быстро спешила к ним.

Янку это не особенно обрадовало. Он шепнул Генке:

— Зря мы ее не посвятили в наши дела. Теперь нам было бы в двадцать раз спокойнее.

Друзья проторчали в музее целый день. Так долго они не задерживались еще ни разу. Музей уже был закрыт, а они все еще были здесь. Это наверняка не понравится маме.

Но, к удивлению Янки и Генки, мама почти не обратила на них внимания. Правда, она опросила:

«Почему вы тут торчите до сих пор?» Но не успел Янка раскрыть рот, для того чтобы ответить, как мама уже повернулась к Сергею Петровичу и сказала, заметно волнуясь:

— Из военкомата звонят… Вызывают меня к телефону…

— Наконец-то! — обрадованно воскликнул Сергей Петрович. — Это очень хорошо!

— Еще неизвестно, хорошо или плохо. Вот бегу…

Короткие фразы, которыми обменялись между собой Сергей Петрович и Янкина мама, ничего не значили для постороннего, но Генка и Янка сразу поняли весь важный смысл этого коротенького разговора.

Генка толкнул друга в бок.

— Ты слышишь?

— Слышу, — ответил Янка тихо.

Если бы при этой сцене присутствовал еще кто-нибудь, он наверняка ничего бы не понял. Даже Симгай, который был посвящен во многие музейные дела, тоже, наверное, удивился бы этим загадочным словам.

Все трое, не сговариваясь, уступили дорогу. Сергей Петрович открыл дверь, и Янкина мама первой вошла в канцелярию.

В жизни каждого человека, далее очень молодого, бывают ответственные моменты, когда надо напрячь всю волю, чтобы сохранить спокойствие. Сейчас такой момент наступил для Янки.

Генка, как верный друг, тоже сразу позабыл про всякие пропавшие наконечники. История, которая его так занимала, моментально вылетела из головы. То, что он сейчас услышал, было значительно важнее. Речь шла о чести Янкиного отца.

В историческом музее канцелярия была тоже историческая. Массивный письменный стол у окна относился к эпохе Людовика XIV, стулья были золоченые, обитые синим бархатом; занавески на окнах, сделанные из бамбуковых дранок и разрисованные тушью, попали сюда из далекой восточной страны. Даже чернильница на столе была какая-то особенная, выточенная из куска черного базальта.

Рядом с чернильницей под стеклянным колпаком красовались массивные бронзовые часы, настолько редкие, что никто не рисковал из заводить, и поэтому они с первого дня своего появления здесь неизменно показывали одно и то же время.

Янкина мама, сопровождаемая Сергеем Петровичем и ребятами, подошла к письменному столу эпохи Людовика XIV. На столе стоял потертый телефонный аппарат. Трубка была снята. Мама приложила ее к уху и сказала:

— Алло? Я слушаю.

— Это гражданка Янсон Анна Карловна? — спросил на другом конце провода звонкий мужской голос.

— Да.

— Говорят из республиканского военкомата. Вы не могли бы прийти сейчас к товарищу военкому?

— Сейчас? — с волнением повторила Янкина мама.

— Да. Военком хочет лично побеседовать с вами. Завтра он уезжает на целый месяц… Разговор очень важный.

Мама заволновалась еще больше. Правой рукой продолжая держать возле уха телефонную трубку, она левой провела по волосам, на миг прикусила губу и повторила, запинаясь:

— Важный разговор?.. Значит, что-то удалось узнать?

— А это вам скажет сам военком… Ну как, приедете?

— Да-да, — живо сказала мама, — я приеду сейчас же!

Хотя ни Янка, ни Генка, ни Сергей Петрович не слышали того, что говорили из военкомата маме, они сразу все поняли и бросились к ней, едва только она положила трубку.

— Мама, возьми меня с собой! — заорал Янка.

— И меня, — попросил Генка. — Я могу подождать в коридоре, пока вы будете разговаривать.

— Разговор действительно важный, если военком вызывает вас так поздно, — сказал Сергей Петрович. — И, по-моему, приятный, — добавил он тут же. — Потому что все неприятное давно уже известно… Берите такси и поезжайте. Ребят следует захватить тоже. Это не помешает…

— Я могу подождать в коридоре, — снова сказал Генка.

Простившись с Сергеем Петровичем, все трое вышли на улицу. Служебные двери музея выходили в маленький и очень узкий тупик. Здесь даже днем было темно, а сейчас, вечером, особенно после яркого света музейной канцелярии, все вокруг казалось залитым черной тушью. Только в доме напротив свет горел в двух окнах. В одном из них, на занавеске, качалась тень человека, стоящего вверх ногами. Это никого не удивило. И Янка и Генка и мама знали, что в доме напротив находится общежитие артистов цирка.

Генка, которому так и не ответили определенно, — берут его с собой или нет, — стал удивительно любезным. Ему очень хотелось поехать в военкомат.

— Анна Карловна, вы с Янкой подождите здесь, а я пойду пригоню такси, — предложил этот хитрец и тут же исчез за углом. Там, на большой площади, недалеко от музея, была стоянка такси.

Янка скептически хмыкнул. Он очень сомневался, чтобы шофер такси послушался Генку.

— Идем к нему навстречу, — предложил Янка.

Мама, занятая своими мыслями, ничего не ответила и машинально пошла вперед.

Они свернули за угол, прошли несколько десятков шагов, и тут Янка убедился, что его друг не хвастун. Осветив обоих белыми лучами фар, к ним подъехала «победа». В кабине рядом с шофером сидел Генка и стучал пальцем по стеклу, чтобы привлечь к себе внимание.

Ничего не поделаешь — Янке пришлось сесть сзади, вместе с мамой. Конечно, захоти она только, Генка бы в три счета вылетел с переднего сидения.

Но маме, видно, было не до того. Она назвала шоферу адрес и надолго замолчала.

Машина тронулась, быстро пересекла площадь, некоторое время покрутилась по лабиринту тесных улиц Старого города и вскоре вырвалась на асфальтовый простор одной из центральных магистралей.

Улица была ярко освещена. В темном небе над ней тянулись две бесконечные линии продолговатых жестяных ковшиков, в которые были заключены яркие лампы дневного света. На миг Янке показалось, что они едут по длинному-длинному тоннелю.

Стенами этого тоннеля были дома. Вот справа промелькнула большая витрина касс Аэрофлота со знакомым макетом летящего ТУ-114. Макет был маленькой копией воздушного лайнера. За целлофановой пленкой иллюминаторов днем даже были видны кукольные фигурки пассажиров. А к одному иллюминатору прильнула хорошенькая стюардесса.

В аэрофлотской кассе можно было купить билет куда хочешь — во Владивосток, в Сочи, а то и в Индию или Китай… Янке давно уже хотелось покататься на самолете, но мама, к сожалению, не разделяла этих настроений. Эх, если б отец был жив! Они бы обязательно куда-нибудь слетали. И непременно на ТУ-114! Ведь это самый лучший пассажирский самолет в мире!

Теперь такси мчалось по кварталу, который почти весь состоял из новеньких, только недавно построенных домов. Вообще-то говоря, в этом не было ничего удивительного — за последние годы в Риге выросли целые «жилые массивы», как их называли взрослые. Но этот квартал был Янке особенно знаком. Тут, в одном из новых домов, жил бывший Янкин сосед, Колька Васюков. Его родители работали на Рижской ТЭЦ, а старший брат был конструктором электропоездов… Интересно, а если бы отец был жив, чем бы он занимался? Наверное, стал бы директором какого-нибудь крупного завода.

— Папа… — незаметно для самого себя вдруг тихо сказал Янка.

Но мама услышала и, вздохнув, медленно проговорила, словно отвечая на свои мысли:

— Все равно его уже нет в живых…

Янка не решился ничего возразить. Он и сам понимал: надежды на то, что отец жив, не осталось никакой. Генка тоже ничего не сказал. Он вдруг вспомнил о собственном отце, который, живой и здоровый, уже давно ждет его дома и наверняка не похвалит за эту вечернюю прогулку.

• Предыдущая
• 65/86
• Следующая