Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова - Орешкин Борис Сергеевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
Нужно было не только грести, но и править тем же веслом. А это нелегко. Каждый гребок должен заканчиваться коротким, но сильным толчком в поперечном направлении от нормы, чтобы лодка не уходила в сторону от намеченного пути.
Виктор отлично умел грести в одиночку. Он направлял челн именно по тем местам речного русла, где могли держаться подводные хищники: щука, жерех, крупный окунь. Правда, для каждого из них нужна своя блесна. Жерех, например, любит узкую, никелированную, напоминающую уклейку. Окунь лучше берет на мелкие блесны и вести их следует у самого дна. А на быстром течении, где могут стоять голавли и жерехи, блесну, наоборот, нужно вести у самой поверхности воды.
Но ведь мы не занимались специально ловлей на дорожку. Мы ловили по пути, на всякий случай. И поэтому, не меняя блесны, проводили ее у дна по самым глубоким местам в расчете на обыкновенную щуку. Тем более что на дорожку чаще всего попадаются именно щуки. Виктор и вел челн там, где они охотятся: вдоль границы водорослей, под нависшими кустами, около коряг и по глубоким местам с медленным течением.
Виктор мастерски делал свое дело, а я помогал ему, то укорачивая, то удлиняя леску, чтобы блесна шла у дна и при этом не цеплялась за него.
Так мы доплыли до следующего поворота реки, где течение било в крутой, обрывистый берег красного цвета различных оттенков.
— Вот она, Красная слуда! — кивнул головой в направлении обрыва Виктор. — Тут, в круговерти, мы с отцом в прошлом году знаешь какого жереха зацепили? На три килограмма!
Шнур дорожки натянулся. Я вздрогнул, готовый к подсечке. Но сразу же понял, что это был просто зацеп: за леску никто не дергал. Пришлось остановиться, натянуть леску в обратную сторону, и только тогда блесна отцепилась. На ее якорьке висели водоросли, раковина-беззубка и кусочек темной древесины. Я очистил крючок и снова пустил блесну за борт.
После следующего зацепа мы с Виктором поменялись местами. Теперь он, держа в руках спиннинговую катушку, вел блесну, а я правил челном. Мы добросовестно и настойчиво проводили блесну и у дна, и под обрывистыми берегами, и под нависшими ивовыми кустами. Все было напрасно. Тогда я сменил на дорожке никелированную блесну на медную. Но и это не помогло. Поклевок не было.
Потеряв интерес к ловле, мы медленно плыли вниз по течению. По словам Виктора, на полдороге к Большому омуту был еще Малый омут. Там решили остановиться и половить рыбу удочками. Ведь наши сухопутные путешественники придут из лесу голодные. Ягодами не очень-то наешься! Вот нам и нужно добыть пропитание.
Малый омут оказался почти круглым по форме. Река здесь делала крутой поворот, и течение медленно кружилось на одном месте, в самом центре омута.
— Тут глубина страшенная! — сказал Виктор. — Метров десять, не меньше.
Мне самому захотелось измерить глубину омута. Я положил весло, взял у Виктора катушку и стал быстро подматывать леску, чтобы потом с ее помощью, прицепив к концу грузило, точно измерить расстояние от поверхности воды до дна. Вдруг леска натянулась. Опять зацеп! Я дернул за леску со всей силы.
— Полено! — сказал Виктор. — Поворачиваем назад, отцепимся.
Я снова передал ему катушку и взял в руки весло. У нас на реке Оредеж сплавляют лес. И не только бревнами, но и в виде метровых поленьев. Многие из них, намокнув, опускаются на дно. Так что зацепить крючком за такое полено пара пустяков.
Виктор медленно, с трудом подтягивал леску. Вдруг нас сильно качнуло. Виктор едва не упал в воду. До сих пор удивляюсь, как он не выпустил из рук катушку! Но Виктор не выпустил. Он мгновенно поставил ее на тормоз-трещотку, и теперь катушка пела у него в руках, как бракованная пластинка, — на одной и той же высокой ноте. Потом Виктор зажал катушку руками. Визг ее прекратился, леска натянулась, и челн медленно начало разворачивать против течения…
Все это время я только смотрел на Виктора, на бешено трещавшую в его руках катушку, на леску, уходившую в воду, и бездействовал. Но потом спохватился и стал веслом помогать разворачивать челн в нужную сторону. Надо было во что бы то ни стало не позволить рыбине завести леску под корягу или под днище челна. Стоит леске запутаться, зацепиться за что-нибудь, и она оборвется. Ведь относительно тонкая спиннинговая леска выдерживает рывки рыбы благодаря своей эластичности и катушке, которая позволяет смягчать силу рывков, сдавая рыбе несколько метров лески.
Вдруг леска ослабла. Виктор выпрямился и стал снова наматывать леску. Рыба приближалась к нам. Потом леска вдруг пошла в сторону и катушка опять запела. Больная нога давала о себе знать, и Виктор передал катушку мне, а сам снова схватил весло.
Борьба продолжалась. Мы то подводили попавшуюся рыбину, то вынуждены были отпускать ее метров на десять, а то и на двадцать от челна. Наконец нам удалось подвести ее настолько близко, что можно было увидеть рыбу сквозь воду. Это была громадная, сантиметров в восемьдесят длиной, щука. Мы хорошо видели ее широкую, словно приплюснутую, крокодилью голову, а туловище и хвост только угадывались в воде. Щука постояла, глядя на нас секунду-другую, тяжело раздувая жабры. Потом рядом с нами будто что-то взорвалось: нас с ног до головы окатило водой, а щука, взбурлив хвостом воду, ушла на глубину. Я едва успел отпустить шпульку катушки. Ручки ее больно ударили меня по пальцам.
И тут началось! Щука моталась, а мы орали на всю округу. Челн качался и крутился посреди омута. В конце концов удалось подвести щуку к лодке. Я перегнулся через борт, чтобы схватить ее за глаза. Но в это время челн с ходу ткнулся носом в берег и я полетел в воду вниз головой. Щука была совсем рядом, я инстинктивно обхватил ее руками. И тут же с головой погрузился в воду. И хотя дна не достал и воды наглотался, но щуку все же не выпустил.
Вынырнув, я почувствовал: меня что-то тянет к берегу. Это Виктор, сохраняя спокойствие даже в эти критические минуты, стоя в челне и вращая катушку, медленно, но верно подтаскивал меня вместе с щукой к берегу. Я вовсю работал ногами, прижимая к груди нашу великолепную добычу. У самого челна, приткнувшегося к берегу, я наконец достал ногами дно и, совершенно обессиленный, с помощью Виктора перевалил тяжелую скользкую рыбину через борт. Теперь мы немного пришли в себя.
— Ух! — сказал Виктор. — Ну и зверюга попалась! Никогда еще не видел такой!..
В пылу борьбы он совсем забыл про свою больную ногу, намочил в воде повязку, и она обагрилась выступившей сквозь бинты кровью. Надо было перевязать рану, и я хотел сразу заняться этим, но Виктор меня остановил.
— Сперва разденься и выжми одежду. В мокром да еще на ветру простудишься. И будет у нас тогда два больных сразу! — добавил он шутливо, прыгая на одной ноге по берегу.
Совет его был, как всегда, разумный. Я быстро разделся, выжал майку, рубашку и джинсы, разложил их на траве сушиться и только после этого взялся за перевязку.
Рана была большая. И я опять про себя чертыхнулся в адрес тех, кто разбивает бутылки на берегу реки. Понять не могу, что за удовольствие бутылку разбить?! Да еще в воде. Это меня просто бесит. Терпеть еще не могу любителей делать надписи на стенах и деревьях…
Виктор тоже, оказывается, думал о разбитой бутылке. Когда я смазывал рану йодом, он, морщась от боли, сказал:
— Надо было в том месте осколки из воды выбрать. А то еще кто-нибудь напорется.
Перевязав рану сухим бинтом, я снова занялся щукой. Вытащил ее из челна на берег, положил на траву, и мы принялись разглядывать добычу. Щука была темного, почти черного цвета на спине и золотисто-серая в рыжеватую крапинку с боков. Плавники и хвост тоже темные на концах и рыжеватые у основания. Вся она была толстая и круглая. Нам нечем было ее измерить, а тем более взвесить. Но на глаз в ней было килограммов девять-десять живого веса.
— Нет, на пуд не потянет, — произнес Виктор, критически рассматривая добычу. — Но хороша… Вот у девчонок-то визгу будет!
Мне захотелось сбегать в лес и поскорее привести сюда всех членов экспедиции, чтобы они полюбовались невиданной рыбиной. Но нужно было плыть дальше. Да и где их найдешь в лесу!
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
