Слушай свою любовь - Картленд Барбара - Страница 14

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая

— Он по-настоящему вымотался! — вздохнула няня.

Поколебавшись немного, Антея сказала:

— У него столько забот, нянюшка, что, думаю, ему не стоит знать, когда мы вернулись. Это лишь огорчит его.

На секунду ей показалось, будто нянюшка станет возражать, и она поспешила промолвить:

— Я все расскажу тебе утром, но не говори ничего Гарри.

— Не знаю уж, куда мы все катимся, но я не скажу! — пообещала няня. — Теперь быстро ложись спать, мисс Антея, и я принесу тебе стакан горячего молока.

Антея торжествовала — нянюшка ничего не расскажет Гарри.

Уже в постели, ожидая, когда ей принесут молока, она обнаружила, что беспокоится за маркиза.

Понял ли он, что она ему сказала? Запер ли дверь?

Если нет, то утром его найдут мертвым, и она будет единственным человеком, кто знает убийцу.

Антея проснулась от яркого солнечного света, залившего ее комнату: нянюшка раздвинула шторы на окнах.

— Уже десять часов, милая, — сообщила она. — Пора вставать, а то опоздаешь в церковь.

— Десять часов! Неужели так поздно?

Антея села на кровати, вспоминая прекрасный сон, приснившийся ей.

Как там было хорошо и уютно!

Вдруг она ясно представила себе то, что произошло вчера ночью, и с легкой дрожью в голосе спросила:

— Нянюшка, все ли… в порядке? В особняке ничего… не случилось?

— А что там может случиться? — ехидно молвила нянюшка. — Разве что эти лондонские гурии проснутся еще позже тебя!

Антея промолчала, но чуть погодя осведомилась:

— Как Гарри?

— Как обычно, беспробудно спал всю ночь, — ответила няня. — А после завтрака помчался на свою работу и, уж конечно, даже «спасибо» не сказал!

— Ты не говорила ему, что мы… опоздали? — допытывалась Антея.

— Он не спрашивал, и мне не пришлось лгать.

Няня направилась к выходу и уже возле двери добавила:

— К тому времени, как ты спустишься, я приготовлю завтрак.

Антея испытала огромное облегчение: раз Гарри неизвестно, как поздно она вчера пришла, ей не придется ничего ему объяснять.

Она умылась холодной водой в новой ванной и надела платье, оставленное нянюшкой на стуле.

Если б не воскресенье, Антее бы его не дали.

Платье было новое, хоть и простенькое — няня не могла бы пошить что-либо изысканное, — зато из узорчатого муслина.

Раньше они не могли себе позволить таких дорогих тканей.

По всей видимости, няня специально заказала материал разносчику — у него на тележке слишком дорогих вещей не водилось.

Платье очень понравилось Антее.

Оно было украшено светло-голубыми, в тон рисунку ткани, лентами; они лежали крест-накрест и спускались сзади от талии.

Няня наверняка немало труда вложила в обнову, и Антея, сбежав по лестнице со шляпкой в руке, первым делом пошла на кухню благодарить ее.

— Смотри, нянюшка! Золушка превратилась в принцессу! Спасибо за это доброй фее!

Няня отошла от плиты полюбоваться на Антею и, сознавая, до чего хороша ее воспитанница в обновке, по обыкновению съехидничала в своем стиле:

— Как одежда красит человека! Теперь будь осторожнее и не подходи близко к викарию!

И они дружно рассмеялись, поскольку викарий был подслеповатым старичком лет восьмидесяти.

Гарри, между прочим, при первом же удобном случае собирался предложить маркизу отправить преподобного Феодосия на пенсию, а вместо него назначить в приход молодого священника.

Антея завтракала, но мыслями была в особняке, гадая, жив ли маркиз.

Однако она была уверена: случись что-то серьезное, Гарри уже вернулся бы, чтоб рассказать им об этом.

Надев соломенную шляпку, которую носила уже два года и к которой няня пришила новую ленту в тон платью, Антея пошла через парк в церковь, находившуюся совсем рядом с Дауэр-Хаусом.

Церковь была построена немного раньше Квинз Ху и представляла собой столь же великолепный образец архитектуры эпохи Тюдоров, отчаянно нуждавшийся в реставрации.

Гарри рассудил, что не стоит беспокоить маркиза церковными проблемами, пока до конца не приведен в порядок особняк.

Тем не менее, увидев накануне великолепие Квинз Ху, Антея не могла не обратить внимание на крошащиеся кирпичи и кое-где выбитые стекла.

Сквозь прохудившуюся до дыр крышу над алтарем проникали солнечные лучи.

Как и предполагала Антея, в церкви было лишь несколько пожилых женщин да стайка детей, направленных сюда воскресным учителем.

Большинство женщин сейчас занимались приготовлением обеда и собирались, так же как няня, затем прийти на вечернюю службу.

Антея направилась по боковому нефу к органу.

Некогда это был превосходный инструмент. Его подарил церкви дедушка Антеи вскоре после того, как унаследовал имение, но с тех пор орган многократно ремонтировали. Теперь, похоже, с ним ничего больше нельзя сделать, разве что заменить на новый.

— Как ты думаешь, маркиз даст денег на орган? — спросила как-то Антея у Гарри. Он пожал плечами.

— Я не могу себе представить, чтобы Иглзклиф ходил в церковь, и не думаю, что его заботит желание простых людей послушать музыку. Но со временем я постараюсь что-нибудь сделать.

— Постарайся, пожалуйста, — попросила Антея.

Как было бы замечательно, думала она, играть на новом, современном инструменте, не переживая, что давно рассохшиеся органные трубы могут исторгнуть в очередной раз дребезжащее звучание.

Сев за инструмент в ожидании, пока мальчик, обычно качавший воздух в трубы, начнет свою работу, Антея размышляла о своем открытии, о котором не знал Гарри: маркиз любит и ценит музыку.

Она явственно слышала вчерашние похвалы Иглзклифа, пораженного ее исполнением.

Он тогда даже оставил в покое свой обычный издевательски-саркастический тон и говорил совершенно серьезно, с неподдельным восхищением.

Но вспомнив о вероломном поцелуе, девушка зарделась от смущения и сосредоточилась на игре: пусть викарий знает, что она здесь, и выйдет, когда нужно, из ризницы вместе с мальчиками-хористами.

Поскольку викарий был уже стар, он старался делать службу как можно короче.

Для этого воскресенья он выбрал гимны, которые больше всего любила Антея.

Хор исполнял их с особым проникновением, потому что разучил лучше многих других.

Когда прихожане, как обычно, при выходе из церкви прощались за руку с викарием, Антея, ощущая себя по-настоящему счастливой, стала играть необычайно изысканную композицию.

Ей казалось, будто она слилась с музыкой в единое целое, но внезапно, чуть ли не на заключительных аккордах, раздался странный скрежет, после чего орган пару раз скрипнул и в конце концов смолк.

— Что случилось, Тимоти? — обернулась она к пареньку, качавшему мехи.

— Я тут ни при чем, мисс! Честно! — запротестовал мальчуган.

В таком случае, решила Антея, дело в самом органе.

Это означало, что его вновь надо чинить.

Последний раз его ремонтировали очень давно.

Она неохотно поднялась, понимая, что ничего уже здесь невозможно сделать, а Тимоти продолжал оправдываться:

— Я качал, мисс Антея! Правда, качал!

— Знаю, Тимоти, — успокоила его девушка. — Боюсь, орган опять сломался. Я узнаю, что можно будет предпринять.

— А я сегодня вечером буду нужен? Нет? — с надеждой спросил мальчик.

— Вряд ли, — ответила она, — но я дам знать.

Когда Гарри придет обедать, надо будет попросить его осмотреть орган, чтобы, как это уже не раз бывало, он попробовал сам починить его.

Если Гарри не справится, то придется вызывать мастера из ближайшего города и ждать, пока он отремонтирует инструмент.

Все это было довольно неприятно, к тому же Антея винила в случившемся и себя: незачем было выжимать из бедного старого органа больше того, на что он способен.

Вдруг он сломался именно из-за этого?

«Если б только мы могли временно поставить сюда какое-нибудь фортепьяно из Квинз Ху!»— подумала девушка.

Вот бы играть здесь, как вчера, на инструменте, отзывающемся на малейшее прикосновение волшебными звуками.

• Предыдущая
• 14/28
• Следующая