Роман с призраком - Картленд Барбара - Страница 22

• Предыдущая
• 22/35
• Следующая

Граф уже думал, что попытки его обречены на неудачу, как вдруг на что-то нажал – и дверь открылась.

К своему удивлению, в открывшейся нише он увидел две пары сапог для верховой езды, которые Демелса забыла убрать.

Вернувшись в спальню, граф Треварнон вынул из бронзового канделябра свечу.

Высоко подняв ее и освещая себе путь, он шагнул за панель, чувствуя себя так, словно отправлялся в путешествие, сулящее захватывающие открытия, каких ему еще не приходилось делать за всю свою жизнь.

Очень медленно, стараясь ступать неслышно, он стал подниматься по узеньким ступенькам винтовой лестницы.

Через каждые несколько шагов граф останавливался, заглядывая в темные потайные ходы, ответвлявшиеся от лестницы, затем возобновлял свое восхождение.

Наконец впереди забрезжил свет, и он понял, что находится под самой крышей дома.

Спустя пару мгновений граф Треварнон нашел то, что искал.

Он оказался в крошечной комнате. У одной стены стоял диванчик, а у противоположной – статуя Пресвятой Девы Марии, украшенная живыми лилиями.

Под ней был выступ, больше напоминавший полку, который, несомненно, в прошлом служил алтарем гонимым священникам.

На алтаре стояли две зажженные свечи, а между ними – низкая широкая ваза с букетом белых роз.

Перед статуей, молитвенно сложив руки, стояла на коленях Белая Женщина.

В мерцании свечей ее волосы отливали старым серебром.

Граф заметил, какая она изящная и миниатюрная, фигурка у нее была почти детская, однако под белой ночной рубашкой с глухим воротом вырисовывалась нежная округлость девичьей груди.

Ее лицо было обращено к нему в профиль и, благодаря короткому прямому носу и тонкому овалу, имело изысканно-аристократический вид. Тени от длинных темных ресниц падали на ее бледные щеки.

Граф Треварнон с детства не видел, чтобы женщина молилась на коленях, и, поднимаясь потайной лестницей, отнюдь не ожидал стать свидетелем подобной сцены.

Женщина повернулась, и граф Треварнон почувствовал, что на него устремился взгляд удивительных глаз. Казалось, они заполняли собой половину ее нежного личика.

Несколько мгновений юная девушка оставалась совершенно неподвижной и безмолвной. Потом тихим голосом, который он слышал сегодня у себя в спальне, она вымолвила одно слово, прозвучавшее как вопрос:

– Крусадер?

– Он в безопасности! – ответил граф. – Я пошел к нему, как вы мне приказали, и успел как раз вовремя… Она с облегчением вздохнула.

– Вы молились за него? – догадался граф.

– Да. Я боялась… ужасно боялась… что вы опоздаете.

– Ваши молитвы были услышаны.

Когда девушка поднялась с колен, граф спросил:

– Кто вы? Я думал, что вижу призрак.

Она улыбнулась, и улыбка совершенно преобразила ее лицо. Мгновение назад оно было осенено почти сверхъестественной одухотворенностью, а теперь стало милым и вполне земным.

– Белая Женщина… Когда вы увидели меня в длинной галерее, я надеялась, что вы так будете думать, – смущенно пояснила девушка.

– Но почему? Почему вам пришло в голову прятаться? – недоумевал граф. – Кто вы? Почему оказались здесь?

Ему казалось, что он вдруг очутился в каком-то другом мире. Несмотря на улыбку, на то, что девушка разговаривала с ним, она казалась ему нереальной, эфемерной, как призрак, которым хотела казаться.

– А что случилось с Крусадером? – спросила она вместо ответа.

Похоже, ее мысли все еще были прикованы к лошади.

– Двое мужчин пытались его опоить какой-то отравой, – ответил граф. – Я их остановил. Они все еще без сознания.

– Главное, что Крусадер вне опасности, – пробормотала девушка.

В ее глазах было написано неприкрытое восхищение. Графу показалось, что они необыкновенного цвета – фиолетовые. Но человеческие глаза не бывают такого цвета; и он решил, что начинает грезить наяву.

Взглянув на его руку, девушка испуганно воскликнула:

– Кровь!

Посмотрев на руки, граф только теперь заметил, что от удара, нанесенного вначале камердинеру, а затем крепышу, вздумавшему оказать сопротивление, он а кровь разбил костяшки пальцев.

– Ерунда, – улыбнулся он.

– Но рану надо обработать! – возразила девушка. – Иначе может начаться воспаление и любая ранка может доставить массу неприятностей.

Открыв ящик комодика, она достала оттуда маленький фарфоровый тазик и кувшин для умывания, расписанный тем же рисунком.

Поставив их на стул, девушка достала из другого ящика льняное полотенце и маленькую шкатулочку.

Граф неотрывно наблюдал за ее грациозными движениями, чувствуя себя чересчур высоким в этой крошечной комнатке.

Девушка сказала:

– Я думаю, милорд, вам следует присесть на кровать, чтобы я могла как следует обработать рану.

Граф был настолько заинтригован, что без всяких возражений молча выполнил ее распоряжение.

Свою свечу он поставил на алтарь рядом с другими. Демелса опустилась подле него на колени. Налив в тазик немного воды из кувшина, она, открыв шкатулку, что-то насыпала в воду. По запаху граф догадался, что незнакомка будет его лечить целебными травами.

– Как вас зовут? – спросил он, наблюдая, как девушка помешивает состав пальцами.

– Демелса.

– Это корнийское имя? – На корнийском языке в древности говорили на территории полуострова Корнуолл.

– Моя мать была с Корнуолла, – кивнула Демелса.

– Как и я, – заметил граф Треварнон.

– Ну конечно! – воскликнула девушка. – Как я могла забыть, что Треварнон – корнийское имя, надо было догадаться сразу, как только Джерард сообщил о том, что вы арендовали наш дом!

– Так вы – сестра Джерарда Лэнгстона? – догадался граф.

Она кивнула и, взяв его руку, осторожно погрузила ее в тазик и тщательно промыла ссадины.

Треварнону было странно, что женщина прикасается к нему столь бестрепетно, даже равнодушно. Но Демелса была целиком поглощена лечебной процедурой, не обращая внимания на него как на мужчину, тогда как он остро чувствовал ее женскую привлекательность.

– А травы вы, наверное, выращиваете сами в том садике, который окружен красной кирпичной стеной? – поинтересовался он.

– Это был мамин садик, – печально отозвалась девушка.

– Жимолость! – вдруг воскликнул Треварнон. В ответ на ее удивленный взгляд он пояснил:

– Ваши духи. Их аромат преследовал меня с тех пор, как я сюда приехал! Теперь я чувствую, что он исходит от ваших волос.

– Беседка в садике окружена зарослями жимолости, – сказала Демелса. – Мама научила меня делать эссенцию из цветов, которые я собираю по весне.

– А я все не мог вспомнить, что так приятно пахнет, – пробормотал граф. – Но этот запах был повсюду в доме. Так же пахла записка, которую я нашел у себя на столе.

– Я не знала иного способа вас предупредить.

– А откуда вам стало известно, что в вино что-то подмешано? – с интересом посмотрел на нее Треварнон.

Заметив, как зарделись щеки девушки, он, не давая ей ответить, воскликнул:

– Ну конечно! Вы же можете отсюда видеть, что делается в комнатах!

– Я пользовалась этой возможностью очень редко, – смущенно призналась Демелса. – Я поднималась по потайной лестнице, возвращаясь со скачек, и была удивлена, услышав женский голос, доносившийся из гостиной. Брат предупреждал, что в доме остановятся одни джентльмены.

Девушка немного помолчала, потом продолжила:

– А нынче ночью я спускалась, потому что здесь очень душно и мне хотелось подышать свежим воздухом.

– Тогда-то вы и услышали, что сэр Фрэнсис замышляет недоброе против Крусадера? – подсказал граф.

– Он говорил странные вещи и таким подозрительным тоном . Мне показалось, что тот, кто так разговаривает, явно задумал что-то нехорошее. В остальное время я не подглядывала и не подслушивала… если не считать первого вечера, когда вы все собрались в столовой, – смущенно призналась она.

Подняв глаза на графа, Демелса ждала, поймет ли он, что она не имела в виду ничего предосудительного.

• Предыдущая
• 22/35
• Следующая