Шторм любви - Картленд Барбара - Страница 14
- Предыдущая
- 14/27
- Следующая
– Но, любимая, у нашей любви нет будущего. Я обязан выполнить приказ и передать тебя в руки губернатора. То, что я влюбился в женщину, полностью зависящую от меня, идет вразрез с моими понятиями о чести, не говоря уже о мнении остальных.
– Когда я была здесь… во время битвы… я так боялась за тебя… я решила, что если… если тебя убьют… я наложу на себя руки.
– Тебе не следует так говорить, – ответил Конрад.
Он не вполне понимал, как это произошло, но Делора уже сидела в его кресле, в его объятиях, и он целовал ее – так же как несколько минут назад, но еще более настойчиво.
Конрад целовал Делору до тех пор, пока во всем мире для него не осталось ничего, кроме очарования ее губ, мягкости и аромата ее тела и безумия его любви.
Мысли его затуманились, он ясно сознавал только одно – Делора была его идеалом.
Где-то в глубинах его души хранился образ женщины его мечты, женщины, которую он уже отчаялся найти.
И теперь, за несколько дней узнав живость ума девушки, разносторонность ее характера и силу воли, он понял, что любит ее.
Кроме того, она была настолько притягательна и желанна, что ему с трудом верилось в то, что когда-то он желал иную женщину.
Когда Конрад оторвался от Делоры, она прошептала:
– Скажи, что любишь меня… скажи лишь раз… и я обещаю… что больше не побеспокою тебя.
– Ты действительно считаешь, что причиняешь мне беспокойство? Я люблю тебя, моя драгоценная Делора, люблю так, что не могу выразить это словами; я раньше и не представлял, что можно так любить!
Он провел рукой по ее щеке и продолжил:
– Мне кажется, что это сон, в котором я нашел совершенство, достиг недостижимого.
Он понимал, что она хочет поправить его, сказать, что это не сон, что она рядом, прямо перед ним, но слова были излишни.
Так прошло несколько минут – или, быть может, несколько веков – как вдруг они услышали голос Эбигейл, Доносящийся из-за двери и отстранились друг от друга.
Конрад встал и зажег лампу; в этот момент вошла Эбигейл, за ней следовал стюард с подносом, на котором красовался чайный прибор.
Служанка, словно не доверяя стюарду, несла в руках заварочный чайник, и войдя в каюту быстро – боясь, что может не устоять при качке – поставила на стол.
– Все в темноте сидите, миледи? – громко спросила она.
– Я не могу зажечь лампу, – ответил Конрад, словно вопрос был адресован ему. – Бриггс, посмотри, можно ли ее починить?
– Да, сэр!
Стюард поставил поднос на стол.
– Кузина, когда выпьете чаю, можете вернуться в свою каюту, – произнес он нарочито спокойным голосом.
Сказав это, он вышел, раздумывая, что бы было, если бы он не зашел проведать Делору после битвы.
К облегчению Конрада, его ждало много работы, кроме того, по различным причинам его желали видеть несколько офицеров.
Весь оставшийся вечер он не видел Делоры и, вернувшись в свою каюту, долгое время не мог заснуть, спрашивая себя, не одиноко ли ей сейчас без него.
«Что же мне теперь делать?» – раздумывал он, в то время как «Непобедимый» несся вперед во мраке ночи, скрипя и вздыхая, словно сопереживая капитану.
Когда настал новый день, Конрад твердо решил взять себя в руки и убедить Делору в том, что в действительности она не любит его и то, что она назвала любовью – лишь детское влечение.
«В конце концов, в своей жизни она знала не так уж много мужчин, – говорил он себе. – Может ли она быть полностью уверена в том, что это настоящая и долгая любовь?»
Затем он спросил себя, стоит ли умалять то прекрасное неземное чувство, охватившее их, совершая тем самым почти что акт вандализма.
Но затем его мысли возвратились к исходному вопросу.
Что он может сделать?
Он задавался этим вопросом и когда поднялся на полуют, живо представляя себе, как в это время в каюте, прямо под ним, в кровати с синими занавесями, спит Делора; ведь после того, как он оставит ее на Антигуа, ему придется спать в этой же кровати – в одиночестве.
Конрад знал, что эта мысль теперь не оставит его, ибо всего за несколько дней их общения друг с другом Делора сумела полностью покорить его сердце.
И он спрашивал себя, так ли важно, что они знакомы столь малое время.
Он был уверен, что их встреча была предначертана судьбой, возможно, они уже были вместе в прошлых жизнях.
Впервые увидев ее – хотя ранее он гнал эту мысль – Конрад почувствовал что они были когда-то знакомы, и встретились после тысячелетней разлуки.
Поток его мыслей прервало появление гардемарина.
– В чем дело, Кэмпбелл?
– Если вам будет угодно, сэр, леди Делора изъявила желание немедленно видеть вас.
Конрад нахмурился.
Он знал, что по кораблю могут поползти слухи, если станет известно, что Делора посылает за ним в столь ранний час, и решил убедить ее впредь не совершать столь необдуманных поступков.
– Сообщи ее светлости, что я навещу ее при первой возможности.
– Будет сделано, сэр!
Гардемарин убежал, после чего Конрад долго беседовал с боцманом и матросом, стоящим у штурвала. Лишь закончив разговор, он спустился в каюту, в которой его уже давно дожидалась Делора.
Он постучался и, получив разрешение, вошел, придав лицу немного суровое выражение.
Конрад почувствовал, как от одной мысли о встрече с Делорой сердце его забилось сильнее, а стук в висках, не утихавший с того момента, как он впервые поцеловал ее, усилился.
Увидев выражение лица девушки он понял, что за ним послали не по простой прихоти.
– Что произошло?
Некоторое время Делора была не в состоянии говорить; потом собравшись с духом она выпалила:
– Миссис… миссис Мельхиш… она умерла этой ночью!
Эбигейл нашла ее… когда… когда пошла позвать ее.
– Она мертва? Как это произошло?
– Она всегда жаловалась… на слабое сердце… но, вероятно, она так страдала… а я ей не верила… Я чувствую себя такой виноватой… я должна была посидеть с ней во время битвы.
– Ты была в моей каюте в соответствии с моим распоряжением.
– Да, я знаю. Но когда я спросила у Эбигейл, как поступить с миссис Мельхиш, она ответила, что было бы не правильно тревожить ее, ведь у нее так плохо со здоровьем.
– Эбигейл была права. Подожди здесь. Я пойду, посмотрю, что там происходит сейчас.
Он прошел в каюту, выделенную миссис Мельхиш.
Она была небольшой, хотя и более уютной, чем та каюта, которую Барнетт занимал на «Тигре».
Войдя, Конрад обнаружил, что Эбигейл уже уложила покойницу, закрыла ей глаза и сложила руки на груди.
– Мне очень жаль, Эбигейл, – произнес Конрад.
– Это было неизбежно. Покойная относилась к тому типу людей, которые постоянно чувствуют недомогание.
– Значит, теперь ее светлость осталась одна без компаньонки, – продолжил Конрад, думая о своем.
– Не более, чем при болезни миссис Мельхиш; кроме того, она была плохой компаньонкой для молодой девушки.
– Но незамужнюю девушку всегда должна сопровождать компаньонка.
– Не стоит беспокоиться, сэр, – ответила Эбигейл тоном няни, поучающей ребенка. – Что произошло, того уж не изменить. Ее светлость хотя бы пообщается с людьми. Ведь она жила в окружении слуг, и ей так не хватало общения с ровней.
– Но неужели по соседству не находилось для нее компании?
– Соседи, достойные дружбы с ее светлостью, не допускались в дом его светлостью.
Тон, каким это было произнесено ясно говорил об отношении Эбигейл к графу. Понимая, что пора заканчивать разговор, Конрад сказал:
– Я велю корабельному плотнику сделать гроб для миссис Мельхиш. Мне кажется, чем быстрее она будет похоронена, тем меньше будет страдать ее светлость. Не вижу смысла затягивать траур.
– Вы правы, сэр. С вашей стороны было бы очень любезно не оставлять ее светлость надолго наедине с ее мыслями.
Конрад не ответил, подумав, что не может проводить с Делорой и половины того времени, которое он желал бы подарить ей.
События складывались наихудшим для нее образом, и по той откровенности, с какой разговаривала с ним Делора, Конрад понял, что ее тоже терзают и страшат мысли о будущем.
- Предыдущая
- 14/27
- Следующая
