Далеко ли до Сайгатки? - Перфильева Анастасия Витальевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая

— Вот и ладно. Ехать время. Так ты, Федя, их до Чебоксар подкинь. Пускай на пристани парохода, то бишь трамваев своих, ждут. Дежурному так и объяснишь. Доложишь, в общем.

— Есть.

Человек в танковом шлеме — это был шофёр — вывел Варю с Вадимом тем же коридором во двор. У крыльца их нагнал брат Козла и сунул обоим по большому куску хлеба, переложенного солониной.

Перед крыльцом стоял высокий зелёный грузовик, доверху гружённый ящиками. Шофёр ловко вскочил в кузов, перекидал часть ящиков в сторону, вытащил из-под них старую шинель. Поплясал, уминая ногами сваленные у борта мешки, и крикнул:

— Залазьте!

Варя с Вадимом подошли к грузовику.

— А как залазить? Мы не умеем.

— Эх вы, воробьи! На колесо ногу ставь, так. Руку давай!

Он легко, по очереди, втянул их в кузов. Подавая шинель, — приказал: «Закройтесь, а то студёно!» — спрыгнул прямо с борта на землю и полез в кабину.

На крыльцо вышел брат Козла, ещё несколько красноармейцев.

— Поехали? — спросил он. — Ну, час добрый.

— Поехали! — крикнула Варя. — Спасибо! А ещё Козлу передайте, когда увидите…

Кабина колыхнулась, мимо побежали дома, холодный ветер забил в лицо.

— Поехали… — прошептал Вадимка.

Машину занесло вбок. Передние колёса упёрлись в край кювета.

Вадим подпрыгнул в кузове. Из кабины высунулось загорелое лицо, и шофёр громко спросил:

— Живы?

— Живы! — закричала Варя.

Вадим поправил капюшон и тоже сказал:

— Живы.

— А раз живы — вылазьте. Приехали.

— Как — приехали?

— Чиниться будем.

Варя откинула шинель.

По обе стороны гладкого, как лента, шоссе — лес. Совсем золотой осенний лес. Даже не верится, что утром были в городе. И тишина — не шелохнётся ветка, с неё медленно падают редкие листья.

Вадим сидит на борту, свесив тонкие ножки, и боком, сквозь одно стекло, смотрит на всё с радостным удивлением. Шофёр лежит на спине под машиной, выстукивает ключом невидимую поломку. Вот он вылезает, берёт из кузова четырёхугольный бачок, обливает тряпку и зажигает её.

Пламя вспыхивает и гаснет от дневного света, и только потому, что вблизи становится жарко, можно догадаться — тряпка горит на ветру.

Шофёр греет в огне инструменты и мурлычет:

— Это что, стихи? — спрашивает Варя. — А что вы сейчас делаете?

— Стихами не занимаемся, — отвечает шофёр. — Вот крестовина лопнула, чтоб ей было пусто!

Он берёт большой гаечный ключ и отвёртывает на колесе гайку.

— А ты с мальчонкой в Горьком встретилась?

— В Горьком.

— А сама, выходит, с Камы на Москву подавалась?

— Подавалась.

— Вояка! Без тебя там не справятся.

Чья это песня звенит на дороге?

Неслышно гонит по шоссе зелёная машина. Вот-вот пролетит мимо, но вдруг тормозит, и над кузовом, поверх дружно уставленных железных бочек, вырастает голова. Знакомая голова! Лохматые белёсые волосы, стёганка нараспашку.

— Козё-ол! — кричит шофёр и машет гаечным ключом.

— Козё-ол! — кричит в восторге Варя, забираясь на ящик.

— Козёл! — пищит радостно Вадимка.

Парень ныряет за бочку, машина останавливается, и он лихо скатывается на землю.

— Поломались? — спрашивает деловито.

— Есть такой грех.

А Варя с Вадимом, вцепившись друг в друга, хохочут от радости.

— Здоро?во, — баском говорит Козёл. — А мы уж гнали!.. Запчасти с ремонта забрать надо, меня заместо братана и послали. Недосуг ему.

— Ой, Козлик, а я всё думала, где бы тебя разыскать! — кричит Варя.

— Зачем? — Он чуть-чуть смущён.

— Так просто! Сказать, что если что — ты тоже к нам в Сайгатку приезжай. Слышишь? Обязательно приезжай! Спросишь там геологическую партию разведчиков. Ладно? Вот здо?рово будет!

— Я-то? Чудна?я… — Но он заметно тронут. Подсаживается на корточках к шофёру, и они тихо совещаются о чём-то.

— Слышь ты, дело какое, — почёсывая затылок, говорит Козёл и подходит к Варе. — Поломались вы, видать, всерьёз. Либо на буксир теперь к кому проситься, чтоб до Чебоксар довезли, либо, отсюда недалеко, тоже пристань есть, так нашей машиной вас подбросим. А то не успеете… Трамвайчики ваши, глядишь, пройдут.

— А какая пристань?

— Бахтырская называется. Километров тридцать пять…

— Бахтырская? — Варя наморщила лоб. — Погоди…

— Точно.

— Тогда я знаю! Там же комната матери и ребёнка есть. И в ней сестра!

— Чья сестра?

— Нет, медицинская! Она меня знает, я у неё ночевала.

— Вот и ладно. — Козёл явно подражает в словах брату. — Тогда на нашу машину лезьте живо, а я сейчас… Запчасти заберём — и туда!

Дверь над лестницей была заколочена.

Там, где раньше висела белая дощечка с надписью «Комната матери и ребёнка», теперь торчал тёмный костыль. Лестница была похожа на челюсть с выбитым зубом — одной ступеньки не хватало. Варе показалось, что, с тех пор как она ушла отсюда, прошло несколько месяцев. У двери валялись бумажки, солома, стояла перевёрнутая белая табуретка.

— Нету, — сказала она спустившись. — Никого! Куда-то уехали…

Тусклая лампочка освещала лестницу, от её света лицо у Вадима было бледным.

— Куда ж мы теперь? — жалобно спросил он.

— Поищем где-нибудь… И… сама не знаю! — вдруг рассердилась Варя.

Вадим виновато опустил голову.

По дороге в Бахтырскую забросили Козла на ремонтную станцию, он там и остался получать запчасти. А новый шофёр довезти до пристани довёз, но сам тут же куда-то пропал.

Ребята печально вышли на берег. Уже стемнело. Волга шумела, подкатываясь к обрыву, от этого шума становилось ещё холоднее. Кто-то шёл от причала с фонарём.

Варя вспомнила Веру Аркадьевну. И сразу тревожно засосало под ложечкой: дядя Борис Матвеевич, Сайгатка, Москва, мама… Бабушка едет на Каму с интернатом, а она, Варя, убежала оттуда! Что-то будет? Только бы довезти Вадимку, сдать его! А потом… потом…

— Кто здесь?

Голос был незнакомый, насторожённый.

Вадим с Варей замерли в тени. Человек ещё раз повторил: «Кто здесь?» — и повернул обратно.

Шофёра всё не было. Может быть, трамвайчики уже прошли? И Козлу теперь уже никто не передаст, успели они их догнать или нет!

— Знаешь что? — сказала решительно Варя. — Ты здесь обожди, вот под навесом, а я пойду что-нибудь узнаю. Не боишься один?

— Боюсь, — тихо сказал Вадим. — Ты надолго?

— Нет. Только у причала посмотрю.

Варя пошла по берегу.

Строений у причала было всего пять. В крайнем, низком и длинном, горел свет. Варя встала на цыпочки и заглянула в первое окно. За столом, положив голову на газету, рядом с керосиновой лампой спал бородатый мужчина в кожаном пальто. Одна рука у него свесилась к полу, второй он придерживал портфель. У стола стоял серый рюкзак.

Мужчина вдруг потянулся, сладко зевнул и раскрыл глаза.

— Ох! — сказала Варя. — Кажется, он… Тот самый!

Она прижалась носом к стеклу и часто задышала. Мужчина протёр глаза, посмотрел в окно, вдруг прищурился и, ударив себя по лбу, выбежал из комнаты.

— Ты — она? — спросил он, втаскивая Варю в дверь.

— Она, — сказала Варя.

— Та самая, на вокзале?

— Та самая.

— Куда же ты тогда подевалась? Я тебя с билетом искал, искал. С ног сбился…

— Я вас тоже искала, искала! — радостно ответила Варя. — Понимаете, мне показалось… Там ещё, как у вас, пальто кожаное было… Я думала, вы убежали!

— Я? Убежал? С больной-то ногой?.. Уморила!.. Держи, получай свои деньги. Пришлось билет обратно сдавать. Но каким же образом ты оказалась здесь?

— Товарища одного встретила. Теперь уже в Сайгатку обратно надо ехать. А в Москву… В Москву потом.

• Предыдущая
• 23/44
• Следующая