Зимняя стужа - Осояну Наталия - Страница 2

Отчего-то его огонь был сегодня ниже, чем обычно. И порою казалось, что он…

– Движется! – С грохотом опрокинув табуретку, девочка вскочила, и тотчас же все взгляды устремились на нее. – Он движется! Дженна, там махолет!

Наступила тишина. Ивер смешалась: секунду назад она не сомневалась в том, что видела именно махолет, но теперь догадка показалась невероятной. Огонь? Это вполне мог быть мираж, один из опасных фокусов снежных фаэ – они чего только не придумают, чтобы заманить путников в ловушку. И все-таки видение, посетившее ее лишь на краткий миг, было слишком живым и подробным: огромные когтистые лапы сжимают стрекозу из дерева и металла, а та лишь беспомощно трепыхается, ломая хрупкие крылья, и ее волшебные сияющие глаза вот-вот погаснут.

Дженна подошла, перевернула табуретку и только после этого выглянула в окно. Против всех ожиданий Ивер, махолет она увидела сразу и сказала, сердито нахмурив брови:

– Надо же! Опять он опоздал зажечь красный сигнал…

– Что там случилось, хозяйка? – спросил тот постоялец, которого Ивер мысленно окрестила Верзилой. – О ком ты так неласково?

– Похоже, наш смотритель маяка не успел вовремя сменить зеленый огонь на красный, и какого-то летуна схватила буря, – ответила Дженна. – Скверно! Он вот-вот упадет, а на поле-то сейчас нету никого. В непогоду тамошний люд всегда по домам прячется, уж сколько их ругали – все без толку…

– Я пойду туда! – с этими словами постоялец решительно направился к двери, но дорогу ему преградил старик, чья трубка продолжала исправно дымить.

– Не стоит торопиться, друг мой! – наставительно произнес он скрипучим голосом. – Или вы забыли, что происходит снаружи? Смею напомнить, там разыгрался буран.

– Предлагаешь сидеть тут, греться у очага? – неприязненно спросил Верзила, складывая руки на груди. Он был на добрых две головы выше ростом и угрожающе нависал над стариком, но тот не дрогнул, не отступил. – Предлагаешь спокойно отдыхать, пока там кто-то погибает?!

– А вам так не терпится замерзнуть, молодой человек? – поинтересовался старик, не скрывая иронии, и «молодой человек» тотчас же рванулся вперед, будто желая на ходу отбросить настырного незнакомца… да так и застыл на полусогнутых ногах и с вытянутой рукой, разинув рот от удивления. Миг спустя он безвольным мешком рухнул на пол и застонал. На широкой груди поверженного Верзилы белела узкая полоска бумаги с нарисованным черной тушью замысловатым знаком – печатью.

«Печатник!» – громко прошептал кто-то, и старик улыбнулся краем рта. Ивер не верила своим глазам: и это печатник? Тот, кому подвластны создания рук человеческих, дьюсы? Тот, кто может взмахом руки изменить сущность любой рукотворной вещи?!

– Да не смутит никого в этом зале моя скромная внешность! – сказал маг, будто прочитав ее мысли. – Я мэтр Арно, печатник… есть и грамота из Гильдии, ежели хотите проверить истинность моих слов. Она наверху, в сундуке. Но давайте-ка отложим представления с расшаркиванием на потом, ибо там, снаружи, погибает какой-то несчастный! Кто готов мне помочь?

Вызвались двое – светловолосый юноша и человек-загадка, до сих пор сидевший в углу. Когда этот незнакомец подошел ближе и откинул капюшон, Ивер невольно вздрогнула: ей еще не приходилось видеть такого странного лица – жесткого и совершенно лишенного выражения, будто деревянная маска, сработанная на редкость бестолковым подмастерьем. Но глаза у него были живые и ясные.

– Прекрасно! – воскликнул маг и взглянул на Верзилу – невидимые путы, сковывавшие того по рукам и ногам, исчезли, бедолага наконец-то смог пошевелиться.

– Меня посчитайте… – проворчал он, опасливо косясь на старика-печатника, но тот спокойно кивнул, словно позабыв о том, что всего лишь несколько минут назад здоровяк обошелся с ним весьма непочтительно.

Больше никто не откликнулся на призыв мэтра Арно: торговцы уткнулись в карты и делали вид, что окружающего мира вовсе не существует, а человек в черном возмущенно фыркнул, как будто в предложении печатника было что-то оскорбительное. Маг, зажав трубку в зубах, ловко вытряхнул из левого рукава чернильницу на цепочке, из правого – тонкую черную кисточку, а затем нарисовал на груди и на спине каждого из своих спутников печати, которые должны были, по его словам, на время защитить их от холода и ветра.

– На время! – повторил он, отступив на шаг назад, будто желая полюбоваться делом своих рук, хотя на самом деле замысловатые знаки почти сразу выцвели. – Надо действовать быстро, а то придется уже нам просить о помощи!

От «Горицвета» до взлетного поля было рукой подать, но когда приоткрыли входную дверь и внутрь ворвалась буря, Ивер вдруг сделалось очень страшно: а если она ошиблась? Если там вовсе не махолет, а что-то другое, что-то опасное?..

Четыре человека шагнули за порог и исчезли.

Ивер приникла к оконцу посреди ледяного луга, которое уже подернулось тонкой корочкой, но все еще позволяло увидеть тот самый огонек – он по-прежнему сражался с бураном, сражался в полном одиночестве и без надежды на победу. «Держись! – пробормотала девочка, прижимаясь щекой к холодному стеклу в тщетном усилии хоть что-то разглядеть в белой мгле. – Держись, пожалуйста!» Она так увлеклась, что даже не почувствовала, как корни ледяных цветов начали щекотать кожу, подыскивая себе новое местечко для жизни.

Огонек мигнул в последний раз и пропал. Прошла целая вечность до того, как входная дверь отворилась вновь, впустив пять фигур, покрытых снегом с головы до ног.

Пять?!

– Хозяйка, вина подогретого, да быстрее! – громогласно заявил Верзила с порога и потащил к камину незнакомца, который еле переставлял ноги. Ивер, едва успев разглядеть на вновь прибывшем летную куртку и очки, ринулась на кухню, опередив Дженну. Руки делали привычную работу, а мысли неслись вперед и вперед, словно стайка бойких воробьев. Пилот! Интересно, хоть кто-то скажет ему, что это она увидела падающий махолет? Было сложно представить, что стало с машиной… хотя если бы та разбилась, он не сидел бы сейчас, живой и здоровый, в общем зале «Горицвета». Так, быть может, заслуги Ивер в его спасении вовсе нет?..

Дженна подошла неслышно, взяла поднос, на котором дымилась большая кружка горячего вина. На протестующий возглас Ивер старшая сестра не обратила ни малейшего внимания.

– Иди в зал, – сказала она вполголоса. – Только не вздумай уронить еще что-нибудь, я буду ругаться!

Забрала поднос и ушла, не дожидаясь ответа – не увидела даже, как Ивер показала ей язык. Дженна-зануда, Дженна-язва! С детства была такой, потому и замуж не вышла до сих пор…

Когда Ивер вернулась в зал, постояльцы уже собрались вокруг камина и слушали историю о чудесном спасении нового гостя, которая, впрочем, как раз подошла к финалу. Ивер досадливо прикусила губу: что ж, сама виновата.

– …Проще говоря, мне повезло, – проговорил пилот слабым голосом. – У самой земли как будто чьи-то руки подхватили и опустили мягко, аккуратно. Всего лишь левое крыло сломал, а его отремонтировать нетрудно.

– Так что же, огонь на башне вообще не горел? – поинтересовался мэтр Арно. Печатник расположился на прежнем месте, покуривая трубочку так безмятежно, словно ему не приходилось вставать и отправляться на заснеженное взлетное поле, чтобы спасать чью-то жизнь.

– Не горел, – ответил пилот. Он сидел в кресле напротив, уронив голову на руки, и его короткие волосы, мокрые от растаявшего снега, торчали во все стороны. На затылке виднелся ремешок летных очков – должно быть, подумалось Ивер, бедняга еще не пришел в себя после столь чудесного спасения, раз не снял их первым делом вместе с черными кожаными перчатками.

– Его как будто что-то заслонило, – продолжил незнакомец. – Такая плотная туча, как… как толстое покрывало. Это странно, потому что огни маяка должны быть видны в любую погоду, даже в сильную метель. Впрочем, о чем я говорю? Вы это знаете лучше всех, господин печатник.

Арно от удивления чуть не выронил трубку.