Там, где правит любовь - Картленд Барбара - Страница 28

• Предыдущая
• 28/28

— Кто-нибудь догадался? — спросил принц.

— Мет, пока шпионы Бенкендорфа не выяснили, что ты сел в поезд в сопровождении молодой дамы.

— Когда это узнали? — спросил принц.

— Пожалуй, в середине дня. Когда Маргарита, к сожалению, в присутствии царя неосмотрительно поинтересовалась, куда это запропастилась ее фрейлина.

Великий герцог подмигнул им и продолжил:

— Кое-кто предположил, что она могла отправиться домой, поскольку у молодых наступил медовый месяц. Но позже царь, естественно, связал оба исчезновения.

— Он очень злился?

— Это слишком мягко сказано. В ярости он высказал мне в весьма нелестных выражениях все, что думает о моем сыне, и пригрозил, что разжалует тебя.

Полина тихо вскрикнула, но принц улыбнулся и сказал:

— Этого следовало ожидать. Некоторое время все хранили молчание. Затем Максимус тихо добавил:

— И все же я буду скучать по военной службе.

— Разве ты забыл, что у нас есть собственная армия, — сухо заметил великий герцог. — Не такая огромная и не столь агрессивная, но в наше смутное время тем более стоит возродить и модернизировать ее.

Глаза принца вспыхнули.

— Ты хочешь сказать, отец…

— Я хочу сказать, что для тебя было бы ошибкой порывать с воинской службой.

Максимус улыбнулся, и весь зал как будто посветлел.

Затем принц сказал:

— Как я сообщал тебе в письме, мы с Полиной обвенчались.

— Я бы сказал, тайно обвенчались, — заметил великий герцог.

— Как бы то ни было, мы связаны узами брака.

Словно стена выросла между ними. Полина почти перестала дышать.

— Ты отдаешь себе отчет, что по законам Альтаусса твой брак признается морганатическим? — спросил великий герцог.

— Я знаю, — ответил принц, — но его узы неразрывны.

На какое-то время воцарилась тишина. Великий герцог нарушил ее первым:

— Значит, твоей супруге необходим титул.

— Да, отец.

— Я выбираю его по своему усмотрению, — медленно проговорил великий герцог. — Насколько мне помнится, имя замка, где вы провели свой медовый месяц, еще никому не принадлежит.

У Полины перехватило дыхание, она стиснула руки.

— Посему я решил, — продолжал великий герцог, — пожаловать твоей жене, Максимус, титул ее светлости принцессы Полины Пиденбургской.

Принц хотел что-то сказать, но великий герцог его опередил:

— Это значит, что, когда ты займешь мое место, народ нашей страны будет считать твою жену достойной супругой их правителя. И она, и ваши дети будут считаться лицами королевского происхождения.

Принц тихо вскрикнул от изумления, и его восклицание отразилось эхом от стен зала.

— Ты благородный человек, отец! — сказал он. — Как мне благодарить тебя? Как мне выразить словами то, что значит твое решение для меня и Полины?

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, сын, — спокойно ответил великий герцог.

Принц горячо пожал руку отца, а Полина поднялась и со слезами радости подошла к ним.

Великий герцог поцеловал ее в щеку.

— Добро пожаловать, дочка, — сказал он. — Я думаю, самое время послать за твоим отцом. Он уже заждался вас!..

Вечером того же дня был дан торжественный ужин, во время которого великий герцог, сэр Кристофер, а также откуда-то взявшиеся бесчисленные родственники без устали поднимали тосты за здоровье молодых.

Когда гости наконец разошлись, принц и его жена, ее светлость принцесса Пиденбургская, вернулись в свою спальню во дворце.

Это была огромная, сиявшая праздничным убранством комната, однако Полина подумала, что ей далеко до их спальни в замке.

И все же она была счастлива просто смотреть в глаза мужа, видеть в них свет его любви, всем сердцем ощущать благодарность не только великому герцогу, но и самому Богу.

Принц закрыл за ними дверь, и она бросилась в его объятия.

— Родная моя, ты счастлива?

— Еще бы. Все так замечательно! Я так… боялась!.. Я была в таком… отчаянии, что испортила твои отношения с отцом, да и… всю твою жизнь в Альтауссе…

— Я думаю, что мы возродили интерес наших отцов к жизни, — ответил принц. — Теперь они, конечно, будут стараться перещеголять друг друга, балуя своих внуков.

Щеки Полины густо покраснели, но глаза ее блестели.

Она спрятала лицо у него на груди и сказала:

— Я так мечтала… подарить тебе… сына. Но я боялась, что он… не сможет стать твоим наследником и ты… будешь страдать из-за этого.

— Боюсь, что ты расстраивалась бы из-за этого больше, чем я, но теперь мы можем смело забыть обо всех страхах, о России, о гневе ее самодержца.

Принц говорил так потому, что чувствовал: Полина все еще винит себя за утрату им воинских наград.

— Мне не о чем сожалеть, — тихо добавил он.

Ее лицо озарила улыбка.

— Из всех наших приключений, — продолжал Максимус, — мы вынесли один урок…

— Какой же?..

Он привлек жену к себе и проговорил, слегка касаясь губами ее щеки:

— Милость монархов хрупка и непостоянна, и только там, где правит любовь, царит счастье!

— Так было с нами, мой дорогой, мой любимый Максимус! И… ничто не лишит нас нашей любви!..

Полина прижалась губами к губам мужа.

Он крепче прижал ее к груди, и огонь любви опалил их жарким пламенем страсти.

Его поцелуи становился все настойчивее, все требовательнее.

А ей казалось, что это солнце обжигает ее своими лучами, солнце, которое отныне будет вечно освещать их жизненный путь.

И, горя в огне своей страсти, они чувствовали, как небо становится все ближе и ближе, и когда принц на руках отнес ее в постель, их окружило сияние звезд, которыми правила сама любовь.

• Предыдущая
• 28/28