Бесы в Париже - Картун Дерек - Страница 36
- Предыдущая
- 36/53
- Следующая
— Это я, — сказала она, запирая за собой замок. Жан-Поль не отозвался. Он валялся на кровати одетый, в брюках и синем в полоску пиджаке, с сигаретой в зубах, на животе у него лежала газета, посвященная бегам. Не брился он уже дней десять. На Ингрид он и не взглянул.
— В штабе распорядились, чтобы ты переехал сегодня на новое место, — подыскали для тебя специально.
— Где это? — Жан-Поль по-прежнему не смотрел на нее.
— В Монтиньи. Там домик, он хорошо загорожен, можешь там хоть физкультурой заняться — снаружи ничего не видно. Все уже устроено. Вещи с твоей старой квартиры туда перевезли. Беранже позаботился.
— Да с какой стати мне чупахаться в коровьем говне? Лучше в Париже остаться.
— В штабе сказали, что подыщут тебе жилье в Париже недели через две, когда все успокоится. А пока поедешь в Монтиньи.
Он наконец взглянул на нее и скинул на пол газету:
— А ну, иди сюда.
Не обращая на него внимания, она направилась к раковине в углу комнаты и налила в ковш воды. Потом достала кофейник.
— Я кому сказал, иди сюда!
— Пошел ты… Не смей со мной так разговаривать! Через двадцать минут приедет Серж, давай собирайся.
— Времени хватит. Иди сюда, тебе говорят!
— Мало ли что говорят. — Она потянулась за кружками. — Кофе будешь?
— Нет. Ты знаешь, что мне надо!
— А мне не надо.
Жан-Поль слез с кровати и через голову стащил пиджак.
— Давай сюда, а то я тебе все мозги вышибу. Что-то ты раньше соглашалась, а теперь смотри какая чистюля!
— Я любовью занимаюсь, когда мне самой хочется. Раз уж ты здесь оказался — что ж, ты не хуже других. Не Бог весть что, но в случае надобности сойдет. А сейчас как раз мне не нужно, так что можешь снова одеться.
Она поставила кружки на стол и насыпала в кофейник кофе. Вода в ковше уже закипала. Жан-Поль подошел, сгреб рукой ее короткие волосы и запрокинул ей голову так, что ей пришлось-таки взглянуть ему в лицо.
— Хочешь, чтобы я твое красивое личико разукрасил? Это запросто, ты знаешь. Один раз смазать бы тебе хорошенько — ты только этого и заслуживаешь, телка чертова. Ну-ка раздевайся, да побыстрей.
Он выпустил ее волосы. Она повернулась и, не говоря ни слова, сняла блузку, расстегнула джинсы и, когда они соскользнули на пол, стянула трусы и отбросила их ногой. Потом легла на кровать, вытянулась на спине и отвернула от него лицо.
— Быстрее, — велела она. — Нам уходить, а я еще кофе хочу выпить.
После она сказала:
— Это в последний раз. Надеюсь, ты удовольствие получил, — и направилась к раковине, всем своим видом демонстрируя отвращение.
Когда явился Серж, они пили кофе.
— Штаб принял план насчет Жан-Поля, — сказала она гостю, лицо ее при этом ничего не выражало.
— Монтиньи?
Она молча кивнула. Втроем они спустились по лестнице, машина стояла за первым же поворотом.
— Я поведу, — распорядилась девушка. — А вы вдвоем садитесь сзади, так Жан-Поля меньше видно.
Она села за руль, взяв у Сержа ключи. Когда отъехали, Жан-Поль заговорил:
— Мне пистолет нужен.
— Там будет. Он в сумке, которую с твоей квартиры привезли.
Дальше уже в полном молчании они направились к западу в сторону Фонтенбло, минуя Порт де Венсан. Скоро городской пейзаж кончился, пошли поля, за ними леса, в которых когда-то во всем своем великолепии скакала королевская охота, преследуя оленей. На развилке машина свернула с шоссе, углубляясь в лес.
— Куда это мы? — удивился Жан-Поль. Он дремал и очнулся уже на узкой лесной дороге.
— Что мне, по магистрали ехать, что ли, когда ты сзади сидишь? — возмутилась Ингрид. — Здесь по крайней мере постов нет. Доберемся до Монтиньи, не выезжая больше на шоссе.
В молчании они ехали еще минут двадцать. Машин в этой самой густой части леса не попадалось. Проезжая перекресток, девушка сказала Жан-Полю:
— Я отвечаю за тебя, за твою безопасность.
При этих словах Серж наклонился вперед.
— Мне выйти надо.
Машина остановилась.
— Здесь?
— Да хоть здесь. А ты не хочешь прогуляться, Жан-Поль?
— Это можно, — согласился тот.
Двое мужчин вышли из машины, и Серж чуть отстал, пропуская Жан-Поля вперед, на узкую тропку. Когда тот скрылся в кустах, он вытащил из кармана «файерберд», установил глушитель и поспешил за своим спутником. Жан-Поль только успел крикнуть:
— Эй, куда прешь, найди себе другое место!
Серж подошел ближе и, тщательно прицелившись, дважды выстрелил сзади ему в голову. Выстрел был почти не слышен, но Ингрид уже спешила ему навстречу.
— Порядок, — сказала она. — Ну и дрянь же он был!
Она взглянула на скорчившийся труп — Жан-Поль упал в кусты, с дороги его не заметишь.
— Оттащить его, что ли, подальше в лес? — Серж запихивал пистолет в карман.
— Да не надо! Чем скорее эти свиньи его обнаружат, тем быстрее усвоят, как мы поступаем с предателями.
Когда вернулись к машине, Серж сел за руль, и на большой скорости они направились обратно в Париж.
Техника облавы, то есть полицейского налета на какое-нибудь здание, на несколько зданий одновременно, а то и на целый квартал, была доведена до совершенства гестапо и его французскими сподвижниками во время оккупации. И хотя с тех пор французской полиции не часто представлялся случай воспользоваться этим приемом, процедура облавы стала как бы народной мудростью. Это был как раз тот прием, который рассчитывал использовать Альфред Баум с помощью Руассе.
Территория, на которой предстояло провести облаву, была довольно велика: около семнадцати улиц и переулков в треугольнике, образованном бульварами Мажента, Страсбур и Сен-Мартен, через этот треугольник проходит улица Фобур Сен-Дени, на которой Леон предпринял неудачную попытку задержать Ингрид. Главное в подобной процедуре — блокировать все входы и выходы и затем быстро прочесывать внутри дом за домом, привлекая как можно больше народу. Скорость — самый существенный элемент облавы, а еще — хороший, обстоятельный инструктаж участников. Потому что если в каком-нибудь деле участвует сотня людей, то среди них непременно найдется идиот, которого вообще-то надо бы гнать из полиции и чья глупость и некомпетентность только усугубляются тем, что он носит мундир. Вот он (или они — таких вполне может быть несколько) обязательно и окажется в том самом звене, от которого зависит успех всей операции, и обязательно упустит самого преследуемого или того, кто мог бы к нему привести. Он не только прозевает человека, на которого устроена облава, но еще и, приподняв шляпу, сделает шаг в сторону, чтобы тому было удобнее покинуть территорию. Единственное средство такого нейтрализовать — это снабдить его как можно более полными сведениями относительно внешности разыскиваемого, его привычек, описать подробно все приметы, которые должны вызывать подозрение.
Альфред Баум был мастером инструктажа — он умел, подобно дирижеру большого оркестра, поставить совершенно четко общую задачу и при этом объяснить каждому его персональную роль. Это его несколько даже мистическое искусство понадобилось, когда в подземном гараже на улице Соссэ собрались сто с лишним участников операции — частью в форме, частью в штатском.
Всем были розданы фотографии — на одной белокурая девушка, та, что приходила в клинику Божон, на второй — Жан-Поль Масэ, в прошлом легионер, неоднократно судимый, недавно сбежавший из контрразведки прямо во время допроса. Баум прочитал целую лекцию, как опознать оригинал фотографии, если, допустим, волосы перекрашены или внешность еще каким-то образом изменена. Потом повернулся к крупномасштабной карте района, висевшей на стене, и с помощью указки разместил на всех семнадцати улицах группы участников, объяснив, что им следует делать. Некоторым предстояло патрулировать улицы, проверяя документы у прохожих, и задерживать тех, у кого таковых не окажется. Большинство же должно было прочесывать здания.
- Предыдущая
- 36/53
- Следующая
