Волшебный сон - Картленд Барбара - Страница 16

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая

Он миновал несколько картин и остановился перед той, которую девушка никогда не видела на репродукциях.

— Перед вами «Обнаженная маха», одно из наиболее известных произведений Гойи.

Клодия знала, как это глупо с ее стороны, и все же помимо своей воли почувствовала смущение, глядя на обнаженную молодую женщину.

Маха откинулась назад на мягкие подушки, заложив руки за голову.

И вдруг, к ее изумлению, принц глухо произнес:

— Именно такой хотел бы я увидеть вас!

На мгновение Клодии показалось, будто она ослышалась.

Потом она вспыхнула и хотела уйти, но принц не пустил ее и попытался обнять.

— Вы слишком хороши, — начал объясняться он, — вы столь прекрасны, что заставляете мое сердце биться сильнее, и я хочу целовать ваши губы, они выглядят столь невинными и странно нетронутыми.

Не только его слова, но и звук его голоса, и тот огонь, что она смогла Заметить в его глазах, перепугали девушку.

Она не закричала, но стала сопротивляться.

Он же с невероятным упорством прижимал ее к себе.

Она отчаянно мотала головой из стороны в сторону, но его руки тисками сдавливали ее тело.

Она чувствовала, рано или поздно он овладеет ее губами.

Но тут, когда она уже в отчаянии поняла, насколько тщетны ее усилия в поединке с его страстью, с противоположного конца галереи раздался голос:

— А, вот вы где, Клодия! Я терялся в догадках, куда вы могли уйти.

Руки принца разжались, и Клодия высвободилась из его объятий.

Она опрометью бросилась к маркизу и, добежав до него, едва смогла остановиться.

Она чуть было не бросилась ему на шею от радости, что он спас ее, но он холодно, каким-то приказным тоном произнес:

— Принцесса ищет вас. Вы найдете ее в гостиной.

Его отрезвляющие слова заставили Клодию резко замереть с протянутыми вперед руками и устремленным на него взглядом.

Он нарочито отстранился от нее и направился к принцу.

Клодия не могла в это поверить.

И тогда он не в меру громко обратился к принцу:

— Ваше королевское высочество владеет великолепной галереей, и, думаю, я окажусь прав, если заявлю, что ваше собрание картин может быть признано одним из самых лучших в мире.

Он говорил, и голос его становился все тише по мере удаления от Клодии, и она поняла, что он притворился, будто не заметил чего-нибудь предосудительного.

Однако она все еще не могла превозмочь испуг, и сердце неистово колотилось в груди.

Она побежала вниз по лестнице и обратно по коридору.

Она чувствовала, что не сможет появиться сейчас ни перед кем из собравшихся на вечер гостей, тем более перед принцессой.

Достигнув зала, она поднялась по главной лестнице к себе в спальню.

Было еще слишком рано, и горничная не ждала ее.

Клодия села перед туалетным столиком, пытаясь успокоиться.

Сердце все еще подпрыгивало, как мячик, до самого горла.

Она никогда не испытывала подобного испуга, особенно в тот момент, когда принц прижал ее к себе, силясь поцеловать.

Дыхание понемногу выравнивалось.

Она почем зря стала ругать себя за свою глупость.

Затем посмотрела на ситуацию по-другому.

Принцессу целовал адъютант.

Почему же она должна чувствовать себя расстроенной, если ее пожелал поцеловать принц?

И все-таки она никогда не смогла бы даже вообразить, что человек, с которым она почти не разговаривала, к тому же намного старше ее, будет вести себя столь диким образом.

«Наверное, потому, что он испанец, — решила она. — Англичанин никогда не повел бы себя так постыдно».

О, как ничтожно мало знала она мужчин-англичан, ведь за свою жизнь она встречала их так редко!

Клодия вспомнила комплименты, которыми осыпали ее вчера и сегодня вечером господа, сидевшие рядом с ней во время обеда.

Тогда она не придала этому особого значения, отнесла все на счет испанского темперамента, решив, что это не больше чем проявление светских манер, предполагающих флирт с замужней женщиной.

Если б они знали, что она юная, незамужняя девушка, то, несомненно, не обратили бы на нее никакого внимания.

«Как глупо с моей стороны так испугаться, — выговаривала она себе. — Ведь принцесса Луиза давала ясно понять, что мужчины полагают, будто замужняя женщина должна быть искушенной, а значит, дни уверены, что ведут честную игру!»

И тем не менее ее не покидала убежденность в другом.

Уолтер Уилтон, который любил ее маму, никогда не стал бы вести себя так.

Клодия не могла представить себе маму, позволявшую кому-нибудь другому целовать ее или допускавшую близость с другим человеком.

«Принц не имел никакого права приглашать меня смотреть на изображение нагой женщины!»— снова возмущалась она.

Внезапно Клодия ощутила себя такой неопытной, глупой и такой уязвимой в своей наивности.

Что она знала о том мире, в котором очутилась?

Что она знала о чем-нибудь вообще?

Она жила в небольшом домике в Челси и почти все свое время проводила в школе.

Девушки, которых она знала, были столь же невинны, как и она.

Ни одна из них ни разу в своей жизни не целовалась, ведь каждую всегда опекал кто-то из взрослых.

В школу и из школы их сопровождали гувернантки, живущие в их семьях.

«Жаль, мама так мало успела рассказать мне об этом мире со всеми его сложностями, — думала она с горечью. — Возможно, теперь, когда я стала взрослой… другие мужчины захотят вести… себя так… как этот принц».

Эта мысль привела ее в содрогание.

Ей не хотелось думать, что могло бы случиться, не появись маркиз в нужный момент.

Спустя некоторое время Клодия позвонила горничным.

Пришла одна из них, чтобы помочь госпоже раздеться.

Клодия легла, не погасив свечи.

Она не сомневалась, маркиз обязательно придет, дабы рассказать ей, что произошло после ее ухода.

Она лежала, размышляя о великолепии комнаты, ставшей ее временной спальней.

Но владел всем этим неприятный старик, которому не следовало бросаться на своих гостей, какой бы важной персоной он ни был.

Прошло больше двух часов, прежде чем она услышала, как маркиз вошел в соседнюю комнату.

Сначала он разговаривал со своим камердинером.

Потом раздался звук закрывающейся двери. той, что выходила в коридор.

Минутой или двумя позже дверь между смежными комнатами открылась, и маркиз вошел в спальню.

Клодия села.

Когда он пересек комнату и приблизился, в свете свечи она смогла разглядеть его лицо.

Оно было очень сердитое.

Маркиз остановился у кровати и со злостью спросил:

— Какой бес надоумил вас остаться наедине с принцем в его картинной галерее?

— Он предложил… показать мне свою коллекцию картин, — ответила Клодия.

— И вы оказались столь легковерны, что пошли с ним без какого бы то ни было сопровождения! Как вам могла прийти в голову такая безумная затея?

— Я не ожидала… что кто-нибудь… мужчина… поведет себя подобным образом, — пролепетала Клодия.

— Само собой разумеется, всякий мужчина повел бы себя подобным образом: ведь вы поощрили его, отправившись с ним наедине! Боже правый! У вас должно было хватить здравого смысла, чтобы сообразить, — его приглашение означает желание добиться от вас физической близости!

— Но разве… разве могла я предположить… что такой почтенный пожилой человек, как принц… захочет поцеловать меня?.. — посетовала Клодия.

— Тогда вы, должно быть, слабоумны! — продолжал бушевать маркиз. — Ну какой мужчина не захотел бы поцеловать вас, если вы такая красивая! Вам следовало бы вести себя иначе, чтобы не ставить меня в столь неловкое, двусмысленное положение.

— Это не вы… а я… попала в неловкое положение! — возразила Клодия. — Он… так испугал меня!

— Ну конечно, он испугал вас, если вы и впрямь не имели понятия о его намерениях.

— Неужели… неужели вы действительно думаете, будто, если б я хотя бы подозревала, что он будет… вести себя так отвратительно… я бы пошла с ним одна? — ужаснулась Клодия. — Мы говорили о картинах, и он предложил показать мне картинную галерею, раз уж принцесса не успела этого сделать. Как могла бы я… отказаться?

• Предыдущая
• 16/24
• Следующая