Венгрия для двоих - Картленд Барбара - Страница 24

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая

Князь не стал раздеваться, а всего лишь снял фрак.

Он сел, положив голову на руки и страдая так, как никогда еще не страдал.

Когда пришла заря, он понял, что должен уехать, чтобы никогда больше не видеть Алету.

Один вид ее заставлял его кровь быстрее бе­жать по жилам.

Каждой клеточкой своего тела он желал унес­ти ее в домик в горах и сделать своей.

Там они были бы счастливы – счастливы невероятно, страстно, необыкновенно.

Но нельзя задержать завтрашний день и все годы, которые придут за ним.

Годы, когда ему придется покинуть ее, и она уже никогда не простит его.

Князь позвонил камердинеру и, когда тот при­шел, приказал ему собрать вещи.

Не желая никого видеть и ничего объяснять, он приказал принести завтрак в комнату.

Приняв ванну и переодевшись, князь встал у окна и невидящими глазами стал смотреть в сад, полный цветов.

Там, за садом, были луга, где они скакали вместе с Алетой.

Они были отделены от сада кирпичной сте­ной, которая шла вокруг всего дворца.

Вдруг далеко за стеной князь увидел троих всадников.

Они явно скакали к дворцу.

Погруженный в собственные невеселые мыс­ли, князь бросил на них мимолетный взгляд.

И не поверил своим глазам – первой из тро­их скакала Алета на Ньиле.

Он видел, как девушка, каждым нервом свое­го тела заставляет серого жеребца скакать быст­рее.

Это удивило князя, и он повнимательнее по­смотрел на других всадников.

Он испытал настоящее потрясение, увидев, что один из них – барон Отто фон Сикардсбург.

Князь ясно видел его и, кроме того, узнал огромного вороного жеребца, которым барон веч­но хвастался.

Словно услышав подсказку, князь вдруг по­нял, что Алета напугана, и догадался, что в этом виноват барон.

Князь едва удержался от проклятия.

В то же время он хотел дать Алете понять, что, как бы ни сложились обстоятельства, он бу­дет защищать и оберегать ее.

Барон, несомненно, настигал девушку, кото­рая была впереди всего на несколько корпусов.

Перед ними не было ворот в сад – только кирпичная стена.

Поняв, что задумала Алета, Миклош похоло­дел.

Алета знала, что барон настигает ее.

Она доскакала до дворца, но не стала повора­чивать к стойлам. Там ей пришлось бы придер­жать Ньила, и барон перехватил бы ее.

Девушка понимала, что барон пытается пере­хватить поводья ее скакуна. После этого у нее не хватит сил сопротивляться и Ньил поскачет вслед за жеребцом в замок барона.

«Спасите! Спасите!» – кричало ее сердце.

И когда впереди замаячила кирпичная стена, Алета поняла, что ей делать.

Ей еще не приходилось брать препятствия вер­хом на Ньиле, да и стена была слишком высока и основательна для такого предприятия.

Но ничего иного Алете не оставалось.

Она заговорила с Ньилом, чувствуя, что он понимает ее.

Когда она заставила его прыгнуть, конь взле­тел в воздух так, словно у него выросли крылья.

Ни одна обычная лошадь не могла бы совер­шить такой прыжок.

Много позже Алета поняла, что не иначе ей помогал Господь и все Его ангелы, потому, что Ньил взял препятствие с запасом в какой-то дюйм.

Жеребец приземлился, и ей снова повезло – под его копытами оказалась цветочная клумба.

Ньил споткнулся и чуть не упал, но все, же удержался на ногах.

С него лил пот, и девушка поняла, что он отдал все свои силы скачке.

Алета удержалась в седле, но едва не потеря­ла сознание.

Она закрыла глаза и уронила голову на грудь.

Волосы девушки растрепались от быстрой езды и спадали ей на плечи золотым облаком.

Она отпустила поводья и держалась за седло, чувствуя, как кружится весь мир.

Затем чьи-то сильные руки сняли ее с седла, и откуда-то издалека донесся голос:

– Дорогая! Милая моя! Зачем ты так риско­вала? Я думал, что ты решила убить себя!

Алета не смогла ответить и поникла в силь­ных руках князя Миклоша, уронив голову ему на плечо.

Князь встал на колено и прижал девушку к себе.

Его сильные руки заставили ее поверить в то, что все кончилось.

Князь посмотрел на бледное лицо девушки, на закрытые глаза и спутанные волосы, и что-то над­ломилось в его душе.

Он стал яростно и чувственно целовать ее лоб, глаза, щеки и губы.

Он возвращал ее к жизни и единственным возможным способом выражал свою радость от того, что она жива.

Для Алеты это было равносильно тому, чтобы ступить из ада в рай счастья.

У нее не было сил открыть глаза, и она все еще чувствовала, что скользит в забытьи.

Однако она ощущала его поцелуи.

Когда он задержался на ее губах, девушка по­чувствовала, как ее сердце застучало сильнее, и поняла, что к ней возвращается жизнь.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – повторял князь Миклош. – Я думал, что потерял тебя!

Услышав боль в его голосе, Алета открыла глаза.

Его лицо было совсем рядом.

Увидев его выражение, девушка поняла, как он перепугался за нее.

«Я жива», – хотелось сказать ей, но не успе­ла она шевельнуть губами, как князь снова осы­пал их поцелуями.

Он медленно встал.

– Я отнесу тебя в дом, – сказал он и, слов­но не в силах удержаться, снова поцеловал ее.

На этот поцелуй откликнулось все существо Алеты. Девушке казалось, что в ее сердце удари­ла молния и теперь язычки пламени поднимаются по горлу и лижут ее губы.

Голос князя Миклоша стал глубже, когда он произнес:

– Ты моя! Моя, без остатка! Я знаю, что не смогу жить без тебя! Когда ты станешь моей женой, дорогая?

Алета в изумлении посмотрела на него.

– Ты… ты и вправду хочешь… жениться… на мне? – прошептала она.

Это были первые слова, которые она произ­несла с тех пор, как Ньил перепрыгнул стену.

– Ты выйдешь за меня замуж, – ответил Миклош, – даже если мне придется сражаться с целым миром за право назвать тебя своей женой!

При этих словах, о которых она давно мечта­ла, Алету охватило такое счастье, что она снова закрыла глаза.

Князь поднял ее на руки и понес к дворцу.

Только через несколько шагов Алета спроси­ла еле слышным голосом:

– Ты… неужели ты… любишь меня доста­точно сильно… чтобы… жениться на мне?

– Меня не интересует никто и ничто, кроме тебя, – ответил Миклош.

Коснувшись губами ее лба, он добавил:

– Это будет нелегко, но я люблю и боготво­рю тебя. Мы станем молиться о том, чтобы ничто иное не имело для нас значения.

– Так и будет, – пробормотала Алета. Оказавшись у бокового входа во дворец, Мик­лош распахнул дверь и вошел.

Внезапно Алета заметила, что ее волосы со­всем растрепались.

– Я… я не хочу… чтобы меня видели, – прошептала она.

Миклош улыбнулся.

Он опустил ее на землю, но продолжал креп­ко держать за талию.

Он открыл дверь комнаты недалеко от входа.

Это оказалась небольшая, но красивая гости­ная на первом этаже дворца. На ее стенах висели картины кисти французских художников – Буше, Фрагонара и Греза. Мебель в гостиной также была французской.

– Это комната для любви, – сказал князь, закрывая дверь. – Я хочу рассказать тебе, моя дорогая, как я люблю тебя!

Он снова поднял ее на руки и сел на диван, баюкая девушку, словно ребенка.

Затем он снова начал целовать ее, чувственно, требовательно и настойчиво, до тех пор, пока оба они не взлетели в небо, оставив земной мир дале­ко позади.

Прошло довольно много времени, и Алете ка­залось, что они сказали друг другу тысячу вещей, хотя и не произнесли ни слова.

Слова были не нужны.

Нужна была только любовь.

– Как тебе удается заставить меня чувство­вать подобное? – спросил Миклош.

– Что? – спросила Алета, просто для того, чтобы еще раз услышать ответ.

– Я никогда не ощущал ничего подобного. Но ведь до сих пор я не встречал никого, кого любил бы так, как тебя!

– Разве… разве может быть что-то велико­лепнее? – спросила Алета. – А прошлой но­чью… я была так несчастна!

• Предыдущая
• 24/26
• Следующая