Шепот страха - Касл Бренда - Страница 17

• Предыдущая
• 17/21
• Следующая

Он слегка отстранил ее.

— Ты знаешь, как мы живем с Грейс, но я ничего не могу поделать. Она хуже ребенка; совершенно беспомощна.

— Но когда-то ты ведь любил ее.

— Сейчас, когда я гляжу на нее, мне трудно вспомнить, что я тогда чувствовал. Когда я ее встретил, она была чарующе красива — я, во всяком случае, был очарован. К моменту нашей встречи она уже овдовела. Мы поженились и лет пять после этого неплохо жили в маленьком доме в Кенсингтоне — мне нравилось в большом городе. Потом умер отец, и нам пришлось вернуться сюда. И как только я вернулся, то понял, что хочу остаться здесь до конца жизни.

— И она осталась с тобой.

— Это было не очень честно по отношению к ней; я поставил ее перед выбором: обеспеченная и спокойная жизнь здесь или борьба за существование в Лондоне.

— Но она же могла вернуться в театр. Он тихо засмеялся в темноте.

— Так ты слышала о великой актрисе. Играла она очень плохо — да и то маленькие роли в посредственных постановках.

— А богатый первый муж? Он опять засмеялся.

— Я вижу, Дина тебя здорово обработала. Это, впрочем, не ее вина. Грейс постоянно забивала ей голову всякой романтической чепухой. Ее мужем был такой же актер-неудачник. В день, когда родилась Дина, он напился и попал под автобус.

— Жаль, что это не послужило предостережением для Грейс.

— Конечно, но хватит говорить об обломках моей жизни. Расскажи мне о Джоне Ричарде Райдере. Я понимаю, что это эгоистично; глупо в моем положении ревновать…

— Ты знаешь его имя?

— Я ходил на его могилу. Знаешь, что я подумал? Я подумал, что лучше умереть, но быть тобою любимым, чем жить без твоей любви.

Ее глаза блестели в лунном свете.

— Мне было хорошо с ним, но теперь я понимаю, что никогда не любила его. Он был со мною счастлив; ему не нужно было больше, чем я могла дать.

Да и я бы, наверное, прожила с ним оставшуюся жизнь, считая себя счастливой; пока не встретила тебя, я не знала, что такое настоящая любовь.

Он обнял ее за плечи, они слились в долгом страстном поцелуе. Наконец он оторвался от нее и сказал:

— Ты должна уехать, мы не можем быть вместе; ради твоего собственного блага, Бетани, дорогая, уезжай отсюда. Ты молода и встретишь еще человека, который сможет на тебе жениться; не трать свою жизнь на меня — я не могу быть свободным.

Она обвила его шею руками и тихо сказала:

— Когда Дина вернется в школу, я поеду в Бод-мин и найду работу. — Бетани подняла на него глаза. — И ты будешь приезжать ко мне, когда сможешь.

— Неужели ты не понимаешь. Бет? Я люблю тебя, люблю больше, чем кого бы то ни было в моей жизни. Неужели я смогу приезжать к тебе на пару часов каждую среду и субботу, когда на самом деле мечтаю дать тебе дом и детей?

— У нас могут быть дети.

— Ты знаешь, как люди будут их называть. — Он взял ее лицо в ладони. — И если ты думаешь, что позволю обречь наших детей насмешкам, то сильно ошибаешься. Ты не можешь этого хотеть, Бет, — ты думаешь, это я хочу, чтобы было так.

— Какая разница, что будут думать другие люди — лишь бы мы были вместе, — сказала она прерывающимся от слез голосом.

— Ты сама будешь думать об этом и со временем это погубит нашу любовь.

— Что же нам делать?

— Не знаю, но я что-нибудь придумаю.

Первой мыслью Бетани, — когда она проснулась на следующее утро, была, что Адам, наверное, уже на пути в Лондон. Перед тем как расстаться с ней прошлой ночью, он сказал, что едет туда по делам и что поездка даст ему время все обдумать.

Восхитительное знание того, что он любит ее, переполняло сердце Бетани радостью. Она понимала, что должна бы чувствовать себя виноватой, но, с другой стороны, знала, что ничего она у Грейс не отбирает — это избавляло Бетани от мук совести.

Три дня его не будет дома. Три бесконечных дня. Уже к обеду Бетани затосковала о нем; трудно было поверить, что она впервые увидела его совсем недавно. Невозможно было представить, что с ней будет, если они разлучатся навсегда.

Бетани навестила выздоравливающую Дину, которую Эсме все же держала в постели до назначенного на завтра прихода доктора. Девочка бурно протестовала против ее нынешнего положения, жаловалась на скуку и требовала немедленно выпустить ее из кровати. Бетани оставила их с Эсме за бурной перепалкой, спустилась вниз и вышла из дома, направляясь к деревне.

Скоро она уже сидела на кухне в гостинице и пила поданный миссис Аркилл ароматный чай.

— А вы давно живете тут, в Сент-Моллите? — спросила Бетани.

— Всю жизнь.

— Так вы должны помнить первую миссис Трегаррик.

Миссис Аркилл мыла посуду. Ее руки были по локоть в пене.

— Ее-то? Конечно, помню. Она была из семьи Моретонов, что жили в Падстоу. Хорошая женщина; жили они дружно, но как Адам родился, она заболела и померла. А где-то через год его отец привел домой новую жену. Говорят — дочку богатого фермера. Она всегда была немного надутая — да и сейчас такая, я вам прямо скажу. Сам-то он плохо с ней обращался, это уж точно. Она как раз носила Тео, когда он привел в дом эту свою любовницу. До сих пор там живет, подумать только.

— Должно быть, ужасный был человек, — пробормотала Бетани.

— Да уж, но они все такие, это у них в крови. Моя бабушка у них работала, так она часто рассказывала, что там творилось. Они всегда были такие.

Бетани быстро допила чай и встала из-за стола.

— Что слышно от вашей племянницы?

— Сестра от нее письмо получила — как раз сегодня утром. Пишет, что Лондон — большой город; у нее хорошая работа. Мистер Адам у нее был.

По дороге домой Бетани думала об Адаме. Радостное ожидание его приезда сменилось унынием. Неужели он ее обманывал? Ей все равно, сколько женщин было у него раньше, и она не сомневалась в его любви — невозможно было подделать нежность, которую она слышала в его голосе, когда он говорил с ней, но ложь…

Говорила же миссис Аркилл: «Они все такие».

У входной двери крутились Герой и Минерва; ты-, кались в нее, бешено махали хвостами.

Вопреки всем своим мыслям, Бетани обрадовалась: вдруг он уже приехал! Она пулей пронеслась через прихожую, и радость ее сменилась разочарованием: Адама не было.

— Смотрите-ка, что нам принес ветер! — ехидно воскликнул Тео, сидящий в кресле у камина. Он посмотрел на Грейс. — Не похоже, чтобы она была счастлива нас видеть. Интересно, для кого была эта улыбка? Думаю не для нас.

— Не беспокойся, это все в твою честь, — невнятно произнесла Грейс.

— О, как бы я этого хотел.

Бетани никак на это не отозвалась и пошла к лестнице.

— Подожди-ка, — сказала Грейс, направляясь к ней. Тео встал и пошел следом.

— Я думаю, когда Адам вернется, нам нужно будет решить, кому из нас ухаживать за нашей веселой вдовушкой. Адам, ясное дело, женатый, так что у меня, похоже, больше шансов, — сказал он.

Лицо Грейс налилось кровью, а Бетани возмущенно закричала на него:

— Это возмутительно, Тео Трегаррик! Вы настраиваете людей друг против друга, будто они существуют для вашей забавы!

— Иначе здесь было бы скучно.

Грейс повернулась к Тео и кинулась на него, целясь ногтями в лицо. Он перестал улыбаться и сильно толкнул ее. Грейс отлетела к камину и, чтобы не упасть, ухватилась руками за каминную полку.

Быстро глянув вверх, она сорвала со стены кинжал и угрожающе зажала его в руке. Она смотрела на Тео, чье лицо вдруг стало мертвенно-бледным. Бетани, затаив дыхание, смотрела на Грейс, не замечая, как близко та стоит к огню.

Внезапно подол ее халата загорелся. Грейс закричала, бросила кинжал и попыталась сбить огонь руками, кружась около камина.

— Помогите мне кто-нибудь!

Тео продолжал на нее смотреть, оцепенев от страха. Бетани, опомнившись, подбежала к вешалке, сдернула пальто и накинула его на Грейс, повалив ее при этом на пол. Огонь погас так же быстро, как и вспыхнул, и Бетани поднялась, оставив Грейс — невредимую, но горько рыдающую лежать на полу.

• Предыдущая
• 17/21
• Следующая