Синий. История цвета (Фрагменты книги) - Кулиш Нина Федоровна - Страница 1

• 1/17
• Следующая

Перевод Нины Кулиш.

Традиция использования синего цвета в общественной, художественной и религиозной жизни отнюдь не восходит к незапамятным временам. На первых настенных изображениях, относящихся к эпохе позднего палеолита (когда человеческое общество уже сложилось, но люди ещё вели кочевую жизнь), этот цвет отсутствует. Мы видим всевозможные оттенки красного и жёлтого, видим чёрный большей или меньшей яркости и насыщенности, но синего нет совсем, зелёного — тоже, а белого очень мало. Через несколько тысячелетий, в эпоху неолита, когда люди начали вести оседлую жизнь и освоили технику окрашивания предметов, они стали использовать красную и жёлтую краски, а синей пришлось дожидаться своей очереди очень долго. Хотя этот цвет широко представлен в природе с самого рождения Земли, человек потратил много времени и труда, чтобы научиться воспроизводить его, изготавливать для своих надобностей и свободно им пользоваться.

Возможно, именно по этой причине в западной культурной традиции синий так долго оставался на втором плане, практически не играл никакой роли ни в общественной жизни, ни в религиозных обрядах, ни в художественном творчестве. По сравнению с красным, белым и чёрным, тремя "основными" цветами всех древних социумов, символика синего была слишком бедна, чтобы содержать в себе важный смысл или служить для передачи каких-либо важных понятий, вызывать глубокие чувства или производить сильное впечатление, или чтобы с его помощью можно было создавать различные коды и системы, классифицировать, сближать либо противопоставлять различные явления и выстраивать их иерархию (главная функция цвета в обществе — классификаторская), и даже для того чтобы устанавливать контакт с потусторонним миром.

Второстепенная роль синего в жизни древних и то обстоятельство, что во многих тогдашних языках трудно отыскать соответствующее этому цвету словесное обозначение, заставили многих ученых XIX века усомниться в том, что древние видели синий цвет или, во всяком случае, видели таким, каким его видим мы. Сейчас подобные сомнения стали анахронизмом. Однако на удивление небольшое общественное и символическое значение, которое придавалось этому цвету в европейских социумах в течение долгих тысячелетий, от неолита до середины Средневековья, — неопровержимый исторический факт, и он нуждается в объяснении.

Опираясь на то обстоятельство, что синие тона относительно редко встречаются в изобразительном искусстве античности, а главное — на лексику древнегреческого и латинского языков, филологи позапрошлого века выдвинули предположение: греки, а вслед за ними и римляне, вообще не различали синий цвет. В самом деле, и в греческом, и в латинском языках трудно подыскать для этого цвета точное и широко распространенное название, в то время как для белого, красного и черного цветов есть не одно, а несколько обозначений. В греческом, цветовая лексика которого формировалась на протяжении нескольких веков, для определения синего чаще всего используются два слова: "glaukos" и "kyaneos". Последнее, по-видимому, произошло от названия какого-то минерала или металла; у этого слова не греческий корень, и ученым долго не удавалось прояснить его смысл. В гомеровскую эпоху словом "kyaneos" обозначали и голубой цвет глаз, и черный цвет траурных одежд, но никогда — синеву неба или моря. Впрочем, из шестидесяти прилагательных, которые используются для описаний природных стихий и пейзажа в "Илиаде" и "Одиссее", лишь три являются определениями цвета; а вот эпитетов, относящихся к свету, напротив, очень много. В классическую эпоху словом "kyaneos" обозначали темный цвет, причем не только темно-синий, но и фиолетовый, черный, коричневый. По сути, это слово передает не столько цветовой оттенок, сколько производимое им впечатление. А вот слово "glaukos", которое существовало еще в архаическую эпоху, у Гомера используется весьма часто и обозначает то зеленый цвет, то серый, то синий, а порой даже желтый или коричневый. Оно передает не строго определенный цвет, а скорее его блеклость или слабую насыщенность: поэтому так характеризовали и цвет воды, и цвет глаз, а также — листьев или меда.

И наоборот, чтобы указать цвет предметов, растений и минералов, которые, казалось бы, не могут быть не синими, греческие авторы используют названия совсем других цветов. Например, ирис, барвинок и василек могут быть названы красными (erytros), зелеными (prasos) или черными (melas). При описании моря и неба упоминаются самые разные цвета, но — не синей гаммы. Вот почему в конце XIX и начале XX веков ученых занимал вопрос: видели ли древние греки синий цвет или, по крайней мере, видели ли они его так, как мы? Некоторые отвечали на этот вопрос отрицательно, выдвигая теории об эволюции цветоощущения: по их мнению, люди, принадлежащие к обществам технически и интеллектуально развитым, — или претендующие быть таковыми, как, например, современные западные общества, — гораздо лучше умеют различать цвета и давать им точные названия, чем те, кто принадлежал к "примитивным" или древним обществам.

Эти теории, сразу после их появления вызвавшие ожесточенную полемику и имеющие сторонников даже в наши дни, кажутся мне необоснованными и некорректными. Мало того, что их авторы опираются на весьма туманный и опасный принцип этноцентричности (на основе каких критериев то или иное общество можно назвать "развитым" и кто вправе давать такие определения?), они еще путают зрение (явление преимущественно биологическое) с восприятием (явлением преимущественно культурным). К тому же они не берут в расчет, что в любую эпоху, в любом обществе, в сознании человека существует зазор, и порой немалый, между цветом "реальным" (если слово "реальный" вообще что-то значит), цветом воспринимаемым и тем, как этот цвет называют. Если в цветовой лексике древних греков нет определения синего или определение это весьма приблизительное, надо прежде всего изучить данный феномен в рамках формирования и функционирования лексики, затем — в идеологических рамках обществ, которые этой лексикой пользуются, а не искать тут связь с особенностями нейробиологии членов этих обществ: зрительный аппарат древних греков абсолютно идентичен зрительному аппарату европейцев XX столетия. Трудность при определении синего цвета встречается и в классической, а затем и в средневековой латыни. Конечно, здесь имеется целый набор названий (caeruleus, caesius, glaucus, cyaneus, lividus, venetus, aerius, ferreus), но все эти определения полисемические, хроматически не вполне точные, и в их употреблении нет логики и последовательности. Взять хотя бы наиболее часто встречающееся — "caeruleus": если исходить из этимологии этого слова (cera — воск), оно обозначает цвет воска, то есть нечто среднее между белым, коричневым и желтым, затем его начинают применять к некоторым оттенкам зеленого или черного, и только гораздо позднее — к синей цветовой гамме{1}. Такая неточность и непоследовательность лексики, когда речь заходит о синем, отражает слабый интерес к этому цвету римских авторов, а затем и авторов раннего христианского Средневековья. Вот почему в средневековой латыни легко прижились два новых слова, обозначающих синий цвет: одно пришло из германских языков ("blavus"), другое — из арабского ("azureus"). Эти два слова впоследствии вытеснят все остальные и окончательно закрепятся в романских языках. Так, во французском языке (как в итальянском и испанском) слова, которыми чаще всего обозначают синий цвет, произошли не от латинского, а от немецкого и арабского — "bleu" от "blau" и "azur" от "lazaward"{2}.

• 1/17
• Следующая